Мерлин. Великий и Ужасный

Часть 2. Отрезок 7 Еда буквально исчезала у меня во рту. Я проглатывал все, что лежало передо мной, даже не жуя. Аппетитная похлебка с рыбьими потрохами, которая в иное время вызвала бы у меня отторжение, в данный момент шла «на ура». Несколько недель я питался только магией, не дававшей мне умереть, но и не предоставлявшей организму никакого строительного материала. Пока не отправил первую за долгое время порцию пищи себе в желудок, я даже не ощущал, насколько же голоден. Чувствую, объем я гостеприимных хозяев прилично. Старый маг, которого, как стало теперь известно, зовут Ральф, смотрел на меня с небольшим удивлением. Что неудивительно, учитывая, что всего за несколько секунд содержимое немаленького котелка перекочевало в мой желудок. - Достопочтимый Ральф, не могли бы ваши помощницы принести мне еще еды. В пять раз больше от того, что было. В силу не зависящих от меня причин я несколько недель ничего не ел и не пил, - говорю, стоящему надо мной старику. Говорю это на языке хозяев. Хоть и с порядочным акцентом (речевой аппарат не очень приспособлен к особенностям их языка), но вполне правильно. Кузнец, который был вынужден работать переводчиком, с радостью ухватился за возможность не отвлекаться от своих, несомненно, важных дел и с облегчением дал мне возможность скопировать у него из головы языковую матрицу. За моими действиями внимательно наблюдал маг. Что абсолютно логично. Так как возможности этого старика ни тогда, ни сейчас толком мне неизвестны, я не стал делать в разуме мужика никаких «лишних» закладок. Час назад я стоял на улице, окруженный со всех сторон и готовый в любой момент устроить кровавую баню. К счастью, маг, являющийся здесь, если не главной, то весьма авторитетной фигурой, так же, как и я был настроен скорее на диалог. Сошлись на том, что они предоставляют мне кров и еду на пару дней, а в ответ получают пять килограммов золота (так как расплатиться было нечем, пришлось признаться, что хорошо владею трансмутацией). Отличная цена с учетом того, что я скрытно проник к ним в дом, словно вор. Оказать мне гостеприимство решил сам маг, в храме, где, помимо всего прочего, имеются и разветвленные жилые помещения. Видимо, совершенно правильно решил поостеречься и присмотреть за таким подозрительным и опасным субъектом лично. - Слышали? Принесите нашему гостю то, что он просит, - поглядев на меня несколько секунд, обратился Ральф к «помощницам», двум весьма симпатичным, молодым девушкам. Те, тоже впечатленные моей скоростью поглощения еды, моментально выпорхнули отсюда. Находились мы, кстати, в небольшом помещении, без каких-либо украшений или других излишеств. Только грубо сколоченный стол, лавки по двум его сторонам и деревянные стены. Единственное окно было закрыто ставнями, и освещалось все это тремя масляными лампами. – Как же так вышло, что такой сильный ведун, как ты, так долго голодал? Старик вперил в меня внимательный, с прищуром взгляд. Что-либо сказать о его эмоциях я не мог. Либо он сам, либо какой-то артефакт надежно закрывал разум моего собеседника от кого бы то ни было. Вызывает ассоциации со скрытом, который я не раз применял, чтобы ускользнуть от чужих глаз и пройти в неположенные места. Пытаясь обнаружить разум мага, я сталкиваюсь с тем, что просто не могу этот самый разум отыскать. Будто его и нет здесь вовсе. Если бы я не видел ауру перед собой, подумал бы, наверное, что со мной говорит иллюзия, автор которой искусно прячется где-то неподалеку. - Не думаю, достопочтимый Ральф, что вам будет интересна столь скучная история, - все, чего мне в данный момент хотелось, это наполнить гудящий от голода желудок, а не вступать в длинные беседы. Да и вообще, лучше будет, если я покину этот городок как можно раньше. И его жители забудут обо мне, а я забуду о них. Скандинавы, особенно в контексте средневековой Англии, не сулят ничего хорошего. Надо будет, когда вернусь в Камелот, предупредить Артура, чтобы озаботился безопасностью побережья. А то, насколько я помню, викинги аж до Ирландии