Такт в дерзости — это умение почувствовать, до какого предела можно зайти слишком далеко. Жан Кокто
Бармен выставил перед посетителями два немного запотевших от холода льда стакана с виски. Парень, немного пригубив, отставил стакан от края барной стойки. Горячительная жидкость теплом разливалась по телу, создавая со льдом приятное трепещущее ощущение где-то в горле. Алкоголь ударил в голову своим негромким молоточком. Оповещая, что веселье уже началось. Парень закрыл глаза, выдохнув. Быстро пробежавшись взглядом по клубу, Драгнил подметил, что на танцполе практически не было людей. Девушки, сидя на коленках у мужчин, потягивали мартини, кокетливо играясь с галстуками «папочек». Парни выпивали, постоянно поглядывая на сцену, на которую, то и дело, выносилось какое-то оборудование: выставлялись колонки, менялся фон. Буквально 10 минут назад закончился номер одной хорошенькой стриптизёрши. Сейчас был так называемый антракт. Перед новым номером нужно было всё новое, правильно. Нацу тоже ждал следующего номера. Он в общем-то и пришёл сюда для того чтобы расслабиться и немного отойти от мира сего, так сказать. Вот, уже почти всё готово. Грей кивает Нацу, отмечая, что неплохо было бы присесть на диванчики рядом со сценой. Только парни заняли свои законные места, как тут неспешно за ними начали присаживаться и другие любители «грязных танцев». (Авт.: Просьба включить песню The Neighbourhood — How) Драгнил любил это место. Здесь можно было оттянуться по полной. Выпить, а потом сгорать со стыда на утро. К сожалению, приходил он сюда нечасто. Что, безусловно, иногда расстраивало. Это место являлось такой себе отдушиной. Где можно было побыть с другом, расслабиться, забыть хотя бы ненадолго о своей «девушке», крутящей шашни налево и направо. В общем, ему нравилось. Этого вполне хватало. Заиграла музыка. Слов не было, была мелодия. Её хватало, чтобы настроить на нужный лад. На первых нотах появилась девушка. «Прыгающий» свет позволял лишь отдалённо рассмотреть её. Виляя крутыми бёдрами и ягодицами, она зашагала на тонких, как стилеты, каблучках, направляясь к пилону. Музыка постепенно становилась громче, но слов не было. Это создавало непонятное ощущение, противоречивые чувства, скачущие в душе наподобие чертей. Тонкая ручка крепко обхватила шест. Девушка кокетливо повела плечами, как бы дразня. Нарочито медленно она под мелодию прогибалась в пояснице, демонстрируя не только своё чертовски хорошее тело и точеную фигурку, но и сногсшибательную пластику. В зале были слышны перешёптывания. Каждый считал своим правом сказать что-нибудь, касающееся нынешнего танца. А ему было всё равно. Парень, прищурив глаза, расплылся в сладкой улыбке, аки чеширский кот. Драгнил откинул голову на спинку дивана, ожидая от хорошего начала танца замечательного продолжения. Прожектор на секунду затих, концентрируясь на девушке. Мелодия стала куда громче и заводила сильнее. Девушка выпрямилась, прижавшись спиной к пилону, обхватив его двумя руками сзади. Она медленно съехала вниз. Запрокинутая шея давала парню только больше поводов представлять её не на сцене, а в отдельной с ним комнате. К заводящей кровь мелодии прибавились слова, которые были не так-то важны в этом танце. Будто по велению волшебной палочки, девушка, сидящая на полу, вместе со словами песни раздвинула стройные ножки, всё ещё держась сзади за пилон. По следующей строчке песен девушка свела ноги вместе, дразня всех присутствующих здесь. Может, ему и показалось, может, ему померещилось. Но было отчетливое чувство того, что это произошло. Он видел, как девушка закусила нижнюю губу. Его фантазия подливала масла в огонь. Огонь, бушующий внутри, не затихающий ни на секунду. Это пламя горячими «когтями» добиралось до горла, пересушивая его. Драгнил сглотнул.If you are gone then I need you
Тут же одна ее ладошка соскользнула с шеста и вызывающим движением проследовала от полуоткрытого рта к линии шеи, обогнула выпуклость груди, скользнула по плоскому животу и неожиданно скрылась в «секретном местечке», зацепив и немного отогнув полоску кожи. Кажется, кто-то присвистнул. Под мягкий, бархатный голос вокалиста и волнующую, возбуждающую мелодию, она продолжала водить своими ладонями по телу, дерзко лаская его, чуть прогибаясь от собственных ощущений и откидывая немного назад голову, отчего ее светлые волосы рассыпались шелковистой волной. Нацу следил за каждым её движением. От припева парень вздрогнул. Кажется, то же самое произошло и с танцовщицей. Её движения стали куда резче, куда быстрее, куда ярче… Она подвергала всех присутствующих испытанию сладострастного порока, прекрасно зная, какие желания сейчас поднимаются внутри их тел. В этом клубе работали кондиционеры, но Нацу продолжал гореть на медленном огне, не в силах оторвать завороженного взгляда. Теперь всё стало ясно. Она — это коварный демон–соблазнитель, который был, видно, заточен в темницу, но под напором желания, сумел вырваться на волю и теперь выбирал себе подходящую жертву, постепенно доводя ее до пределов чувственности.They say the end is coming sooner, But the end's already here.
