Красивый. Плохой. Злой

— Голдстейн. — Да, мистер Старк. — Дай мощный бит, под который я буду бить лучшего друга.

Саша прикладывает ватку к разбитой брови, пока Морозов недовольно шипит, поджимая губы. Хочется курить, а запасы в его пачки стремились к нулю, и новой порции яда пока не предвиделось. — Я не буду извиняться, - раздается хриплый голос. — За что? – спокойно спрашивает девушка, оглядывая фронт работы. Пару гематом все же будут украшать его лицо ближайшее время, но не настолько критично, чтобы бежать к Ларисе в кабинет. — За то, что ударил его. — Имеешь полное право, - пожимает плечами Волкова. Ее спокойствие поражает Морозова, никаких криков, скандалов, она молча утащила его в ванную комнату, куда вернулась через пару минут с аптечкой в руках. На лице Саши маска, через которую не пробираются никакие эмоции, хотя бы к примеру сожаление. Девушка откладывает вату, вооружившись пластырем, она собирается закончить свою работу и уйти спать, если получится. — По твоему лицу не скажешь, - аккуратно решает высказать Макс, проводя язык по губе, и рот тут же наполнился привкусом железа. Волкова снова жмет плечами и шмыгает носом. Пальцы Морозова скользят по ее щекам, обнаруживая соленую влагу. — Как он мог с нами так поступить? Если бы не они Тёма был бы жив, а он.. Рукой с перебитыми костяшками Морозов притягивает девушку, позволяя ей уткнуться носом в собственное плечо. Он ведь и сам задавался этим вопросом, все упиралась в память о Тёме, и Макс никак не мог сложить два и два, все получались ненужные цифры. — Макс! Саша и Андрей вылетает из комнаты Вадима под его же громкий смех. По внутреннему наитию они отправились обратно в комнату девушек, времени прошло достаточно, а оставшаяся часть их компании все еще сидела на кроватях, пытаясь переварить всю историю, что буквально творилась у них на глазах. Рома сидел на кровати Лизы, с опущенной головой. Волкова думала, что придется успокаивать Макса, но на деле, им едва удалось оттащить от парня Андрея. — Ты, - выплевывает ему в лицо Авдеев, пока Морозов приводит друга в чувства. Рома понимает, что отпираться нет смысла, и красноречивые взгляды этой троицы говорят о многом. Его руки дрожат, но каким-то чудом он выуживает откуда-то из-за пазухи пистолет. Волкова вздрагивает, вцепившись в кофту Андрея всеми ногтями, наплевав на их сохранность. Они менялись местами, и Рома медленно продвигался к двери, в надежде выиграть пару минут вольной жизни. — Никто нас просветить не хочет? – падала голос Вика, прерывая немой акт наблюдения за этой сценой. — Мы были друзьями, - шипит Морозов. — Тёма был моим другом, ТЕМА! Помнишь его? – с издевкой интересуется Рома. — Его убил ТВОЙ отец! ИЗ-ЗА ВАС! — Ты продал всех нас, - в глазах Андрея пылает ненависть, ему хочется спустить всех собак на Павленко. В памяти всплывают все моменты, и мозг услужливо складывал картинку в общий пазл, все моменты, когда их жизнь висела на волоске. — И в итоге все равно словил вирус, - вот ирония, да? Я всегда был с вами, но никогда ни один из вас. Саша шипит, когда Морозов в порыве гнева наступает на ее ногу. Кажется, атмосфера накалилась до предела, еще немного и воздух можно будет ощутить физически, просто проведя ладонью вверх. — Ты предел нас, - шепчет Волкова, не давая эмоциям пробраться сквозь толстую маску. — Кто бы говорил, - хохотнул Рома, его руки с дрожью сжимают пистолет. — Ты спала с Вадимом, напомнить, кем им приходится в нацисткой компашке? Первым не выдерживает Морозов, и его кулак с точностью вписывается в нос Ромы, последний валится на дверь, и драка под крики девочек переходит в коридор. Павленко бьет на отмах пистолетом, к счастью ему едва удается задеть бровь, и огнестрельное оружие валится на пол, на шум сбегается мужская часть школьного состава. Виктор Николаевич оттаскивает парней друг от друга, пока Володя прячет пистолет за собственный шиворот, не давая Максу убить друга. — Не смей даже рот открывать в ее сторону! – орет Морозов, пока Лариса пытается осмотреть повреждения Ромы, который то ли от переизбытка адреналина, то ли от страха, жмется к холодной стене. — Только на ее косяки ты закрываешь глаза, да? – неожиданный прилив смелости красит лицо Павленко в новый цвет. — А если бы на моем месте была бы Саша, что тогда? Макс вырывается, с гортанным криком налетая на беднягу, и еще один удар приходит по скуле, Лариса едва успевает отскочить от разбушевавшихся старшеклассников. Теперь все силы брошены на попытку утихомирить Морозова, которому, абсолютно точно, требуется, успокоительное. — Она бы так не поступила, просто потому что знает, чего стоит дружба! — У меня был один друг – Тема, - орет ему в лицо побитый Павленко. — И из всех, только он знал, что такое настоящая дружба! Сашу напрягало, что все разговоры, рано