доходили, и именно они основали там Дублин. Да что там Ирландия?! «Бедные мореходы севера» Америку посещали за несколько сотен лет до Колумба. В этот момент, как раз, прибыла еда в сопровождении давешних девчонок и еще каких-то двух пацанов. Так что я на некоторое время выпал из реальности, поглощенный поглощением пищи. (Хе-хе! Каламбурчик получился!) По моим ощущениям жор (а никак по-другому назвать это не получается) продолжался несколько десятков минут, в течение которых Ральф терпеливо сидел на своем месте и ждал, пока я наемся. Попотчевали меня, надо сказать, очень даже щедро. Целая гора вяленого мяса, бочка пива, опустошенная теперь наполовину, пироги с разнообразной начинкой, от оленины с грибами до меда с кусочками сот и пареная репа с засоленными огурцами. - Ты не прав, достопочтимый… Мерлин, - продолжил старик, стоило мне сыто привалиться к столу, (к сожалению, лавке спинка не положена, а жаль), перед произнесением моего имени он немного запнулся. Видимо, для его речи оно довольно непривычно. – Очень немногое способно заставить меня от скуки (от удивления) ловить ртом ворон. Я и мои соплеменники – новички в этих землях. Было бы замечательно, если бы ты поведал нам о своем доме. Здешние обычаи сильно отличаются от наших. Хотелось бы знать, каковы они, чтобы не оказаться случайно в беде. Наш род и так уже достаточно настрадался на родине. Последнее, что нам нужно, так это новые испытания, которые могут обрушиться на наши головы из-за простого невежества. Насытившись от пуза, я порядочно подобрел. Подозрительность никуда не делась, но к ней добавилась лень и изрядная толика благожелательного расположения к людям, которые так здорово меня накормили. Да и сам Ральф, хотя и мимоходом, но сообщает, что они просто беглецы из родных мест. Осторожность, конечно, не повредит, однако… - Разве я - единственный житель Альбиона, которого повстречал ваш род? – говорю с притворным удивлением, выгибая для убедительности правую бровь (научился этому приему у Гаюса, старый лекарь – настоящий мастер в передаче эмоций бровями, до него мне еще очень далеко). - Нет, но все, кого мы видели до сих пор – пахари и рыбаки, только и способные, что повторять неизвестные нам названия и имена. Точные знания этих людей распространяются только на их родные деревни и, возможно, на пару-тройку соседних. А идти вглубь чужих земель для нас пока что слишком опасно. Про богов эти простофили мелят вообще что-то странное. Мы не знаем, какие боги населяют здешние поля, леса и реки. Но ты – совершенно другое дело! Ты – ведун! Ты совершенно точно знаешь больше этого неграмотного люда. Расскажи, пожалуйста, то, что знаешь. Я не прошу у тебя секретов, но даже самое очевидное любому твоему соплеменнику будет величайшей ценностью для моего рода. - Помнится, у нас был уговор. Золото в обмен на кров и пищу. Что-то я не помню уговора, что я должен потчевать вас байками, - решаю говорить начистоту. Вышло грубовато, но как есть. Не нужно было читать его эмоции, чтобы увидеть ошеломление старика. После моих слов он просто опешил. Иначе его маска доброжелательности так просто не треснула бы. - Ты пришел сюда, в наш дом, ешь нашу пищу, и считаешь нас… Кем ты нас считаешь?! – снова прищурился маг. Вот только на этот раз прищур был откровенно нехорошим. А закаменевшее лицо с играющими желваками выдавало едва сдерживаемый гнев. Картина: «Оскорбленная Невинность», во всей красе. Будь я несколько более легковерен, в ту же секунды начал бы истово просить прощение у честного и порядочного человека, которого по глупости и недомыслию обвинил во всяких гнусностях. - Скажи, сколько в твоем племени викингов? – спокойно спрашиваю, никак не реагирую на покрасневшее от гнева лицо Ральфа. Даже с помощью простого снятия языковой матрицы можно узнать очень многое. Не только про человека, но и про общество, в котором он обитает. Термин «викинг» оказался более чем знаком кузнецу. Более того, он его довольно таки часто употреблял. А значит поводов для опасения у меня более чем достаточно. - Мы приличные