Отражения

Это началось спустя пару дней после того, как он прибыл на станцию. Свела ли его с ума багровая плазма выходящего за горизонт океана или могильная тишина, сопровождавшая в любом уголке комплекса, — не так уж важно. Солярис — не понятая даже за сотню лет исследований планета, едва ли не полностью состоящая из желеобразного нечто. Люди пропадали в туманах, клубящихся над поверхностью планеты; одна за другой сменялись теории о том, что вообще из себя представляет этот шар, зависший в космосе, не поддающийся изучению. Когда его встретил физик, возглавлявший экспедицию, Рейес уже понял, что эта планета убивает любого, кто задержится на ней. Сжирает изнутри, утомляя бессонными днями, сжигая глаза синим солнцем, восходящим сразу после заката красного. Рождает видения, сводящие с ума. Доктор Уинстон как будто не удивился, когда новый член команды пришёл к нему посреди условной ночи, уверяя, что видел гориллу, разгуливающую по жилому отсеку (в отчётах не было ни слова о внедрении животных с модифицированным интеллектом в операцию). Лишь поинтересовался вслух, обращаясь непонятно к кому — интересно, каким будет его, Габриэля, гость? *** На его коленях лежит Амели — живая, дышащая, но словно вырезанная из мрамора. Точная копия. Амели, чья кровь пропитала его руки в ночь, когда он не смог вовремя закрыть её от огня. В могилу которой он сам бросил последнюю горсть земли. Она не помнит, что когда-либо умирала. Осталась такой же, как и восемнадцать лет назад — будто вышла из криокамеры, остановившей для неё ход времени. Но за внешней оболочкой, за голосом, за такими привычными движениями скрывалось что-то нереальное, ненастоящее. В первый вечер, когда она пришла, он запер её в одиночном шаттле, отправив на орбиту Соляриса. Руки дрожали, когда во время активации двигателей прочные металлические стенки сминались изнутри, а радиосвязь трещала помехами вперемешку с нечеловеческим криком. Тогда Габриэль только выключил передатчик и зажмурил глаза, дожидаясь момента, когда система оповестит об успешном запуске. Он не мог заснуть до восхода красного солнца, а когда очнулся, она уже лежала рядом. И совершенно не помнила, что произошло несколькими часами ранее. Спустя несколько дней стало очевидно, что от неё невозможно избавиться. Никакие препараты и яды не действовали, атмосфера планеты никак не повлияла на девушку, когда он «по случайности» запер её в разгерметизированном отсеке без скафандра. Она не была галлюцинацией — Уинстон, с которым они столкнулись в столовой с утра, поцеловал её тонкую руку, и они ещё полчаса беседовали о чём-то, пока Рейес цедил свой кофе. *** Через закрытые веки пробирается голубое свечение второго солнца планеты. Его ладонь медленно бродит по чуть холодному плечу девушки, будто успокаивая — только непонятно, кого из них двоих. Пальцы закрываются в длинные распущенные волосы. Амели поворачивается к нему. — Зачем я здесь? Мужчина только вздыхает, пытаясь притянуть её ближе. — Не надо, — она ускользает от него и встаёт лицом к маленькому окну, за которым переливается синими бликами океан, — я знаю, что ты видишь во мне. Монстра, призрака, кого угодно, но не человека. Он только разлепляет сухие губы, чтобы ответить, как его прерывают: — Правда, Гейб. Я чувствую, что я ненастоящая. Я знаю это, иначе и быть не может, и я вижу это — в твоём взгляде, в том, как рука чёртового Уинстона дрожит каждый раз, когда он протягивает её мне. Словно я чудовище, словно меня не должно быть. Но я здесь. — Всё не так. — А как?! — её золотистые глаза чуть сверкают в темноте, и в этом есть что-то потустороннее. Но оно уже не пугает. Ему так хочется, чтобы это просто закончилось. — Ты права. Ты не она, ты другая. И твоё присутствие здесь действительно походит на не самую удачную шутку. На пытку, если пожелаешь, — «потому что для человека нет ничего ужаснее, чем встретиться с тем, кого он убил», продолжает он мысленно. С каждым словом Амели кажется всё меньше и меньше. В любой момент она могла раствориться в сумерках и собственной боли — от того, что он сам подтверждает: ей нет места ни на этой планете, ни на любой другой. Она просто ошибка. Рейес медленно, точно боясь спугнуть, подходит ближе и слегка сжимает её пальцы в своих. — Только теперь это не имеет смысла. Это место открыло мне глаза, показало то, о чём и нельзя было думать раньше, — мгновение он слепо блуждает взглядом по перламутровому клубящемуся туману за окном, — ты не она, но ты настоящая. *** На следующую ночь Габриэль проскальзывает в лабораторию, где помимо всего прочего в сосудах Дьюара хранится жидкий кислород. Он не может убить её, как и не может позволить ей ту жизнь, которой она заслуживала — ни тогда, ни теперь. Для них есть только один путь — вместе. Первый глоток обжигает изнутри, по его горлу струится лава, разъедая ткани. На грани сознания он слышит отчаянный вопль боли — но не свой собственный. А через мгновение всё накрывает тьма.