Ради любви и мира

      Сегодня в расписании стояло три урока, два из которых уже прошли. На Трансфигурации Поттер беспокойно размышлял. МакГонагалл заметила его рассеянность, но отчитывать почему-то не стала. Это было на неё не похоже. Странный день.       Кратко пересказав свой диалог со Снейпом Гермионе и Рону, он попросил некоторое время его не беспокоить. Надо было составить план действий. Для начала засесть в библиотеке и составить пункты Непреложного Обета. Или стоило всё же сделать это сообща с друзьями? По крайней мере тогда у него будут наметки, раскрывающие Снейпу зоны интереса. Гарри чувствовал, что у него земля уходит из-под ног, как будто он залез в яму зыбучего песка в пустыне. В какой бы ни был сейчас заднице Драко, он по крайней мере знал – его сызмальства пичкали информацией о роде, об основах магии – древней и не очень, о перспективах в волшебном мире, открывающихся перед ним, единственным наследником рода… По крайней мере, его британской ветви. Это казалось несправедливым. Для Поттера экскурс в дела рода начался с самой дряни – проклятия. Почему вообще магия Блэков самостоятельно приняла решение о зловредности Малфоев? Почему это коснулось только их? Как будто они были единственной чистокровной семьёй, портившей его кровь начиная с одиннадцати. А как же Крэббы, Гойлы, Нотты? Крэббы, к слову, также состояли в родстве с Блэками. Почему младший не корчится в муках? Или магия решила, что отсутствие мозгов достаточное наказание? Почему, например, Гарри не защищала магия рода Поттер? Род Поттеров берёт своё начало с XII века, это если не рассматривать ветвь Певереллов. Впрочем, Певереллы не считались, поскольку род был давно прерван… Не важно – Поттеры сами по себе достаточно старый род. Не такой древний, как Блэки или Малфои, но, в самом деле, XII век – это же чертовски давно. Куда делась магия рода Поттер? Откуда она вообще бралась, эта охранница наследников? Об этом определённо стоило почитать. Недостаток информации жёг мозг и потрёпанные нервы.       В голове творился полный бардак: после разговора в подземельях им овладело смятение. Снейп был таким спокойным, но при этом не безразличным… Если задуматься, то можно с уверенностью сказать, что профессор достаточно импульсивный человек, в состояние гнева он приходил быстро. Сегодня едва не набросился на Гарри с обвинениями в хладнокровии или в чём-то ещё в таком духе. Он думал, что Поттер собирался позволить Нарциссе умереть. Встал на защиту… Совершенно на него не похоже? Нет, почему же. Он всегда бросался на защиту. Не всегда с ясными мотивами, но… Он пытался защитить Лили. Ценой своей свободы, к слову. Конечно, он же и стал тем толчком в спину Поттеров, который обрушил их жизни в пропасть нечеловеческой жестокости Реддла, и всё же… Он поклялся защищать Гарри, мальчика с глазами милой Лили. Его патронус и по сей день принимал форму лани, Поттер это точно знал. Он защищал его – его, как живую память о том, что в этой чёрной безрадостной и пустой жизни отпрыска отстранённой матери и жестокого отца была любовь. Гарри поморщился. После войны он часто впадал в сентиментальность, что порой раздражало циничную сторону его личности. Вот и сейчас, подумав о родителях, о такой непростой судьбе Снейпа, им овладела слезливая жалость. Если бы профессор хоть на секунду заподозрил его в таких чувствах… Вряд ли бы в него полетело непростительное, но ещё одна банка с тараканами – точно.       Ну хорошо, если не трогать тему с его матерью, то стоило хотя бы вспомнить момент с Люпином. Снейп закрыл собой троицу гриффиндорцев, хотя секундой ранее был готов размазать их по лужайке перед Гремучей ивой. Он буквально пожертвовал своим здоровьем и будущим, пусть даже в ту страшную секунду о том и не думал, ради детей, замерших за его спиной в инфернальном ужасе перед оборотнем. Укус оборотня… Снейп бы предпочёл поцелуй дементора, в этом Поттер не сомневался.       А ещё вспоминались дни его управления школой. Кто знает, сколько смертей увидели бы стены Хогвартса, будь на месте Снейпа другой пожиратель. Одни Кэрроу чего стоили. Бедные дети…       Гарри встряхнул головой. Опять наворачивались слёзы. Он всё ещё не мог спокойно думать о десятках унесённых жизней.       