люди, у нас подобное отребье не водится! – отрезал маг, а потом уже менее напористо продолжил. Его речь приобрела уже знакомые мне, кошачьи нотки. Он говорил, словно убаюкиваю своим голосом жертву, перед тем, как броситься на нее и разорвать одним стремительным движением горло. – Я понял, чем вызвано твое недоверие. Буйные до крови и золота викинги плавали по всему свету, и, наверняка, были и в этих землях, оставив после себя горе, разорение и злобу. Да, это воистину так, именно в наших землях рождаются викинги. Но, уверяю тебя, среди нашего рода таких негодяев нет и никогда не было! - Ты можешь в этом поклясться? – спрашиваю, не слишком веря сказанному. После моего вопроса старик заметно поскучнел, а его губы скривились в кислом подобии улыбки. Все стало понятно и без слов. – Вот видишь? А ты еще спрашиваешь, за кого я вас принимаю! Не надо считать меня дураком! Я благодарен твоему роду за оказанное гостеприимство, и, будь уверен, отплачу вам сполна, как и договаривались. Но помогать вам в ваших бесчинствах я не намерен! - Прошу меня простить, достопочтимый Мерлин, я не был с тобой до конца честен. Викинги – позор моего народа. Они покрывают дурной славой всех нас. Но это лишь горстка, малая часть всех северян. Признаю, в нашем роду тоже проросло это проклятое семя, как и у всех. Но все уже погибли, либо отошли от прежнего ремесла и раскаялись в своих поступках. Мы покинули родные края не просто так. Наш вождь втравил род в совершенно ненужную нам войну. Блеск золота, которым поманил Локи многих наших мужей, обернулся для них губительным светом Муспельхейма. За свою глупость и алчность они совершенно справедливо заплатили своими жизнями. Однако наши враги сочли такую плату недостаточно весомой, и под угрозой оказались все мы. Как это ни печально, но мы вынуждены были оставить земли, на которых жили сотни поколений наших предков. Мы вовсе не стремимся враждовать с кем-либо здесь. Это было бы для нас смертельно. - Хм, хорошо. Значит, твой род – одиночки, изгнанники, и у вас нет связи с родиной? Если к этим берегам приплывут корабли ваших сородичей, что в таком случае будете делать вы? - Мы будем сражаться! Викинги – это отпетые мерзавцы, для которых свои это только члены их банды. Даже самых близких родичей эти мрази готовы убить за плешивую овцу! Бум! – разгорячился Ральф и от избытка чувств ударил по столу. Видно, что-то личное. Два светильника тут же свалились на пол, погружая малую трапезную во мрак. Из-за резкого потемнения я, чисто машинально, создал пяток светлячков и подвесил их под потолок. Помещение тут же озарилось дневным светом. Старик с минуту переводил немигающий взгляд с меня на светляки. Потом его лицо все-таки претерпело некоторые метаморфозы, став весьма задумчивым. - А что, если я заключу с тобой еще одну сделку, и ты расскажешь все, что нам нужно? – спросил Ральф, придя в ходе своих размышлений к каким-то странным умозаключениям. Да и предложение он сделал донельзя странное. Чем, интересно, он собирается со мной расплачиваться? Да и не настолько я жадный, чтобы за «целую бочку варенья да целую корзину печенья» все сдать. (Обрадовались тогда буржуины, записали поскорее Мальчиша-Плохиша в своё буржуинство и дали ему целую бочку варенья да целую корзину печенья. Сидит Мальчиш-Плохиш, жрёт и радуется). Их неведение играет на руку жителям острова. Плохо, если они узнают, что нормального жречества здесь фактически нет, и основная масса населения давно перестала верить в языческих богов. Даже христианство на Альбионе представляет собой какую-то слабую, разбавленную жижу. Храмов нет, священников тоже нет, люди верят в «Бога», но практически никак ему не поклоняются. Если Ральф и его соплеменники узнают о таком положении дел, я даже не могу представить себе последствия. Массовое обращение жителей Альбиона в скандинавское язычество, обязательная война на религиозной почве и прочие подобные прелести. Почему я думаю, что жители Альбиона начнут поклоняться скандинавским богам? Все просто. Они изначально не слишком религиозны и