Словно в доказательство догадки, она поднесла свои тонкие запястья ко рту и, ухватив зубами ремешок с цепочкой, сначала томно, а потом резко потянула их на себя. Мгновение — и ремешок, поддавшись, соскочил с ее руки и оказался у нее под каблучком. За ним последовал и второй, а Драгнилу, не отрывавшему взгляда, вдруг внезапно, хоть на пару секунд, захотелось оказаться на их месте. Теперь пылкий демон был окончательно свободен, теперь он начнет свою игру, и подсознание парня тут же нарисовало несколько ее вариантов, а очередная порция жара ударила ему в голову.If you're gone then how is any of this real?
«Остановись мгновенье, ты прекрасно!» — пронеслась в голове строчка из трагедии Гёте. Сейчас Драгнил испытывал, наверное, такое же дикое и горячее искушение, как некогда несчастный Фауст. Ох, как был сладок запретный плод. Как же ему хотелось притянуть ее к себе и сорвать поцелуй с этих влажных красных губ, чтобы чуть-чуть погасить бушевавшее внутри его пламя. Но она не позволит ему это сделать. В этом и есть смысл искушения: показать то, что невозможно взять, дотронуться, ощутить собственной кожей, почувствовать на языке и испытать подлинное наслаждение. В его крепкой руке оказался лишь стакан янтарной жидкости, которая вместе с послевкусием оставляло горечь несбывшихся надежд и желаний.How could you tell me that I'm great?
Сделав судорожный глоток и не отрывая взгляд от прекрасного тела на сцене, парень наблюдал, как девушка, словно кошка, перевернулась на спинку и подняла вверх свои безупречные ножки. Играя ими в воздухе в такт патетичной и бурной мелодии, то скрещивая их, то разводя широко в стороны, то рисуя невообразимые фигуры, то снова сводя их вместе и сплетая друг с другом, она успевала прогибаться, словно одержимая, опираясь на локти.Why would you tell me that it's fate?
Взгляд лихорадочно скользил по ее телу, не зная, на какой точке остановиться. Драгнил слышал, как мелодия движется к своему завершению, чувствовал, как время играет против него. Еще несколько секунд — и этот демон, сорвав с их порочных душ овации похоти и страсти, снова скроется в своей темноте, чтобы в следующий раз снова отправиться на свою коварную охоту за новыми жертвами. А для него это все останется в памяти, словно приятный сон, горячий, призрачный и ускользающий всякий раз, когда желаешь ощутить его в полной мере. За своими мыслями можно было пропустить тот момент, когда девушка снова оказалась на ногах, на этот раз спиной ко всем, и плавно раскачиваясь, красиво завела руки за спину, будто желая сцепить их в замок. Но в тот же момент Нацу увидел, как невесомо слетела полоска кожи с ее груди, а она сама томительно ведет плечом, как бы решая, показывать им свой новый секрет или нет. В эти пару секунд его сердце, как метроном, пропустило два болезненных от этого томления удара, а сам он в это время, наверное, символизировал само понятие «любопытство». — Ну же, искусительница, покажи нам свою хорошенькую тайну, — сорвалось с его губ, и девушка, будто услышав, резко развернулась на каблуках, разведя руки в стороны в каком-то парящем движении и позволив всем наконец-то увидеть высокую подтянутую грудь. По залу тут же прокатилась новая волна восторга, послышались отдельные крики одобрения и первые аплодисменты, но было еще явно рано. Потому что танцовщица тут же резко прогнулась назад и, сделав потрясающий переворот, от которого у половины зала точно перехватило дыхание, приземлилась на шпагат, эффектно выбросив руки вверх…How?