Тем не менее надо было собраться. Время – столь ценный ресурс, чаще всего им бессовестно тратился впустую. Он прекрасно знал, что его ещё не раз отвлечёт пустая меланхолия, но стоило хотя бы попытаться спланировать остаток дня.       Как только Трансфигурация закончилась и МакГонагалл дала домашнее задание, троица вышла в коридор. — Предлагаю сначала скинуть сумки в башне, а потом добраться до Выручай-комнаты. Дамблдор недавно упомянул, что она полностью восстановилась. — Сама? – Гермиона недоверчиво вскинула бровь. — И это спрашивает колдунья, которая с первого курса донимает нас Роном знаниями о Хогвартсе, – Гарри беззлобно хохотнул и приобнял подругу за плечи.       Рон нахмурился, пытаясь что-то вспомнить, после чего неуверенно спросил: — Ты имеешь в виду тот факт, что у замка есть что-то вроде индивидуального сознания?       Гермиона закрыла рот рукой, поражаясь своей забывчивости. — Чёрт возьми, а ведь и правда! Лестницы, портреты, горгулья Дамблдора… Как я могла такое забыть? — Ты так поражаешься, будто от этих знаний зависит твоя жизнь, Герми. Нельзя так серьёзно относиться к побочной информации, это пагубно сказывается на твоём настроении. — Ох, Рон, – Гермиона одарила Уизли укоризненным взглядом, становясь похожей на матушку-Молли. Гарри засмеялся, потянув Рона и Гермиону за рукава мантий в сторону башни Гриффиндора.       В башне они выложили учебники, заменив довольно увесистые книги тетрадями и перьевыми ручками – предстоял мозговой штурм. Гарри, помимо прочего, ещё захватил немного сладостей для себя и друзей, которые недавно наказал купить Кричеру. Старый домовик поворчал для вида, но выполнил поручение беспрекословно, дополнив список ещё парочкой вкусностей.       Гарри вышел из спальни раньше друзей и решил их подождать чуть дальше короткого коридора, ведущего к портрету Полной Дамы. Он любил практически при любой возможности оставлять друзей наедине, поскольку, во-первых, привык думать в тишине, а, во-вторых, хотел оставлять парочке больше пространства для флирта и всяких милых влюблённых штук, которые те стыдились делать при нём. Смущать друзей он не любил, а своё одиночество считал в такой ситуации чем-то инородным и неловким для Рона и Гермионы – они, как верные друзья, очень хотели видеть его влюблённым и счастливым, часто заводили разговоры на эту тему, указывая на разных достойных девушек, превращаясь в каких-то несносных старых сводников, из числа тех, что оккупируют дома родственников на семейных праздниках с советами о будущем браке и потомстве. Гарри отбрыкивался, тушуясь и досадуя на себя за эту неловкость и угрюмость, но разговоры были тем чаще, чем дольше он оставался в компании друзей. Он ни в коем случае не собирался от них отдалятся, да и кто бы ему это позволил, но оставлять пространство для влюблённых считал своим почти что долгом. С Джинни выстроить отношения не вышло – та остро переживала потерю Фреда, поскольку он и Джордж оказали на неё самое сильное влияние во все этапы взросления, и, отягощённая горем, почему-то закрылась, держа связь только с Джорджем. Гарри верил, что весёлая бойкая Джинни однажды оправится, и, скорее всего, будет вести бизнес вместе с братом или, как и хотела, займётся большим спортом, но себя в её жизни в будущем не видел вообще. Он по-прежнему был очень добр к ней, даже ласков, но уже скорее как брат. Они оба оставили их влюблённость в прошлом, приписав её юношеской наивности, что Гарри целиком и полностью устраивало.       