***
Со стороны крытого здания аэровокзала к Джошуа подошёл парень лет двадцати. Невысокий, темноволосый, он казался не просто худощавым, а даже щуплым. Но не стоило обманываться: Райнер, приятель Джошуа ещё со школьной скамьи, был чрезвычайно ловок и вертляв, благодаря чему в своё время не раз выходил победителем из мальчишеских стычек, даже там, где перевес в силе был вовсе не в его сторону. Он подошёл и раздражённо пнул пузатую сумку, стоявшую на полу. — Над западным морем опять бушует шторм. Не могли выбрать более спокойное местечко, из всех работающих платформ надо было нам с тобой попасть именно туда. Джошуа поморщился. Он и сам был не рад такому распределению, но кто бы спрашивал их мнение… А теперь они ещё и на аэродроме зависли в ожидании аэробуса. — Что, всё настолько плохо? — В лучшем случае ещё час. При том, что вообще-то предполагалось, будто к вечеру мы доберёмся до Хортики и утром на попутном аэрогрузчике долетим до платформы. Но такими темпами мы ладно, если к утру на Хортику приедем. — Он нервно махнул рукой и сел прямо на асфальт, покрывавший лётное поле. Работа на платформах относилась к разряду сложных, но и оплачивалась соответственно. Вот только один момент смущал Джошуа раньше и продолжал беспокоить сейчас. Платформы, на которых добывали полезные ископаемые, морскую соль, рыбу и всё того, что могло дать море, располагались прямо на морской поверхности. Точнее, на сваях, вколоченных в морское дно. Для людей, привыкших жить на воздушных островах в двух десятках метров над уровнем моря, это казалось чем-то фантастичным и ужасно опасным. Нет, конечно, Джошуа успел перечитать всё, что нашёл по вопросам жизни на платформах, и получалось, что не так уж это и плохо. Если верить книгам, то сами платформы были довольно устойчивы, имели от трёх до пяти уровней и конкретно жилые уровни располагались на самом верху. Но всё равно ему, прожившему всю жизнь на летающем острове, было жутковато отправляться туда, где море чуть ли не под ногами. Впрочем, термин «летающий», наверное, не очень подходил. Острова никуда, конечно, не летали, просто висели себе на воздушной подушке, образованной очень своеобразными потоками всё того же воздуха. Но в быту их звали «летающими» или «воздушными». Джошуа никогда не был идиотом. Рано потеряв отца, буквально за месяц сгоревшего от рака лёгких, он пришёл к выводу: идти по отцовским стопам и работать на металлургическом комплексе, чтобы загнуться к двадцати девяти годам, он не хочет. Мать убивалась на трёх работах, стараясь обеспечить их с сестрой. Но, к сожалению, тоже не задержалась в этом мире, оставив их с Оливи сиротами. Ладно сам Джошуа, к тому времени, когда умерла мать, ему уже было семнадцать лет и он совершенно искренне считал себя практически взрослым парнем, но сестре было одиннадцать, и она ещё ложилась в кровать, положив рядом любимую куклу. Спасибо, конечно, бабушке, которая взялась за воспитание внучки и до сих пор продолжала заботиться о ней. Но и он сам считал себя обязанным приложить хоть какие-то усилия для обеспечения достойного будущего сестре. А потому собрался с силами и таки окончил училище, получив корочку, подтверждавшую, что он дипломированный специалист по работе с торфодобывающим оборудованием. Может быть, не самое популярное направление, но, как говорится, чем уж богаты. Ветер трепал им волосы, а солнце упорно катилось к горизонту. Райнер уже успел отдохнуть, сидя на земле, встать, пробежать кружок вокруг взлётно-посадочной зоны, сходить в здание аэровокзала, поругаться с миловидной девушкой, продававший билеты, и зайти в буфет, чтобы взять по два тощих кусочка хлеба с ломтиком солёной рыбы. Даже в самые тяжёлые годы после смерти отца — и то в их доме только посмеялись бы над этим творением местного буфетчика, умудрившегося нарезать хлеб так, что сквозь него можно было разглядеть закатное солнце. — Слушай, не мельтеши, что ли. А то не лучше назойливой мухи, — немного раздражённо огрызнулся Джошуа на приятеля. — Сам дурак, — миролюбиво отозвался тот. За годы знакомства он давно научился не реагировать на кратковременные вспышки