тверды в своей вере, которая, к тому же, не дает им ровным счетом ничего, а тут вполне реальные и «живые» боги, которые адекватно отвечают на молитвы и подношения. Ральф же - это очень старый, очень опытный и, что самое главное, очень сильный маг и жрец. Его одного вполне достаточно, чтобы обратить значительную часть жителей Альбиона. Даже если он и сказал относительно своего племени правду, это не делает их менее опасными. Как бы цинично это ни звучало, но грабежи и убийства не такая уж большая угроза по сравнению с распространением новой веры. По какой причине? Как ни странно, но мало религиозное, в чем-то даже светское сознание жителей Альбиона очень хорошо ложится на любые прогрессивные изменения. Там, где полный религиозного мракобесия и предрассудков человек будет страшиться или, как минимум, сильно опасаться всего нового, тот, кто лишен большей части всего этого, будет смотреть на вещи, прежде всего, с практической точки зрения и быстро оценит пользу от прогресса. С учетом моих дальнейших планов волна религиозного мракобесия, подкрепленного живыми и активными богами - это последнее, что мне, да и всей Британии надо. Хм, в таком контексте лучше будет ответить на вопросы Ральфа и попытаться убедить его в том, что здесь тоже обитают весьма могущественные сущности. И чтобы моя ложь продержалась как можно дольше, нужно иметь убедительные и вполне конкретные примеры. Алтари, например, или места силы, замкнутые на тех или иных, незнакомых старику богов. Вариант с убийством старика я даже не рассматривал. Не здесь, где у него есть силы сделать мне очень нехорошо. Что ж, видимо, придется мне здесь задержаться, чего, судя по всему, так хочет Ральф. - И какую же плату ты хочешь мне предложить? - Хоть я увидел тебя всего два часа назад, я вижу твою суть насквозь. Тебе не важны золото, драгоценности или шелка. Тебя не прельщает то, за что иные готовы убить. Но ты все равно жаден, жаден до знаний, жаден до могущества. Я отчетливо вижу это в тебе, потому что я сам такой. - Очень… заманчиво. И насколько же далеко простирается твоя щедрость? – а этот старый хрыч – чертовски проницательная скотина. Ловко он меня прочел. Вот только терзают меня смутные сомнения в том, что он готов поделиться со мной своими знаниями в обмен на общеизвестную, хоть и не очевидную ему, ерунду. Наверняка он задумал какое-то надувательство. – И неужели ты готов поделиться со мной своими знаниями в обмен на то, что намного менее ценное. - Ну, ты же честный муж, и восполнишь недостающую цену тем, что знаешь ты. *** Несмотря на то, что бриз был довольно таки холоден, с неба моросил противный, мелкий дождь, а ноги утопали в грязи, на душе у меня царило небывалое умиротворение, почти счастье. Вид мутных морских волн, накатывающих на песчаный пляж, действовал просто необычайно. Штормовое море завораживало намного сильнее, чем огонь в очаге или бегущий по лесу весенний ручей. Стоя здесь, на берегу я мог позволить себе наслаждаться бушующей стихией, зная, что полностью защищен от ее гнева. Мысленно ты будто становишься частью этой огромной, беспокойной водной массы. Возникает желание соединиться не только духовно, но и физически. Раздеться и прыгнуть навстречу волнам, окунаясь в свежесть и соль. - Двадцать восемь! Двадцать девять! Тридцать! – считаю отжимания своего, уже совсем не юного, «падавана». После тридцатки он рухнул в грязь, будучи уже полностью обессиленным. – Молодец! Сегодня уже намного лучше! Смотрю на полудохлого Ральфа сверху вниз и жду, пока он поднимется, придет в себя или пока окончательно не откинет копыта. Второе, к сожалению, маловероятно. До Вальгаллы ему, как до Китая на карачках. Что? Как мне не стыдно издеваться над бедным стариком и быть настолько равнодушным к его страданиям? Ну, начнем с того, что никакой он не бедный, да и по поводу «старика» есть у меня некоторые сомнения. Для своего возраста Ральф очень уж бодр и, как выяснилось, изрядно любвеобилен. О, он уже начал потихоньку подниматься. Облокотившись руками о землю, маг встал на колени и задышал