Возможно, он задумался слишком сильно, а Гермиона и Рон слишком долго не выходили из-за портрета, поскольку он совершенно не заметил приближения Снейпа. — Поттер, — голос профессора звучал отрешённо, его привычная манера выплёвывать первый слог с выражением крайнего отвращения давно исчезла и теперь Гарри даже не вздрагивал и не морщился, когда Снейп к нему обращался, — я искал вас. Вы можете уделить мне время? — А вы мне, профессор? Снова требуется ваша помощь, если позволите. Буду крайне признателен, сэр, — неожиданная смелость в голосе удивила скорее самого Поттера, нежели Снейпа. Тот лишь приподнял краешек рта и саркастично изогнул бровь, показывая, что эта выходка его то ли забавляет, то ли интригует. — И где предлагаете всё обсудить? — В Выручай-комнате, сэр. Я планировал уединится там с Роном и Гермионой для обсуждения… моей проблемы. Это приемлемо для вас? — Поттер волновался. Он как будто раз за разом перешагивал невидимые границы дозволенного и двигался то ли вперёд, то ли вообще в никуда. — Мне всё равно. Раз уж мы решили сотрудничать — будет лучше, если между нами появится хотя бы подобие доверия. Я буду ждать вас там, — он резко развернулся и двинулся по направлению к восьмому этажу. И никакой язвительности, насмешки или чего-то в этом духе. Гарри боялся, что привыкнет к такому Снейпу, а он возьмёт и из нормального человека превратится в тыкву. Злую такую, вредную тыкву с крючковатым носом. Гриффиндорец обернулся в коридор, но там было пусто. На секунду блеснула хитрым хвостом комета шальной мысли, что на самом деле никакого Снейпа не было и это игра его воображения, очень злая игра, надо признать. Если они сейчас придут к Выручай-комнате, а там никого – эта мысль в нём закрепится и родит настоящую паранойю. В последнее время он часто ловил себя на таких вот странных домыслах, вивших пышные сюрреалистичные гнёзда на деревьях его воспоминаний и надежд.

***

***       У гобелена Варнавы Вздрюченного было почти пустынно, не считая домового эльфа, чистящего коридорную каменную вазу у противоположной стены и задумчивой фигуры профессора зельеварения. Ребята подошли к нему, испытывая то ли опасение, то ли неловкость. А, может, всё сразу. — Добрый день, профессор, – Гермиона и Рон поприветствовали учителя одновременно, вызвав смешок со стороны Гарри и подёргивание края рта у Снейпа. Возможно, в его жизненной парадигме это обозначало вежливую улыбку.       Поттер вздохнул как человек, вспоминающий что-то давно не используемое, и, под пристальным вниманием Снейпа, прошёл три раза мимо голой стены, сосредоточенно думая: «Нам нужно место для обсуждения родовых ритуалов и всего, что касается Непреложного обета». Таким образом Гарри рассчитывал на помощь комнаты в выборе подходящей литературы. В конце концов, ничего более конкретного он придумать не мог.       Трио обрадованно воскликнуло, когда такая знакомая в стальных завитушках дверь прорезалась из стены и, открыв её, проскользнули внутрь. Снейп зашёл следом, с любопытством озираясь по сторонам, и Гарри вдруг вспомнил, что бывший шпион тут вообще-то впервые. — Я не сомневаюсь в том, что вы в курсе особенностей этой комнаты, но считаю нужным напомнить, что сюда никто не сможет попасть, пока мы не покинем комнату, так что можете не беспокоиться.       Снейп хмыкнул почти презрительно. Он точно не нуждался в заверениях мальчишки, но комментировать услужливость Поттера не стал.       На самом деле профессору было очень неуютно – год назад он бы ни за что не пошёл хоть куда-нибудь с этой троицей. Как будто он участник их неформальной группки, ищущий приключений на свою… репутацию. К тому же, когда в последний раз Поттер и компания оказалась в непосредственной близости от него в тайном убежище, то есть практически тет-а-тет — его шандарахнули экспелиармусом сразу из трёх палочек. Да так знатно приложили, что в общем-то крепкий, закалённый вечной борьбой профессор потерял сознание. Такой радости Снейп больше не желал. Хотя понимал, что сейчас эти опасения совершенно беспочвенны. Но оказаться по ту сторону двери своего кабинета, где эти неугомонные дети шастали в ночи, как шайка Гекльберри Финна по тесным улочкам старого Лондона… Это было чертовски странно, пусть и повод для такой встречи был более, чем серьёзным.       Сейчас ситуация была критической: поджимали сроки, под угрозой находился ещё один невинный человек, и всё тело буквально жгло от потребности действовать. Эта размеренная жизнь без шпионажа и постоянной опасности несколько давила на сознание. Хотя, как только Тёмный Лорд пал, а помеченный им мальчишка ещё не появился в Хогвартсе — всё было довольно тихо и мирно. Но на руку тому монстру, который жаждал действия, шло то, что приходилось едва ли не ежесекундно доказывать: теперь он, бывший Пожиратель Смерти, на стороне «света и добра».       