Музыка оборвалась, и тут же снова погас свет, погрузив зал в кромешную тьму, а жизнь, кипевшая до этого, словно бурный поток, вдруг замерла и не желала двигаться дальше. Слух потонул в шквале оваций и возгласов «Браво!», толпа будто обезумела, вопя и размахивая деньгами. А внутри все как бы оборвалось и тут же подняло активный протест, требуя продолжения и вступив в поединок с осознанием того, что танец закончился, а с ним завершилось и искушение. Сидя за своим столиком, раздираемый противоречивыми мыслями и чувствами Драгнил не замечал, что творилось вокруг него. Мужчина, находясь под впечатлением от выступления, сделал несколько, как ему казалось, шагов и очутился около гримерной. Он прикрыл глаза и глубоко втянул воздух. Её запах, сдавалось, пробивал двери. Нежный, чуткий, как она. Дверь оказалась незапертая. Гримерка повязла в полумраке, единственным освещением которой были лишь небольшие светильники у зеркала. Хартфилия снимала серьги. Её сердце бешено забилось, когда сзади появился мужчина. Его серые глаза стали практически черными, характерный только для него лисий прищур завораживал. Мужчина убрал выпавшие пряди девушки за ушко и, наклонившись к её шее, укусил. Люси судорожно выдохнула. — Сколько это будет продолжаться, Нацу? — Я не займу тебя больше, чем на полчаса, — латексный верх бикини полетел под ноги. — Нет. У тебя отношения, у меня. Мы должны либо прекратить, либо продолжить, но рассказать. Драгнил ухмыльнулся, потянул её сосок и отпустил. Люси казалось уже невозможным сдерживать стоны. Его пальцы, губы. Небывалые ощущения просыпались в груди и пульс учащался. Девушка на секунду задумалась, может ли Драгнил чувствовать, как сильно бьётся её сердце? Если да, тогда его самодовольная ухмылка вполне объяснима. — Предлагаю продолжить, — пальцами мужчина надавил на клитор, обводя ее сокровенное через ткань латекса, — но не рассказывать. Разве тебя не заводят наши секретные встречи? Девушка выгнулась, выдыхая его имя. О Боги, всего одно его присутствие заставляло её трепетать. Его запах и тепло тела возбуждали лучше любых афродизиаков. Она забывала обо всем на свете, стоило рукам Драгнила прикоснуться к её горячему телу. Может ли она снова перенести этот комувообщеонкчертусдался разговор и насладиться Драгнилом сполна? Безусловно. Шлепок пришелся на правую ягодицу и Хартфилия, словно довольная кошка, выгнула спинку и прилегла на туалетный столик. Одного движения бедрами девушки хватило, чтобы сорвать Нацу крышу. Толчок, ещё один, стон Хартфилии и эйфория накрывает с головой. Он больше не может контролировать себя. Все эти люди смотрели на её. Там, на сцене. Пожирали взглядом. Её. Которая его. Которая сейчас под ним. В прямом смысле слова. Подмахивает бёдрами и сладко постанывает от неземного чувства заполненности. Которая ногтями царапает деревянную поверхность туалетного стола, в беспамятстве сбрасывая руками кисти для макияжа. Которая сжимает его, доставляя удовольствие. И просит, черт возьми, не останавливаться. Драгнил тянет её за волосы и теперь Хартфилия смотрит в зеркало. Её глаза расширяются и она неосознанно кусает нижнюю губу. — Да, девочка, это чертовски заводит. Смотреть на нас. Тебе нравится? Ответом служит стон, когда мужчина медленно выходит. Мучительно медленно. И снова погружается в неё. Резко, так, что перед глазами взрываются снопы ярких искр. Он снова выходит и медленно-медленно двигается в ней. Люси, поскуливая, двигает бедрами чуть быстрее и тут же новый шлепок приходиться уже на левую ягодицу. Так больно и одновременно приятно. Они смотрят друг другу в глаза через зеркало. И во взглядах пробегает негласное правило: ты слушаешься меня. Он выходит полностью и Люси, было, пугается, что он так и оставит её здесь лежать на туалетном столике, смотреть на себя обнаженную в зеркало и сжимать бёдра. Однако мужчина ухмыляется, в сером взгляде глаз пробегают искорки веселья и в следующий миг она чувствует, что он водит членом по входу во влагалище, поднимаясь немного выше, ниже, задевая внутреннюю часть бедра, но не входя в её. Она слегка двигается на встречу, не в силах терпеть пытку и рука Драгнила, до этого державшая её за волосы, спускается на шею и сильно сжимает её. Хартфилия чувствует, как трепещет жилка под его пальцами и напрасно пытается унять бушующее сердце. Это страшно. Страшно возбуждает. Вид подчиняющейся Хартфилии сносит все мысли из его головы. Толчок, он снова в ней. Сжимает ягодицы девушки и шипит, прикрывая глаза, от накатывающей разрядки. Еще пара шлепков тела о тело, одно прекрасное мгновение и его имя, тонущее в крике Люси. Нацу натягивает боксеры, застегивает ширинку. Мужчина смотрит на обессиленную женщину в стекло и, шлепнув ещё раз её ягодицы на прощание, пропадает из гримерки. Он одарил её своей самодовольной улыбкой, шлепком и несколькими купюрами крупного номинала, лежащими около ее лица. Взгляд все ещё расфокусирован и внутреннее «Я» Хартфилии, тяжело и из последних сил обмахиваясь ладошкой, закусывает губу, думая о том, что неплохо было бы повторить.