полной грудью. К счастью для себя, Ральф сделал выводы по предыдущему занятию и догадался одеться в рваные лохмотья, которые совершенно не страшно испачкать. А то, в прошлый раз напялил какую-то яркую, разноцветную тунику с золотой вышивкой по краям, тяжелый, бархатный плащ, отороченный волчьим мехом и суконные штаны, выкрашенные в ярко-голубой цвет. То ли просто повыпендриваться решил, то ли еще что, однако с его стороны это стало роковой ошибкой. Все это великолепие, за исключением плаща, покрылось чуть ли не сантиметровым слоем грязи. - Ну что? Впал в Нирвану или тебе помочь? – спрашиваю у всё еще стоящего на коленях Ральфа. Глаза его были полуприкрыты, создавая у постороннего наблюдателя ощущение, что старик ушел куда-то глубоко в себя. - Нет… благодарю… тебя, Мерлин, я, кажется… сам справился, - медленно, делая большие паузы между словами и не меняя позы, ответил жрец. - Что же, тогда опиши мне свои ощущения. - Я чувствую… будто по моим жилам течет прохладная вода. Она бежит… она бежит быстро… слишком быстро. Я не успеваю ничего понять! – последние слова он со злостью прокричал. И не только… Голос Ральфа буквально завибрировал, невидимая волна вырвалась изо рта и, расширяясь, прошлась по пространству перед ним. Оставив внушительные, ровные вмятины на песке, она улетела в море. - Интересно, я, конечно, ожидал чего-то иного, но так тоже неплохо. Вот что значит маг с многолетним опытом. Даже совершенно незнакомые вещи способен освоить гораздо быстрее, чем, хоть и сильно мотивированный, но новичок. Что же здесь происходит? И почему старый жрец вдруг превратился в моего ученика? Что ж, объясняю по порядку. После того застолья, во время которого я загрузил в себя недельный запас продовольствия десятка здоровых, подвергающихся регулярной физической нагрузке мужиков, прошел целый месяц. Насыщенный событиями месяц. Несмотря на свое первоначальное желание уехать как можно скорее, пришлось задержаться. На это повлияло несколько факторов. Первый и, пожалуй, самый главный – необходимость убедить скандинавов и, в частности, Ральфа, что в Британии есть свои боги, которые надают по шапке любому, кто попробует сунуться в их вотчину. Вторым шло любопытство и интерес, желание научиться чему-нибудь у старого и могущественного мага. Ну, а в третью очередь идет один довольно интересный факт. На второй день пребывания в Тромсгарде (как назвали свое поселение скандинавы), отмывшись, отъевшись и переодевшись в чистую и, что самое главное, целую одежду, я пошел в деревню, откуда труповозка меня и привезла. Да уж, нахлебался я там дерьма знатно. Контраст с довольно благополучным Тромсгардом был разительным. Нищета, грязь и откровенное скотство. Даже Элдор на фоне этой деревеньки смотрится в весьма выигрышном свете. Там, хоть и небогато, но люди являются людьми, не превращаясь в их жалкие подобия, грязные и злобные. Местный лорд, откровенно говоря, драл с крестьян непосильный налог, вводя их в голод и нищету. Когда пришли скандинавы и объявили, что хорошо заплатят за более или менее свежие трупы, мужики из окрестных деревень отправились к относительно оживлённым транспортным артериям и занялись грабежом и убийством проезжающих мимо путников, получая, таким образом, двойную выгоду. И ценности путников, если таковые имеются, и награду за тела. Именно с такими мерзавцами мы и повстречались, уходя от погони Байярда. Как выяснилось, мне не удалось убить того разбойника. Заклинание, судя по всему, улетело куда-то в сторону. В результате, всех убили, а тела продали Олафу. Я же был настолько бледен и так тихо дышал, что меня приняли за мертвеца, (да и стрела в боку и море крови не давали в этом усомниться) и продали на общих основаниях. В этом «бизнесе» были замазаны абсолютно все, невиновных не было совершенно. Мужчины и некоторые женщины ходили «на промысел», дети и большинство женщин с удовольствием помогали своим «кормильцам». Ставили в округе ловушки на людей. Если чуть отойти от основной дороги, все, считай, ты труп. Либо в капкан попадешь, либо в волчью яму