Ксенофил

Звёзды последнее время сошли с ума, двигаясь и перемещаясь совершенно не так, как положено приличным небесным светилам. Офицер её Величества королевы Виктории Чарльз Джордж Гордон с тихой, уже привычной мольбой в глубине души смотрел в ночное небо. Пускай его работа всегда была куда приземленнее, сейчас ему мало что оставалось, кроме как смотреть в небо. Он прожил весьма насыщенную жизнь, заслужил уважение в разных концах мира, и сейчас, исполняя приказ её Величества, управлял Хартумом, уже несколько месяцев осажденным мятежниками Махди. Мятежникам, которые отказались выпустить из города кого-либо кроме самого Гордона, и тем самым не позволили выполнить ему приказ её Величества. Мятежникам, которые сейчас, в темноте рано наступившей январской ночи, жаркой ночи экваториальной Африки, устремились на штурм пересохшего рва, белея священными одеждами джихадии. Истощённые, изможденные защитники вряд ли смогут что-то им противопоставить... И это приводило его в не менее привычную ярость. Такую же безысходную и безответную, как и все его молитвы. Раньше он надеялся победить. Сейчас же - лишь умереть во славу Господа. Одна из новых, быстрых звёзд внезапно замедлила свое движение. Наверное, показалось. Она растёт и, кажется, приближается. Гордон нервно смял очередную папиросу. Это... Невозможно. Воины ислама храбры и дисциплинированны - но не тогда, когда с тёмного неба на них обрушиваются огненные стрелы Азраила, испепеляя, наверное, сотнями. Это не пушки, которые при всем том земные творения. Сейчас же происходит что-то, дозволенное лишь силам небесным. Рассеяв и разогнав превратившуюся в толпу армию "дервишей", сияющий небесный корабль опустился на землю близ ворот Хартума. Напоминающий больше крейсера флота её Величества, чем невесомые пузыри воздушных шаров, он напомнил офицеру о долге. Несмотря на уже привычный голод, на усталость и апатию, навалившуюся после отмены смертного приговора, он двинулся туда, сопровождаемый верными неграми. За свою долгую жизнь Чарльз Джордж Гордон видел многие чудеса и многих людей. Крым, Китай, Аравия, Балканы, Палестина, Африка... Однако же здесь и сейчас он увидел незнакомое. Первыми в глаза бросались незнакомые стрелки́. Слишком тощие и тонкие для людей, тем более, закованных в доспехи, но при этом гибкие и подвижные будто змеи. На змеиные были похожи и их одноглазые головы. На странные винтовки в их руках офицер бросил лишь короткий взгляд и выбросил парадный караул из головы. Куда интереснее были те, кто шел впереди, в свете, сияющем вокруг них. Справа шла женщина. Её одеяние будто бы попирало все приличия разом, что здесь, что в Лондоне, обтягивая её фигуру подобно тонкой перчатке и ни открывая при том ни миллиметра кожи ниже шеи. Но в остальном она была похожа на человека, если бы не синий цвет её лица. Не трупный цвет, а, скорее, напомнивший об океане - от прозрачно-голубой лазури до тёмной, глубинной синевы. Ликом же она была что ангел небесный. Слева же... Это был не человек. Одежда, опять же незнакомая ни кроем, ни стилем, напоминающая только лишь какие-то странные доспехи, была самым меньшим, чему стоило бы удивляться. Четыре глаза. Лицо, неприятное, отталкивающее лицо, напоминающие больше диковинную рыбу-прилипалу. Острые, иглоподобные зубы, мелькнувшие в ... Улыбке? Они остановились перед ним в нескольких шагах и... Заговорили? Они представились. - Калина т'Лоак, - назвала себя женщина. - Легат Те'Колат... - чётырехглазый ухмыльнулся и произнёс ещё несколько слов, непонятных слов. Приостановился на секунду и четко произнёс на грубом, простом английском. - Зовите меня Пастух. Но даже это не было сильнейшим потрясением той ночи, после такого спасения и встречи. Истинное потрясение ждало его, когда женщина шагнула вперёд и произнесла два слова: - Обнимите вечность. За многие годы служения короне, кем бы он ни был - сапёром на крымской войне, предводителем самого бандитского войска Китая, освободителем рабов, меценатом и богословом - не было для него большего ужаса, чем наливающиеся тьмой глаза небесной гостьи. И не было для него большей сладости, чем нежность и теплота её рук, коснувшихся его лица.