В обычные дни, когда Дамблдор уже начал всецело доверять Снейпу, но Тёмный Лорд пока медлил с появлением, его сознание, нуждающееся в постоянном умственном труде, было занято экспериментами и заказами со стороны, на которые он как-то ухитрялся найти время. Теперь же напряжение спало. И зелья под заказ на время пришлось отложить, так как большая часть времени уходила на изготовление укрепляющих снадобий, которые он же и должен был пить.       Да и в школе всё было достаточно спокойно. Дамблдор даже не настаивал на продолжении профессорской деятельности и мягко намекнул, что подпишет любые документы, если таковые потребуются при поиске новой работы. Директор искренне хотел позволить своему верному соратнику жить без оглядки назад, без постоянного поиска выхода из сложных ситуаций, без навязанной опеки Героя и вообще всех учеников. Снейп это ценил, но предпочёл остаться. По крайней мере ещё на год. А потом, следуя плану, на те деньги, что выручил с зелий для Мунго и из частных заказов за все эти годы работы здесь, он планировал купить себе дом или коттедж где-нибудь в Литл-Шелфорде, обязательно с личной лабораторией и скромным садом на заднем дворе, что позволяло бы самому выращивать некоторые редкие растения. И уже тогда заняться частной практикой, писать статьи для научных журналов, выступать на конференциях и проводить новые исследования. Вот тут его потребность в умственной работе полностью удовлетворится. Такая тайная мечта скромного зельевара.       Сейчас профессор стоял посреди огромной комнаты, уставленной книжными шкафами, под завязку набитых фолиантами, в компании трёх самых известных и самых неутомимых студентов всей магической Британии. Это его компрометировало. С другой стороны, вызывать к себе Поттера в подземелья каждый раз, как появлялась информация — ещё подозрительней. Впрочем, в его кабинете не так просторно и тепло и вряд ли найдётся столько книг. Да и жарко натопленного камина с диванчиком и двумя креслами, обитых приятной глазу зелёной тканью, напоминавшей бархат, тоже не было. А уж такого пушистого ковра не нашлось бы и во всём Хогвартсе.       Грейнджер тут же понеслась к книгам. Уизли примостился на одном из кресел, потом передумал и плюхнулся на диван. Гарри повернулся к профессору: — Так о чём вы хотели поговорить, сэр? — Предлагаю всем вам сесть и послушать. Мисс Грейнджер, чуть позже вы изучите все эти труды, а сейчас я хочу дать вам другую пищу для размышлений, — Снейп подошёл к свободному креслу и встал за его спинкой, ожидая, когда все займут места. Походило больше на очередную лекцию в кабинете зельеварения. — Для начала хочу порекомендовать вам, Поттер, вечером поговорить с Малфоем. Думаю, он уже получил письмо от отца.       Гарри кивнул. — Я поговорил с Люциусом. Буквально час назад. Он согласен дать вам любые гарантии. В пределах разумного, конечно. Нарциссе всё хуже, поэтому действовать надо быстро. Для начала — прочтите нужную главу из той книги, что я вам дал. Если успеете на время нашей общей подготовки – дополнительно изучите особенности родовой магии, хотя бы кратко. Полагаю, вы для этого перебрались в Выручай-комнату? — Да, сэр. Комната всегда содержит в себе вспомогательную информацию и предметы в зависимости от цели. — Верно. Но вот что я хотел ещё узнать — помимо прошения о личном присутствии в поместье и моей помощи в этом деле, какие ещё гарантии вы хотели попросить? — Снейп был проницательным. Его интуиция никогда не подводила. И он уже улавливал те веяния, которые шли от этой группы: они явно что-то задумали. — Непреложный Обет, сэр. И именно поэтому я нуждаюсь в вашей помощи. Нам необходимо грамотно составить все пункты, чтобы я не потерпел убытков, и чтобы Малфои не смогли меня, в случае оплошности, контролировать. Вы поможете?       