свалишься, а потом придут «добрые» селяне и отоварят тебя по голове здоровенной дубиной, после чего ты уже не очнешься. Узнал я все это, выпотрошив память мужичка, на которого указал Олаф. Поначалу ничего подобного я даже не подозревал. Просто пришел в деревню и стал искать, указанное лицо. Даже был готов, как следует, раскошелиться за нужную информацию. Как ни странно, но на месте меня встретили тоже вполне нормально. Жители очень любезно со мной обошлись, позвали искомого мужика. Как выяснилось позже, меня приняли за проезжего рыцаря, решили не наживать себе лишних проблем и быть максимально лояльными. Я был на коне, хоть и не на самом лучшем, и в доспехах. Подозрения зародились только уже в процессе непосредственного общения с «продавцом трупов». Стоило мне завезти разговор о непосредственной цели визита, как от мужика (а он реально был мужиком, высокий, крепкий, с бородой, как у Деда Мороза, только не седая, а каштановая) пахнуло таким животным ужасом, какой даже вообразить себе очень сложно. Я заметил даже у него характерные подергивания кисти, в которой был зажат топор. От страха у него промелькнуло вполне явственное желание зарубить меня прямо на месте. Однако здравый смысл возобладал, понял, что это скорее рыцарь его на мелкие ломтики порежет, нежели он сумеет нанести ему хоть какой-то вред. Мужик попытался отбрехаться. Придумать правдоподобную сказочку, чтобы я отстал от него. Но ничего не вышло. Возможно, не будь он настолько напряжен, что-нибудь, да сочинил бы. Я бы, конечно, не оставил его в покое, но хоть бы послушал что-то интересное. А так… Одно разочарование. В общем, не дослушав до конца его детский лепет, я взял его за жабры. Сначала более или менее осторожно, а потом, по мере погружения в «вопрос», без всякой жалости и какого-либо желания сохранить жертве разум, я читал его память. Найденное привело меня в неописуемое бешенство. Эти суки убивали всех, кого только можно. Мужчин, женщин, даже детей. Любого, кто неосторожно сунулся в окрестный лес, ждала незавидная участь. Про тех, кого они убивали и грабили на большой дороге, я и не говорю. И ведь не спишешь все на злобный род Каменных Рук, которые заставили честных людей стать чудовищами и мразями. Во-первых, никто ни к чему никого не обязывал. Хотя Ральфу стоило бы и задуматься о происхождении тел. А то, он так печется о том, чтобы не влезать в местные разборки, и проявляется такую близорукость. Позже я ему высказал всю правду-матку, не стесняясь в выражениях. Надо сказать, несмотря на бешенство, голова у меня все-таки осталась на плечах. Я не стал сразу идти и всех страшно мочить. Увиденное в разуме лесоруба (кстати, забыл упомянуть, тот мужик был лесорубом, впрочем, это не так уж и важно) было настолько безумно, что у меня возникли сомнения во вменяемости данного, конкретного субъекта. Оставив пускающего слюни овоща (а после жесткого ковыряния в мозгах другим он быть не мог) в собственной хижине, я пошел к старосте. У меня еще оставались сомнения, что это всего лишь бред одного спятившего мужика. Ну, или как вариант, бред только наполовину. Съехала, например, у лесоруба крыша, и он начал убивать людей, а все остальное, вроде того, что все его односельчане делают то же самое, ему уже привиделось. Еще в прошлой жизни слышал о чем-то подобном. У одной женщины вся семья погибла в автокатастрофе. Муж и двое детей. На этой почве она и сошла с ума, начала самым натуральным образом убивать людей. Стояла вечером где-нибудь на трассе и голосовала. Так как женщиной она была еще относительно молодой и достаточно красивой, машины останавливались довольно таки часто. Если водитель в машине находился в одиночестве, она пыряла его ножом в шею. Труп выбрасывала на обочину, садилась за руль и ехала в случайном направлении. Ей казалось, что в этот момент к ней возвращается семья. Дети смеются и играют друг с другом на заднем сидении, а муж находится в соседнем кресле. Жуткая история. Я очень надеялся, что этот лесоруб просто-напросто маньяк-шизофреник. Но мои надежды канули в лету. Память