По воле случая

      – Мы называли их демонами, наверное, это было не самым правильным, ибо они были людьми. Но людьми, столь дурными, столь злонамеренным, что я понимаю: не так уж мы были и неправы. Тумана больше нет. Веками он хранил вход в другой мир, мы жили бок о бок с теми, кто обитал там, не мы начали ту войну, но мы несли на своих плечах её тяжесть.       Голос Корэла раздавался среди стен главного собора церкви небесных врат. Что-то, а говорить он умел не хуже чем его предшественник, люди прислушивались к нему, пересказывая потом друг другу речь церковника. И что немаловажно: люди верили ему точно так же, как когда-то верили Де Форло. Серебристо-серые одеяния магистра были украшены лаконичной и скромной вышивкой по вороту и подолу, они удивительным образом шли ему, словно оттеняя его и без того серые глаза.       Тумана и впрямь не стало. Полгода назад разразилась гроза, вызвавшая чудовищный шторм и словно поглотившая туман. Люди говорили, что боги, живущие за небесными вратами, не оставили своих верных последователей, показали свой гнев и закрыли проход для иноземцев. Правда у одного человека была совсем иная теория, но кто будет слушать чудака?       – Этот мир свойственен. У всего есть лицевая сторона и изнаночная. Есть свет и тьма, есть небо и земная твердь, даже если она парит, зависящая где-то между небесами и морем, есть день и ночь, есть эта часть мира и та. Так вот: мир существует до тех пор, пока он находиться в равновесии, если лето не будет сменяться зимой, то солнце выжгет посевы, если ночь не будет сменяться днём, то пшеница и хмель, и фруктовые деревья, и даже травы погибнут, не способные расти. Туман исчез, а мир стоит...       Верен взмолился:       – Амаль, философия это конечно хорошо, но не мог бы ты кратко резюмировать свою мысль?!       – Можно и кратко: если туман разрушился, то где-то должен быть иной путь. Две части мира должны быть связаны друг с другом и то, что мы не знаем этого пути говорит только о том, что мы не достаточно умны.       – Может быть и так, придёт время и если этот путь есть то он найдётся, – согласился Верен.       Остров, на котором поселились бывшие повстанцы, был далеко не самым крупным, при желании его можно было обойти за неделю. Расположенный далеко от основных торговых путей, он не особо интересовал сильных мира сего. Даже то, что жителей разом стало на пару десятков больше, никого особо не заинтересовало. Работают и ладно, денег не просят и хорошо. А между тем пришлые люди обосновались весьма основательно, заняв первоначально пустые и полуразрушенные домики, чьи хозяева давно лежали в могилах, а их дети не собирались прозябать в этой глуши. Но тут же начали строить два новых, обещая к следующей зиме закончить и, возможно, приступить к следующим.       Марлу сидела на большом валуне, прижимая к себе малышку Рамили. Полугодовалая девочка успела изрядно измениться, превратившись из морщинистого новорожденного младенца в розовощёкого и упитанного пупса. Девочка играла цветочным стебельком, не особо вникая в происходящее вокруг. А мать думала о многом, что так сложно было понять и постичь, но что так больно ранило сердце.       Совсем рядом был тот самый край парящего в потоках воздуха острова, по уверениям Джошуа если не подходить туда, где почва под ногами истончается до состояния тонкой пластины, то в общем-то находиться здесь вполне безопасно, но Марлу была совсем иного мнения. Она была готова сидеть здесь, но подойти ближе... Нет уж, увольте. Тут было красиво, никогда раньше ей не приходилось смотреть на море с такой высоты, в ясный погожий день солнечные блики рассыпались золотистыми искрами по воде, превращая море в подобие россыпи драгоценных камней. Но дай ей волю и Марлу вернулась бы обратно. Однако проблем было две: во-первых, тумана больше не существовало, а во-вторых, её вряд ли там кто-то радостно встретит. Точнее встретить-то встретят, вряд ли радостно.       Девочка насупилась и захныкала, мать встала, покачивая малышку.       – Рамили, скоро ты вырастешь, пойдёшь в школу... Да, тут есть островная школа, это конечно не институт, но читать и писать научат. Будешь большой и самостоятельной девочкой. А пока... А пока спи, набирайся сил, малышка!       Этот ребёнок был столь же неожиданным, сколь и вымученным. Слишком тяжко ей далась беременность, но ещё тяжелее роды. Марлу не припоминала, чтобы так же мучалась с Виго или Милли, видимо возраст всё же давал о себе знать.