раздражения, время от времени случавшиеся у Джошуа. Да и к тому же Райнер прекрасно понимал, что друг волнуется, впервые покидая пределы Арахантэ. Сам Райнер ещё подростком пару раз летал на аэробусе до Виктимии — одного из трёх крупнейших островов воздушного архипелага — и навсегда запомнил, каково это: видеть через иллюминатор бескрайнюю морскую гладь. Они-то на курсах летали только над самим островом: курсантам, обучающимся управлять маленькими и юркими монолётами, было запрещено покидать воздушное пространство над островом. Виктимия, где в то время служил отец Райнера, инжинер-конструкотр средней руки, казалась Райнеру прекрасной и недостижимой мечтой. Городской парк, вместо которого в их городке была небольшая аллея и такая же небольшая крытая танцплощадка, высотные здания, некоторые из которых — по семь-восемь этажей, и массивный купол церкви Небесных врат. Она казалась ему огромной и невообразимо красивой. Отец же не разделял его энтузиазма и вовсе не собирался вести туда отпрыска. Он сквозь зубы награждал служителей церкви не самыми лицеприятными словами и проходил мимо. Будь Райнер чуть более талантливым и усидчивым, возможно, он, как и отец, занимался бы разработкой летательных аппаратов. Но юркий как мышонок мальчишка с детства ненавидил две вещи: механизмы и чертить, а потому путь по стопам отца ему был закрыт. Впрочем, у отца имелось двое сыновей от первого брака, оказавшегося не самым крепким, и оба они уже начинали карьеру инженеров. Райнер смеялся и говорил, что два сына-инженера из трёх — это не так уж и плохо. На крыше здания аэровокзала загорелся красный фонарь, сигнализировавший, что с минуты на минуту начнётся посадка аэробуса и необходимо освободить взлётно-посадочную зону. — Да неужели? Не прошло и двух недель, — хмыкнул Райнер и толкнул приятеля локтем. — Готов к новой жизни? — Нет, — честно ответил тот. — Значит, придётся готовиться уже на месте.***
Огромный аэробус, рассчитанный на пять десятков пассажиров, и близко не походил на привычный маленький и лёгкий монолёт. Джошуа чувствовал себя тут как птица, по ошибке залетевшая в ловушку. Оглядевшись, он поморщился. Кажется, этой махине давненько бы уже пора на пенсию, а не пассажиров развозить. Они с Райнером закинули сумки под сиденья в ящики для багажа, сели и пристегнули ремни. Компанию им составили ещё с полтора десятка человек и стюарт, которому в общем-то не надо было уже ничего, кроме стакана ягодной наливки и сна. Но работа обязывала. — Пристегните ремни безопасности. Сейчас мы покинем воздушное пространство острова. Примерно через три часа наш аэробус прибудет по назначению. Рюкзаки со спасательными парашютами располагаются в ящиках над вашими сидениями, там же вы найдёте плавательный пояс, позволяющий продержаться на воде в течении нескольких часов. В случае аварии вы должны надеть на себя указанные предметы и по одному покинуть аэробус. Сколь бы полезными ни были эти наставления, но оптимизма Джошуа они не добавляли. — Не кисни! Это почти как летать на монолётах, — ухмыльнулся Райнер и хлопнул приятеля по плечу. — Ага, только тут от тебя ничего не зависит. Сидишь в этой махине и надеешься на кого-то. Это немного раздражало. Джошуа хоть никогда и не был отличником учёбы, но доверять привык только своим знаниям и умениям. Возможно, именно поэтому его так захватывали уроки лётного мастерства, когда они гоняли над западной частью острова на маленьких и скрипучих монолётах. Закупить новые летательные аппараты училище не могло себе позволить. Но и эти полёты запомнились ему ощущением какой-то невероятной свободы, словно ты сбросил все оковы и стал подобен птице. Сейчас ничего подобного он не ощущал, а его пусть и временная, но зависимость от действий пилота попросту угнетала. Остальные пассажиры вели себя абсолютно спокойно. Кто-то дремал, кто-то читал тощую газетку с местными новостями, а двое мужчин исхитрились разложить карты на откидном столике и сейчас резались в покер. Глубокой ночью, пережив жёсткую болтанку во время взлёта и затем — во время приземления, Джошуа и Райнер высадились на аэродроме острова Хортика. Этот