Пролог
12 апреля 2020 г. в 14:10
Нам Джун помнил себя с того момента, когда его отделили от аппарата искусственного кормления. Тогда он раскрыл большие карие глаза, посмотрел на врача, что нёс его аккуратно, бережно, будто отец, и положил на специальный столик, где ребёнка осмотрят целиком. Хотя, на самом деле, у этого врача не было семьи — слишком секретной была его работа для отношений. Женщины же не умеют держать язык за зубами, даже из касты Интеллигентов. А ему проблемы не нужны. Мальчик не плакал, не издавал лишних звуков — уже тогда знал, что не имеет смысла кричать, если крик всё равно ничего не изменит. Он покорно лежал на поверхности, чувствуя только потребность в двух вещах: сне и пище.
На тот момент Ким Нам Джуну, рождённому двенадцатого сентября две тысячи девятьсот девяносто четвёртого года, было девять месяцев.
Всем младенцам, таким, как он, вживляли под кожу виска чипы, которые имели доступ к головному мозгу и нервной системе через тонкие, практически незаметные людскому глазу технологии, что разрабатывали многие сотни лет учёные. На время операций детей усыпляли, они все выживали, отрицательной статистики не было уже очень давно. Потом шли тестирования чипов: включали определённые кнопки, устанавливали программы, связывая нервную систему детей и мощные компьютеры, и в итоге где-то к году Нам Джун уже был в полном подчинении у людей, которые говорили, что они являются учёными, исследуют предел человеческих способностей и хотят вывести специально обученных идеальных людей.
Будто селекционеры выводили растения, эти учёные растили определённых людей, которых планировали сделать семь. Они будут служить собственному Городу, выполнять задания и беспрекословно подчиняться. Им с детства внушали, что в мире нет пощады, нет веры, нет любви, что чувства — пустая трата времени, которая полетит в бездну. Если ты не положишься сам на себя, то тебя порвут обстоятельства, заставят страдать, а чувства… да, повторяли, что они лишние, это то, что можно отключить, убрать. Но Нам Джун, смотря на своих братьев, с каждым годом понимал, насколько отличался от них. Они все смотрели вперёд стеклянными глазами, полными кукольной покорности: улыбались, когда позволено, говорили, когда можно и как надо. Именно такими должны быть солдаты — равнодушные ко всему, беспрекословно подчиняющиеся и готовые пойти на убийство, если надо защищать Правящую касту.
«Правящие дороже жизни нашей, их не спасёт Бог, которого для нас нет, их спасём только мы», — пятнадцатилетние мальчишки постоянно повторяли это перед сном, будто чтобы не забыть, кто они такие и зачем были рождены. Нам Джун говорил эти слова тихо, понимая, что в большом мире, за пределами огромной лаборатории, тоже есть люди, и они в состоянии защитить Правящих, которых мальчики ни разу в жизни не видели. Учёные говорили, что Правитель и его семья хотят познакомиться с проектом «IH» и даже готовы содействовать в обучении молодых людей. Хотя парни и без того прилежно постигали науку, боевые искусства и простейшие навыки программирования, чтобы не додумались отключить собственные чипы.
Нам Джун старался никогда не показывать своих чувств, если они всё же пытались прорваться. Они пробивались сквозь защитную оболочку слишком часто, даже тот самый вживлённый чип не всегда срабатывал, давал странные сбои, будто был бракованным. Впервые, кажется, это случилось, когда Чонгук ударил Джина по виску с такой силой, что старший упал на пол и потерял сознание. Джун в это время кинулся к товарищу, брату, тряс за плечи, чувствовал, как горло раздирает крик «позовите хоть кого-нибудь!» Он тогда очень сильно испугался и решил для себя, что с этим пора что-то делать, а именно — прятать, как позорное клеймо. Было больно — Нам Джун сглатывал и заносил кулак над товарищем, вкладывая всю свою силу. Не сказать, что парень был особо сильным, Чон Чонгук обладал большим потенциалом в боях. Их порой буквально натравливали друг на друга, и тогда текла кровь, ломались кости, слышались тихие, но болезненные стоны.
Но однажды проявилась и индивидуальная способность Нам Джуна. Причём при весьма неожиданных обстоятельствах для всех.
Тогда Правитель всё же посетил засекреченную лабораторию. Понаблюдав за тренировками всех семерых парней, мужчина нахмурил густые брови и стал спрашивать что-то у главного учёного. Тот немного вспотел, поклонился в девяносто градусов, принялся жестикулировать и вести себя как полнейший кретин. Подозвав Нам Джуна, который вежливо преклонил голову, учёный сказал, что лишь этот мальчик «не нашёл себя».