или поздно сводились к Вадиму, или точнее, к их прошлым взаимоотношениям. Волкова снова всхлипывает, уткнувшись красным кончиком носа в потрепанную рубашку, пальцы Морозова все еще скользят в успокаивающих движениях по ее спине. Странно, ведь это она должна была стать дня него успокоительным. — Похоже, нам надо поговорить. — Еще оставить темы? – рука невольно скользит к волосам, пока девушка не выдает обреченное «Вадим». Эту тему старался обходить только Макс, остальные позволяли себе колкие высказывания, заставляя его кровь буквально кипеть в напряженных жилах. Морозов откладывал на потом, когда родится ребенок (минус один фактор), когда они найдут вакцину, когда все это закончится, все упиралось в это дурацкое слово когда. — А тебе есть что сказать? — Возможно, - устало произносит девушка. Морозов кивает сам себе, усаживает Сашу на подоконник, и готовится слушать этот увлекательный рассказ, после которого скурит всю свою заначку. — Я, честно, не знала, что он работает на ИНГРИД, когда все началось, - Волкова смотрит в пол, пытаясь не увязнуть в неге прекрасных воспоминаний о теплых ночах в учительской кровати. — Тогда все это казалось просто нужным, учитывая ситуацию. Лекарство, вирус, загадочный предатель. — И его плечо удачно подвернулось рядом, да? – не сдерживается Морозов. — Можно и так сказать, - соглашается Саша, вдаваться в подробности не хочется. — Он не просил ничего взамен, ни одного намека на нашу тайную жизнь в подземелье. Возможно я бы и продолжала жить за стеной «непонимания» до того момента в кладовке. — Ты его любишь? …любила? – простой вопрос, что Макс задает мимоходом, сжимая в руках зажигалку, на конце которой то и дело вспыхивал огонек. — Не знаю, - Сашей хочется быть предельно честно. — Я не буду тебе врать, что пыталась отомстить за ваш с Виноградовой поцелуй. Мне просто хотелось забыть про предательство, про сорвавшиеся каникулы, про то, что я умираю, в конце концов. — Секс – лучшее лекарство? — Для отчаявшихся – да. Но помимо секса, были еще разговоры и объятия. Все это в давало какой-то спасительный комбо-вариант. — Похоже на исповедь, - задумчиво произносит Макс. — Я просто хочу, чтобы между нами не было каких-то запретных тем. Я устала замалчивать проблемы. — Надо же, мы почти взрослые люди, - Морозов все еще переводит каждое высказывание в шутку. — Макс, - девушка болезненно жмуриться, она хотела поговорить, а он снова ведет себя, как в четвертом классе, когда не мог признаться директору, почему дергал ее за косички. — Теперь моя очередь говорить хрень? - интересуется парень, сунув зажигалку в карман. Его собеседница пожимает плечами, мол, делай, что хочешь. Морозов не умеет признавать свои ошибки, но точно знает, что во всем, что касается Саши – он жестко облажался. У него никогда не возникало проблем с девушками, они липли на него, как пчелы на мед. Но девочка, что переступила порог класса на второй год обучения, снесла ему крышу. Тогда еще Максимка дергал ее косички, воровал тетради, а если их сажали рядом, то рисовал непристойности в ее учебниках. Макс никогда не умел выражать свою любовь, ну или делал это весьма специфическим образом. Маленькая Саша плакала, била его рюкзаком по голове, и не давала списывать математику. Так продолжалось до восьмого класса, пока она не посмотрела на него, как на идиота, и не вернулась к диктанту. Морозова прошибло от этого взгляда. Он помог ей донести рюкзак до комнаты, показал кулак пацанам, которые собирались высказать в адрес странной парочки. Ему важно было быть рядом, даже если она продолжит дуться. А на выпускном в девятом классе она его поцеловала, в щеку, но этими воспоминаниями Макс жил все летние каникулы, впервые за много лет ожидая возвращения в «Логос». Минутное помутнение с Лизой до сих пор давило на него голосом совести. — Я идиот. — Это все, к чему ты пришел за десять минут молчания? – интересуется Саша, отрывая взгляд от звездного неба. — Мне всегда приходилось ждать подвоха в чем-то, не знаю, стоит ли списывать это на взросление в окружение моего отца, но даже с тобой, я до конца не был уверен в том, что ты останешься. Я боялся, что если ты уйдешь, все рухнет. А Лиза способ держаться на плаву, пока тонет кто-то другой. Я – эгоист, не привыкший думать о чувствах кого-то другого. И, блять, я не знаю, кто такого случилось, что тебя мне отпускать больше не хочется. — Это подростковые гормоны, Макс, это проходит. — Я не хочу, чтобы это проходило, понимаешь? Их отношения застыли на рубеже недолюбовники/почти друзья. И Морозов понимал, что сейчас самое время снести к чертям стену недопонимания. Его пальцы касаются холодных щек, заставляя Сашу посмотреть в его глаза. — Я больше не хочу тебя отпускать, не из-за каких-то твоих мифических мыслей и дум. Я просто тебя люблю.