островок был одним из самых маленьких среди воздушного архипелага. Даже Арахантэ — и то считался по сравнению с ним крупным и развитым. Чего стоила только дешёвая гостиница, где им предстояло провести ночь! Путь в это славное местечко лежал практически по самой окраине летающего острова. Пять шагов в сторону от тропы — и ты летишь вниз головой в объятия водной стихии. Ребята, привыкшие воспринимать море как нечто чуждое и обязательно жестокое, чувствовали себя довольно неуютно уже только от его мерного шума. А стоило немного повернуть голову — и перед их взорами раскидывалась тёмная морская гладь с отблесками луны. Зрелище жуткое и завораживающее одновременно. Впрочем, гостиница, кишившая суетливыми и растолстевшим тараканами, буквально в первый же час их пребывания там с лихвой заслонила все неприятные воспоминания о перелёте и ночной прогулке по окраине острова.***
Платформа номер сто семнадцать встретила их солёными брызгами, запахом водорослей и совершенно непривычным укладом жизни. Глава рабочей артели Смитсон, более известный под прозвищем «Рябой», встретил новых работников примерно как свекровь будущую невесту. То есть осмотрел с головы до ног и раскритиковал. Джошуа, по его мнению, оказался слишком долговязым, а Райнер, в противовес ему, — коротышкой, и оба, сверх того, были сразу же объявлены излишне худосочными. — Да что с них взять? Кузнечики недокормленные. Совсем перестали мужиков отправлять, одни сопливые худосочные юнцы, — неприятно ощерившись, заявил Рябой. Даже на вид человек он был пренеприятный. Угрюмое лицо, покрытое глубокими оспинами, глаза немного навыкат и белёсые брови и ресницы, столь тонкие, словно их и не было вовсе. Говорил он громким и зычным голосом. При случае ругаться мог столь витиевато, что хоть записывай — что ни день, то совершенно новый и совершенно же матерный оборот речи. Но как говорили артельщики — не было другого человека, кто бы так заботился о своих подчинённых. Только Рябой мог выпросить у вышестоящего начальства нужные детали, необходимые для ремонта до внештатной ситуации. Только Рябой знал и помнил поимённо жён и детей всех своих артельщиков. И только Рябой мог отматерить так, что чувствовалась его забота, а не попытка унизить или оскорбить. Как и все остальные платформы, сто семнадцатая занималась добычей полезных ископаемых, невозможной на летающих островах. Три действующие платформы в окрестностях острова Хортика добывали торф, благо глубина здесь была небольшая, редко где дно располагалось дальше десятка метров от поверхности моря. Но даже ощущение этих метров воды под ногами угнетали похлеще разлуки с привычным кругом людей. В обязанности Джошуа входила погрузка добытого торфа на монолёты, которые в дальнейшем доставляли ценный груз на острова. Работа не особенно весёлая, да и сам торф имел запах более чем специфический, но для начала годилась и такая. Первое, о чём он попросил, попав сюда, это о назначении его пилотом монолёта. И первое, что он услышал в ответ на эту просьбу — предложение пойти в то место, которое не каждому врачу покажешь. Как потом объяснил Рябой, пилот монолёта должен уметь всё: погрузить торф, провести элементарный ремонт своей машины, а при случае даже заменить бурильщика. Так что, как сказал Рябой, «начинай с азов, сынок, ебануться в море на этой кургузой штуке ты всегда успеешь». И Джошуа работал, таскал упакованный в большие непромокаемые мешки торф, складывал их в штабеля, сортировал, грузил на борт монолёта, строго по пятнадцать мешков на один полёт. Небольшой перегруз — и лёгкокрылую машинку начинало нещадно мотать над морем, грозя завалить на бок в пике. И поминай как звали. Вечерами они всей артелью собирались в столовой, ужинали склизской, но вполне съедобной кашей, которую варил местный повар, он же завскладом. А потом было время «досуга». Любой нормальный человек под словом «досуг» понимает занятие любимым делом, но какое любимое дело может быть, если ты живёшь три месяца вдали от дома и цивилизации вообще? Из вариантов местного досуга предлагались следующие: — Досуг хозяйственный. Сюда входит стирка и штопка белья, мелкий