— А что вы тогда с ним возитесь, раз от него нет пользы? — Правитель скривил губы, смерив парня взглядом.
— Но, господин Правитель, Нам Джун имеет лучшие гены, он очень умён и может… — учёный замолчал, когда мужчина перевёл свой взгляд на него. — В-в любом случае, господин Правитель, у нас есть время до его шестнадцатилетия, обещаю, если до этого он не проявит себя, то мы его утилизируем.
Утилизируем. Нам Джун и так, чёрт побери, бракованный, с чувствами, давайте, ударьте побольнее, выбейте дух, убейте к чёртовой матери. Он чувствовал злость, которую хотел спроецировать во что-то материальное и ударить ею всех этих серьёзных взрослых людей, которые столпились рядом. Но ладно, что это за замашки бедняка двадцать первого века! Мальчики из проекта идеальных людей должны вести себя подобающе.
В особенности перед Правителем.
— Ваша жена сейчас упадёт с лестницы, — раздался голос парня, зрачки в глазах расширились, а сама радужка вмиг посерела.
И Нам Джун внезапно для себя ринулся, оттолкнув Правителя, вперёд. Его несли странные инстинкты, даже не ноги, картинки, как он хватал женщину, зависли перед глазами, как неумелая голограмма, созданная как-то Тэхёном. Рука столкнулась с металлической дверью, открывая её и вместе с тем выдирая из петель, Нам Джун выдохнул через нос и успел заметить, как нога женщины, чьё лицо стояло картинкой в мозгу, уже занеслась, а сама она летела вниз. Парень смог схватить её за плечо, достаточно резко разворачивая к себе, но оттого и спасая.
Это был самый первый раз, когда интуиция сказала ему действовать. Он не задумывался ни на секунду — просто делал, хотя проявил величайшее неуважение к представителю Правящей касты и мог умереть из-за этого — его бы просто казнили, потому что Закон запрещал касаться людей из Правящей касты. Женщина отпихнула его, чуть ли не припечатала к стенке, пыша жаром: она была очень зла, выдыхала через раз, а потом ударила Нам Джуна по щеке, возмущённо крича:
— Да как ты посмел?! — охрана оттащила нарушителя Закона, по шее которого уже струился пот из-за мощного выброса адреналина.
Появились Правитель, его свита и несколько учёных, которые стали лебезить перед главным. Густобровый мужчина усмехнулся, глядя на собственную жену, что с глупым выражением лица взирала на Нам Джуна, не желая признавать, что он спас её: вся Правящая каста была гордой, практически презирала остальных, а слово «извините» будто являлось табу. Женщина была примерно возраста своего мужа, но волосы уже тронул перелив седины. Оказалось, каблук соскользнул со ступеньки, и она могла бы упасть с крутой лестницы.
Но не в этот раз.
В тот самый день Нам Джуну дали кодовое имя «IH-Пророк» и стали развивать его способности. В честь того, что последний из проекта «Ideal human» получил своё кодовое имя, было доставлено много еды, а парням раздали тёплые мягкие одеяла. Медсестра Ким ярко улыбалась, глядя на парней, которые до этого спали на жёстких матрасах и под тонкими простынями, что совершенно не грели мальчишеские тела. Она знала — условия жизни у них не особо хорошие. Да и судьба уготована не слишком сладкая. Скорее, их будущее пропахнет кровью и пылью, но точно не чем-то светлым, хорошим. Их жизнь — не сказка со счастливым концом, где есть место дружбе, чувствам, любви и путешествиям. Они должны быть благодарны хотя бы за то, что о них заботятся.
За пределами стен лаборатории, без элементарных знаний о мире, привычном для других людей, они потеряются, не смогут ничего сделать сами и будут вынуждены бежать от цивилизации.
Нам Джун благодарил тот день за внезапное обнаружение способностей. Он не ведал, как правильно молиться Богу, а поэтому просто приложил лоб к простыне и пробормотал слова благодарности, отдающие вкусом сладости на языке. Больше не будет неизвестных лекарств, от которых светилась и чесалась до крови кожа; всех этих опытов, что вырывали в нём остатки чего-то самобытного, человечного; избиений от товарищей по приказу, стёртых в кровь костяшек и разбитых лиц, которые общались с тобой как с другом, но, на самом деле, казалось, ненавидели тебя.
Тогда центр «отключил» парней в десять вечера. Это было самое позднее время для них, они ведь соблюдали режим, ложились спать рано, чтобы вставать тоже рано, тренироваться и развиваться. Но возможно… именно после того дня бледный «IH-Пророк» стал думать над тем, как прервать извечные дни сурка.
Он задумался о побеге.