старосты полностью подтвердила то, что я узнал от того мужика. К тому же, выяснились новые, более мерзкие подробности. Так как старосту я тоже особенно не жалел, он тоже превратился в овощ. Пришлось взять его под полный контроль (а это было, доложу я вам, очень непросто, будто пытаешься надеть на себя старые ботинки сорокового размера, притом, что у тебя пятидесятый) и созвать всех сельчан на совет. Другими словами, я собрал их всех в одном месте, в центре деревни, а потом, создав шестерку (это пока все, на что меня хватает) фантомов, образовал очень отдалённое подобие концлагеря. Мои создания не выпускали никого через невидимый, но четко очерченный мною периметр. Конечно, там собрались отнюдь не все жители, но подавляющее большинство так точно. Так вот, соорудил я импровизированный загон (какой ор стоял, просто не передать, я аж на секунду Гитлером себя ощутил) и стал по одному считывать память каждого находящегося здесь человека. Не глубокое сканирование, как со старостой и лесорубом, а только для того, чтобы убедиться, виновен тот или иной субъект в каком-либо преступлении или нет. Вот тогда-то я и хлебнул дерьма, что называется, полной ложкой. Три человека! Всего три человека из более чем двух сотен собравшихся оказались не замешаны ни в чем. И то, только по причине практически полной старческой немощности. Под конец у меня просто ужасно болела голова, из ушей, носа и даже глаз шла кровь. Мне стоило остановиться еще на третьем десятке, но я продолжал до тех пор, пока не проверил всех. Перед тем, как уничтожить эту мерзкую деревеньку, нужно было отделить зерна от плевел. Зерен оказалось ничтожно малое количество. И вот, отведя подальше двух старух и одного старика, я удавил всех их телекинезом. Причем, «удавил» в буквальном смысле. Я, не торопясь, давая им насладиться всей гаммой «прекрасных» ощущений, давил их со всех сторон гигантским телекинетическим прессом. В результате, в центре деревни появился откровенно жуткий монумент, обелиск, составленный из раздавленной человеческой плоти. В тот момент, да и сейчас, во мне не было никакой жалости к этим людям. Все их мольбы, крики и завывания никак не трогали меня. Старикам я дал по золотой монете и зарядил порцией живительной маны, чтобы они смогли дойти до ближайшего города или деревни и дожить там или еще где свой век. Лишний раз общаться с ними я не стал. Меня они после всего произошедшего боялись до судорог. Объяснил свои действия тем, что я - жрец Старой Религии и покарал этих людей за их бесчинства. Описать мое состояние после всего этого будет очень сложно. Апатия, моральная усталость, гнев на уже погибших людей, изрядная доля самокопания с попытками ответить на вопрос: «как же так?», желание, как можно скорее, забыть произошедшее и жалость к жертвам этих зверей в людском обличие. И это я не про своих товарищей говорю. Они, все-таки, были рыцарями и погибли, как рыцари, унеся с собой кучу врагов. От изначальной банды в два десятка рыл осталось всего четверо. И то, трое из них лучники, которые в ближнем бою не участвовали. Недавно из какой-то дальней деревеньки к тому злосчастному селению забрела девушка, практически, девочка пятнадцати лет. Она попалась в капкан. Так мужик, который в тот день проверял ловушки (туда помимо людей частенько и звери попадали), сначала жестоко ее изнасиловал, а потом задушил, и это был не какой-то мифический маньяк, а среднестатический житель этой деревеньки. И таких примеров десятки. Вернувшись в Тромсбург, я накинулся с обвинениями на Ральфа. Действительно, что это за ерунда, ему гонят свежие трупы в количествах, которые естественным образом никак не могли образоваться, а он ни сном, ни духом! Старик признался, что у него возникали сомнения по поводу происхождения тел, но ему нужно, как можно скорее, укрепить алтарь, и на сантименты времени нет. Здесь нужно сделать еще одно отступления. Собственно, о том, зачем Ральфу вообще сдались эти трупы. Оказалось, что старый жрец очень неплохо знает и практикует самую настоящую некромантию. По крайней