***

      – Ты точно уверена, что в столе ничего нет? – Молин Рейзо раздражённо постукивал подушечками пальцев по поверхности стола. Что-то должно было быть, он чувствовал. Этот Корэл был конечно той ещё заразой, но и они не так просты как может показаться.       – В столе нет. Но вообще лично я бы на месте магистра не хранила в столе ничего компрометирующего. До стола проще всего добраться, кто хранит там по-настоящему важные документы?       Да, в чём-то Эдит была права. Он куда больше понимал в военном деле, чем в искусстве плетения интриг. Может быть поэтому они так легко и сошлись с Эдит? Ей не хватало опыта, а в остальном... Лет десять и она заткнёт за пояс многих интриганов. Если конечно доживёт. Впрочем, пока он рядом – она доживёт, ни одна падаль к ней не подберётся.       – Тогда где?       Эдит пожала плечами:       – Не спеши, всему своё время. Мы найдём, мы обязательно найдём доказательства. И тогда этот монумент слетит со своего пьедестала. А пока... Он не настолько доверяет мне, чтобы раскрывать тайны, но однажды он доверится.       Рейзо сразу заметил эту девушку со смирением на лице и отблесками стали во взгляде. Он не понимал, да и не понимает до сих пор, что заставило её так ненавидит Корэла, но и он сам не испытывал к новому шефу тёплых чувств. Именно на этой почве они и сошлись, она была аналитиком, а он рассматривал всё со стороны силы. Она искала, и, надо сказать, понемногу, но кое-что набиралось. А он следил за врагом, не оставляя без внимания ни единого жеста, не то что действия.       – Для тебя это так важно... У тебя что-то личное к этому Корэлу?       Эдит криво усмехнулась. О да, у неё личное, но другим знать об этом не обязательно.       – Можно и так сказать, но, пожалуй, обойдёмся без подробностей.       Он был согласен, в конце-концов ему бы тоже было сложно объяснить где именно зарыт источник проблемы. Да, он довольно не плохо относился к Де Форло, но, пожалуй, не более того. Но он крайне дурно относился к самому факту, что пост магистра занимает тот, кто поспособствовал гибели предыдущего магистра. Можно было сказать, что он ненавидел не Корэла лично, а его беспринципность.

***

      Казалось бы жизнь начинала налаживаться. Всё самое чудовищное вроде бы было позади, но почему-то Джошуа чувствовал себя до мерзости муторно. Всё было хорошо, но его не покидало ощущение, что это была лишь видимость.       – Что-то случилось? – спросил Верен, утирая рукавом пот со лба.       Джошуа постоял в дверях, глядя на друга. Верен как-то умудрялся везде найти себе применение, иногда Джошуа думал, что забрось судьба этого мужчину на необитаемый остров, и там найдутся те, кто примкнет к Верену. У него самого такого таланта к объединению вокруг себя людей не было.       – Да я тут подумал... А дальше что? Вот мы тут живём, пока нас вроде бы не особо и замечают, но так не может быть вечно. Только представь: на острове вдруг резко прибавилось жителей и появился невесть откуда взявшийся монолёт. Разве это нормально?       – Не сомневайся даже – нас заметили. И к нам обязательно будет вопросы, просто пока к нам присматриваются. Но вряд ли они будут рубить сгоряча, скорее всего пойдут на переговоры. Тут тоже не очень спокойно и лишние проблемы никому не нужны.       Джошуа тяжело вздохнул. До сих пор Вирко жил среди них, не рискуя лететь к жене, но и он не может жить с ними вечно.       – А что говорит Амаль?       Его собеседник рассмеялся:       – Амалю некогда, он слегка занят.       То, что их товарищ и главный специалист по технике посматривает в сторону Эмины не мог заметить разве что ленивый. Впрочем, никто не вмешивался, оба достаточно взрослые, чтобы разобраться со своими чувствами.

***

      Глубоко под водой жизнь кипела точно так же как и на земле. Разве что несколько иная. Стайки серебристых рыбок сновали, тщательно обходя разлом на дне из которого вырывались сотни мелких пузырьков, поднимавшихся к поверхности и добравшихся там. Ещё совсем недавно рельеф дна в этом месте ничем не отличался от окружающего. Но сейчас это место обходили все без исключения обитатели морского дна. Даже не будучи наделёнными разумом, они инстинктивно чувствовали опасность, которая исходила от этого места.       – Оно всё так же бурлит? – спросил мужчина средних лет, стоявший на краю платформы номер восемьдесят восемь.       Другой меланхолично закурил, наблюдая за тем, как на поверхности моря на совсем небольшом от платформы расстоянии из под воды вырывались сотни и сотни мелких пузырьков, создавая видимость кипения.       – Как чайник, – ответил он и затянулся, тут же выпуская в небо тонкую струйку дыма.       – Я бы предпочёл видеть чайник на кухне в своём родном доме, а не по среди моря, – несколько раздражённо сказал первый.       – Это точно. Надо бы доложить об этом начальству.       Пузырьки в этом месте они заметили ещё несколько месяцев назад, как раз после чудовищного шторма, смывшего с платформы весь дневной улов торфа, уже упакованного, но ещё не загруженного на монолёты для перевозки на острова. Ребята даже плавали туда и не один раз, проверяли воду. Но она была ровно такая же как и везде: холодная и солёная. И никаких внятных объяснений этому феномену они не находили.