Снейп хмыкнул. — Вы обладаете достаточной самоуверенностью, чтобы просить об этом, не так ли? Учтите, что в это дело я ввязался не ради вас, а ради спасения леди Малфой, вы это понимаете, Поттер? — Разумеется, сэр. Я не предлагаю вам помогать мне просто так — я прошу вас о сделке, за награду. Но не для того, чтобы вы поставили Малфоев в неудобное положение. Всё, о чём я прошу — это помочь мне составить такой «договор», который позволит обеим сторонам не поддаться соблазну воспользоваться «лазейкой», выявленной в каком-либо из пунктов Обета. — Если бы я не знал вас достаточно хорошо, то подумал, что вы лукавите и хотите меня подкупить. Но ваше врождённое благородство и стремление к самопожертвованию не простят такого обмана, — профессор снова хмыкнул. Он видел потуги Поттера казаться серьёзным и взрослым, но выглядело это скорее неловко и нервно. Это не было чем-то нелепым, но умного и явно опытного во многих отношениях мужчину такое поведение только забавляло, почти умиляло. И всё же Поттер пытался думать самостоятельно. Его друзья лишь кивали, переводили взгляд с друга на строгого профессора, который по непонятным им причинам был почти любезным, и не вмешивались. Скорее всего, получали информацию, переваривали, приходили к каким-то выводам, в общем, делали всё, что делали всегда. А в случае с Грейнджер это почти то же самое, что явиться на важную встречу с думающим диктофоном. — Приму за комплимент, — Поттер хмыкнул. — Как вам будет угодно. И что вы можете мне предложить в обмен на, — он саркастически хохотнул, впрочем, очень сдержанно, — юридическую помощь?       Гарри усмехнулся и опустил взгляд на свои сложенные замком руки, покоящиеся на коленях. Он не ожидал какого-то вау-эффекта, но некоторое высокомерие Снейпа казалась Поттеру неподходящей ситуации. В конце концов, ему перешло всё наследство Блэков, которое прямые потомки в своё время не успели прокутить или сдать в руки Реддлу – ему определённо было, что предложить, будь он точно уверен, что Снейп принял бы эти деньги. — Василиска, сэр. Того, что издох в Тайной Комнате на втором курсе. Он всё ещё цел и пригоден для зелий, — Поттер медленно поднял взгляд, вкладывая в него и чувство гордости за свою идею, и покушение на лёгкий триумф в этих импровизированных торгах. Правда, возможно, он вышел излишне томным...       Снейп замер, недоверчиво посмотрел на расплывшегося в улыбке парня и перевёл взгляд на его друзей. Те активно закивали. — Василиск действительно хорошо сохранился, сэр — мы проверяли. — Грейнджер деловито выпрямилась в кресле. — Вы вообще осознаёте, что вы мне предлагаете? Вы знаете, сколько сейчас сохранилось живых или мёртвых василисков, проживших столько лет? — профессор всё ещё недоверчиво оглядывал ребят, будто внезапно усомнившись в их адекватности. — Из живых, полагаю, лишь те два, что сейчас устроили гнездовище в пределах южной Франции. По крайней мере, так написали два месяца назад в журнале зоологии, — и снова Гермиона знала больше, чем кто-либо из их трио. — Про мёртвых не знаю.       Снейп медленно кивнул. — Любая, даже самая небольшая часть василиска — огромная редкость. Зелья, в состав которых эти части входят, стоят баснословно много. Это колоссальные суммы, Поттер. Вы можете приумножить своё состояние, но вместо этого предлагаете мне столь редкий и ценный дар в обмен на… подсказки к составлению Обета? — Простите, профессор, но что вы предлагаете? Разрубить змеюку на куски и прийти с ней в Лютный? Или пригласить смутных товарищей под столь же смутным предлогом в Хогвартс, провести в Тайную комнату и попросить расчленить фамильяра Салазара Слизерина? Вы же и сами знаете, что так просто разделить целую тушу на правильные части очень сложно, не повредив при этом какие-то особые компоненты. Неужели вы думаете, что я знаю, как это делать? Или хотя бы в курсе, где об этом прочитать и к кому обратиться? В таких деликатных вопросах я практически варвар, профессор. Вы это не хуже меня знаете. В вашу пользу много доводов. Во-первых, вы ближе и отвести вас в Тайную Комнату будет не сложно, во-вторых, вы профессиональный зельевар и точно найдёте применение каждой части василиска, в-третьих, если я не подарю её вам — не подарю никому, так как слишком много мороки, а быть собакой на сене при таком материале мне не хочется. И при всём моём уважении, сэр, но почему вас так беспокоит то, что я хочу отплатить вам за вашу помощь подобным образом вместо того, чтобы разбогатеть самому?       