ремонт в своей комнатёнке, посещение душевой. — Досуг общественный. Как правило сводился к совместному распитию настойки, тайно принесённой кем-нибудь из артельщиков, и бесконечным разговорам о жизни. — Досуг творческий. Явление крайне редкое. Один из местных артельщиков был большим любителем резьбы по дереву, а ещё один писал маслом чудовищные морские пейзажи, впрочем, ценителей живописи тут было немного, и все сходились во мнении, что эти картины практически великолепны. Правда, если пройтись по всем комнатам, можно было раздобыть с десяток книг, которые время от времени передавались друг другу и были зачитаны до дыр. По причине скудности местной библиотеки парни предпочитали проводить время на улице, усевшись где-нибудь на открытой части платформы и наблюдая за небом, в котором то и дело мелькали монолёты. Со временем они научились более или менее разбираться в них, легко отличая те, которые были приписаны к их платформе, от всех остальных. Райнер, хоть и не осуществивший мечту отца и не ставший инжинером, образование получил посерьёзнее, чем Джошуа, и сейчас работал связным. У него была уютная отапливаемая комната, куча разнообразной аппаратуры, периодически требовавшей то проверки, то ремонта, и возможность общаться со связными с других платформ, отстукивая друг другу коротенькие сообщения, шифровавшиеся с помощью специальных сигналов. — Что сидим, парни? На море любуетесь? — раздался громкий знакомый голос. Оба обернулись, впрочем, и без того прекрасно зная, кого они увидят. Чуть сбоку от них стоял Рябой, мирно скрестив руки на груди и, кажется, не собираясь отчитывать их. — Видите вон там, вдалеке, словно серая дымка? Джошуа пригляделся. Море простиралось далеко-далеко вокруг и где-то на горизонте сливалось с небом. Если иметь достаточно хорошее зрение или простенький бинокль, можно разглядеть чёрную точку на северо-западе от них. Там работала платформа номер сто три, так же, как и они, занимавшаяся добычей торфа. Где-то на севере стояла платформа номер семьдесят пять, давно заброшенная. И в том же направлении показывал сейчас Рябой. Прищурившись, Джошуа будто впрямь увидел лёгкую серую дымку, но разве же здесь разберешь? Самого же Рябого, видимо, не особо интересовало, слушают его или нет. Он рассказывал так, как рассказывают детям любимую сказку, давно заученную наизусть. — За этими туманностями, говорят, начинается край демонов. Я-то в демонов, конечно, не верю, но из тех, кто туда случайно забрался, ни один не вернулся. Вот не быть мне Рябым, если совру. — Посмотреть бы хоть раз, что там такое, — задумчиво сказал Райнер. — Мы ещё в школе про пять туманностей читали, я даже и представить не мог, что однажды окажусь рядом с одной из них. — Так остальные четыре в самом море где-то. Только эта рядом с островами и находится. Говорят, когда семьдесят пятая работала, сколько раз у них неопытные пилоты туда попадали. И все, ребятушки, ни пилотов, ни монолётов. Как говорится, ни рожек, ни ножек. Страшно это, пропасть вот так по глупости. Вот и охраняют их. Райнер с Джошуа переглянулись. Такого в школе им не говорили. Ну туманности, ну люди там пропадают. Мало ли кто и где пропадал, однако охрану в лесах или вблизи окраин островов никто не ставит. Хоть и находятся самоубийцы, кто решает свести счёты с жизнью максимально красиво, и сигают с острова в море. И тоже ни один не вернулся, знаете ли. — А что там охранять-то? — спросил Райнер. Рябого и самого интересовал этот вопрос. Однако ответа на него не было. — Так кто ж их знает? Видел, небось, монолёты такие чёрные с красными полосами? Нет-нет да летают тут в округе. Ребятки из церкви Небесных врат третьего круга посвящения. Нам-то они толком ничего и не говорят, да и нам в первый-то круг посвящения не попасть. Наши пару раз едва не залетали туда по случайности — разворачивали. Ну ладно, хорош тут трындеть. Пш-шли спать, а то завтра как медузы ползать будете! Представить ползающих медуз не смог ни Джошуа, ни Райнер, но вот орущего Рябого вполне себе представляли и от греха подальше пошли в свою комнату — они делили её с ещё одним парнем на троих.