мере, это очень похоже на то, что описывают в большинстве фэнтезийной литературы. Сам старик называет это «ремеслом Хель». И, несмотря на то, что служит Ральф всем богам своего пантеона, не посвящая себя полностью кому-то отдельному, (у такого положения есть как свои положительные стороны, так и недостатки, впрочем, сейчас не об этом), больше всего за годы жизни он преуспел именно в некромантии. Именно ее он использует, чтобы защитить свой храм и, вообще, Тромсбург от возможных внешних угроз. В данном случае Ральф занимался созданием самых настоящих некрохимер. По крайней мере, именно так можно интерпретировать то, что он из нескольких тел лепит одного монстра с большим, чем у человека набором конечностей и подселяет в эту оболочку полностью послушного себе духа, который кое-как налаживает процессы жизнедеятельности в практически непригодной для нормально функционирования оболочке и, в дальнейшем, управляет ею. Пока он наделал двадцать пять штук таких, но ему надо больше, как минимум, сорок, чтобы закопать их под стеной, по периметру поселения и разместить под самыми важными строениями Тромсбурга. Вроде храма и дома собраний. Тут надо отметить, что все эти создания требуют постоянной внешней подпитки, чтобы сохранять от разложения мертвую плоть и давать подселенным духам возможность управлять несуразным телом. Сам Ральф в силах обеспечить такую подпитку только для одного создания. И то, на это уйдет большая часть его сил. Все это богатство держит на себе алтарь. При желании на него можно и сотню таких некрогигантов повесить. Однако радиус действия у него ограничен. Два километра – максимум. Так что эти монстры хоть и эффективны, но годятся только в виде сторожей. Хм, что-то я основательно так закопался в дебри и ушел сильно в сторону от основной темы. Третья причина, по которой я вынужден был остаться в Тромсбурге, заключается в моем географическом положении. Нортумбрия, практически самый юг, на границе с Мерсией. Если пройти немного на восток, там будет и граница Камелота. А Нортумбрия, напоминаю, это королевство, которое в союзе с Мерсией воюет против Камелота. Вот и появилась у меня одна идейка. Теперь вернемся к тому, почему Ральф пару минут назад отжимался в грязи и под дождем. Собственно, в тот день хитрый старик, по факту, договорился об обмене опытом. Он видел то, с какой легкостью я колдую, и это заставило его сильно уважать меня, а также желать научиться этому. Оказалось, что проблемы с, как я это называю, «прямыми воздействиями» есть не только у британских магов. Такая завязанность на ритуалы существует и у скандинавов. Несмотря на то, что Ральф очень силен и способен на такие вещи, от которых у меня просто дух захватывает, самостоятельно плести конструкты он не способен. Только с помощью заклинаний, ритуалов или артефактов, в которых уже заложено определенное плетение. После этого он лишь активирует их. Вот так и получилось, что я учу старика направлять и структурировать ману волевым усилием, а он делится со мной. Что? Еще не все вопросы прояснил? Ладно, так уж и быть, въедливый читатель, ты меня поймал. Действительно, чтобы научиться управлять магией внутри себя, совершенно не обязательно кататься в грязи и доводить себя до изнеможения. Это моя маленькая месть. Дело в том, что Ральф стал учить меня некромантии, причем так, чтобы дать поменьше реальных знаний и навыков и всучить побольше псевдофилософской ерунды. Я решил ему отплатить той же монетой и начал промывать мозги про измененное состояние сознания, пранические чакры и прочую Нирвану. Подленько, но он тоже хорош! Этот гад заставил меня выкладывать человеческие кишки ритуальной рунической вязью. Мало того, что противно до невозможности, так еще и смысла никакого не имеет. Точно такого же эффекта можно было добиться, чертя нужные символы каким угодно образом. - Кхе-кхе! Что это… кхе… было? – после своего импровизированного крика у него изрядно саднило горло. - Поздравляю, ты вышел на третий уровень! – опускаю ладонь ему на плечо. - Так, глядишь, скоро третий глаз откроется!