Снейп очень внимательно слушал отповедь Поттера, проводя по губам длинными тонкими пальцами. Гарри помнил это движение. Только если в прошлый раз оно его раздражало и отталкивало, то сейчас взгляд будто приклеился к губам профессора — тонкие, но чётко очерченные, сухие на вид, и всё же под пальцами они казались мягкими, особенно когда Снейп слегка надавливал на уголок рта… Наверняка они тёплые, быть может на них остался вкус кофе, которым иногда пахла мантия профессора или… Поттер вздрогнул. Не туда. Не о том. Откуда вообще…? А впрочем…       Профессор же был невозмутим, и Поттер поклялся себе следить за тем, куда он смотрит и о чём думает. Допускать такие мысли при сильном легилименте — верх легкомыслия. — Я не верю в такую безоговорочную щедрость, Поттер, только и всего, — Снейп отнял руку от лица, — Если вы, конечно, вообще понимаете, о каких суммах идёт речь. — Но я ведь не просто так дарю вам василиска, сэр. Это плата за качественную помощь, которую я надеюсь от вас получить, — мальчишка расплылся в широкой озорной улыбке, так украшавшей его лицо. А, впрочем, какой он уже мальчишка? Только сегодня Снейп размышлял над тем, что парень заметно повзрослел. Если не мозгом (хотя и им тоже), то, по крайней мере, внешне. Перед зельеваром сидел хорошо сложенный симпатичный юноша с невероятными зелёными глазами, которые от глаз Лили, в общем-то, отличались. Каким-то неуловимым выражением или особым блеском — Снейп не знал. Снять бы только эти проклятые очки… — Раз вы уверены в том, что моя помощь настолько ценна — так тому и быть. Такому дару я противиться не могу. Точнее, не хочу, — профессор как-то устало улыбнулся и перешёл к сути дела: — Итак. Что вы хотите от этого Обета? Каких именно гарантий?       В диалог вступила Гермиона. — Думаю, профессор, что мы сможем лишь в общих чертах обозначить то, что было бы желательно видеть в каждом из пунктов. Для начала — исправь меня, Гарри, если я скажу что-то не то — для начала необходима гарантия того, что Малфои не попытаются воспользоваться неосведомлённостью Гарри в вопросах рода. Затем было бы неплохо убедиться в том, что от него потребуется только помощь леди Малфой и не более того; то есть вся последующая помощь, если таковая последует, будет актом доброй воли, но никак не вынужденной обязанностью. Затем надо взять с мистера Малфоя обещание, что он проведёт лишь тот ритуал, который необходим, и не попытается обмануть Гарри. Наверное всё. Что думаешь, Гарри?       Парень рассеянно разглядывал ковёр, явно размышляя над тем, что сказала Гермиона. — Думаю, стоит ещё добавить… В общем, Люциус должен будет пообещать, что и тому, кто согласится мне помогать, не будет причинено никакого вреда, чтобы тем самым как-то повлиять на моё решение. Я о том, профессор, — Гарри отвлёкся от созерцания ковра и повернулся к Снейпу, — что, если они захотят как-то вас использовать, причинить вам вред, чтобы я согласился на их условия… Я не говорю о том, что это обязательно произойдёт, но и предусмотреть подобный исход, думаю, всё же стоит.       И Поттер снова стал объектом того странного взгляда, который получил этим утром. Описать его он не мог, по крайней мере так, чтобы понять самому. Это было похоже на прицельное внимание опасного хищника. В глазах не было жадности или чего-то пугающего, нет. Но было что-то такое цепкое, стальное и при этом жаркое. Слов очевидно не хватало, эмоций тоже, и Гарри постарался отбросить от себя подступающее волнение. — Неплохо. Но не кажется ли вам такой Обет избыточным, учитывая, что его пункты предполагают злонамеренные действия в отношении вашего рода, Поттер, из-за возможности, повторю – лишь возможности которых, Нарциссу Малфой карает ваша магия?       Гарри кивнул. — Я думал об этом, сэр. Это действительно кажется лишней тратой усилий, но вы правда считаете, что старший Малфой ни за что на свете не воспользуется этой или подобной ситуацией во благо своей репутации в будущем? Вы можете с полной уверенностью сказать, что Люциус Абраксас Малфой будет предельно честен с нами и не допустит уловок во благо своей фамилии?       Снейп прищурился. Голос Поттера в этот момент звучал несколько отрешённо, будто он вовсе не был заинтересован в данном разговоре, но при этом очень, Снейп бы сказал – чертовски, властно. Это болезненно напоминало манеру речи Малфоя старшего, когда тот жил в полной роскоши и ещё не был запуган Тёмным Лордом. Возможно, магия Блэков действительно постепенно оставляла в юноше свои следы. Профессор повёл плечом и повернулся к Уизли: — Мистер Уизли, — Рон, всё это время молчавший, встрепенулся и посмотрел на профессора, — а вы что об этом думаете? — Я думаю вы и сами понимаете, что дело даже не в том, что Малфоя покарает родовая магия за попытку обмануть Гарри – дело в характере этого… человека, – последнее слово Рон произнёс через зубы, — Это обычное устрашение. Обет покажет ему, что какими бы ни были его намерения в прошлом и будущем – Гарри помнит про них. И не допустит.       Все четверо помолчали. Каждый из них снова вспомнил войну и зыбкое сгущающееся чернотой время до неё. Затем Рон продолжил. — А ещё мне кажется, надо хорошенько подумать над тем, кто будет Обет скреплять. Если Малфой поймёт, что этот «договор» составлен с вашей помощью, не станет ли он упрямиться? То есть я имею в виду этот пункт о защите помощника. Допустим, Гарри просто предположил, что таковой ему понадобится. И предположим, что вы, как друг мистера Малфоя, предложили себя на эту роль, убедив Гарри, что лучше кандидатуры ему не найти — не смотрите на меня так, я уверен, что это идеальный выбор, но мы должны сейчас думать о том, как это будет выглядеть для Малфоя — так вот. Если скреплять обет будете вы — не будет ли это подозрительным? То есть вкупе с этим пунктом. — Вы намекаете на то, что по законам магии Обет скрепляется доверенным лицом того, кто был его инициатором, а я таковым, по идее, не являюсь, и если Поттер позволит мне выступить в роли скрепляющего Обет перед лицом магии и та не воспротивится, Люциус придёт к логическому выводу, что я целиком и полностью на стороне Поттера, а значит доверять мне не стоит? — Снейп понимающе кивнул и задумался. — Верно, сэр. Не смог бы выразиться точнее, — Рон издал короткий сиплый смешок.       Гермионе показалось, что он не совсем это имел в виду, но переубеждать профессора не стала. — Мистер Уизли прав. Вам нужно доверенное лицо, Поттер, — он перевёл взгляд на Гарри, — есть идеи? — И опять же тот, против кого не будут даже Малфои? Найти кого-то, достойного доверия, знакомого с Малфоями и не желающего моей смерти или хотя бы увечья будет крайне затруднительно, да и посвящать в это дело ещё кого-то не хотелось бы. Хотя… Герми, мне кажется, ты бы могла это сделать. Всё-таки Рон и его семья стоят у Малфоев поперёк горла, — он с улыбкой посмотрел на друга. Тот в ответ злорадно осклабился. — А я нет? Вспомни: «Твоего мнения никто не спрашивал, поганая грязнокровка».       Снейп дёрнулся как от пощёчины и удивлённо посмотрел на Гермиону. Гарри понял, почему он так отреагировал. В тех подсмотренных им ещё на пятом курсе воспоминаниях это оскорбление Снейп бросил Лили. Что-то нехорошее шевельнулось в груди. — Да, профессор. Ваш дорогой Драко нередко называл так Гермиону, — он мрачно улыбнулся зельевару. Тот нахмурился и отвернулся. Упрёк был не в том, что сам Снейп однажды оскорбил так Лили, а лишь в том, что все эти годы профессор покрывал выходки Малфоя, какими бы жестокими они ни были. Странно только, что он удивлён подобному отношению Драко к Гермионе… — Как бы то ни было, – Грейнджер выглядела слегка смущённой ситуацией, — сейчас это не имеет значения. Если ситуация серьёзна настолько, насколько напуган Малфой – отказываться от моей кандидатуры они не станут. Возможно, немного нечестно так грубо навязывать им свои условия, учитывая положение их семьи, но мы слишком часто сталкивались с их вероломством в прошлом. — Согласен, – Гарри кивнул и посмотрел на Снейпа. Тот едва заметно улыбался уголками губ. — Что ж. Тогда предлагаю составить текст обета. Полагаю, это у нас займёт несколько часов, после чего я вас покину, – профессор, наконец, сел в кресло, — Вы же подготовили перо и бумагу?