Домой

      Разница между наркотическим и алкогольным похмельем лишь в масштабе падения уровня серотонина. Химическая депрессия. Организм, в поисках баланса, сбрасывает хмель вчерашней эйфории — эндорфиновую пару, адреналин — в бездну.       Правда вчера эйфория едва ли была. Выше адреналина организм так и не забрался, мотаясь по бесконечной карусели. И ни выпивать, ни колоться не пришлось. Эффект один — утро детективы встретили с глухой пустотой в голове. Это не звенящая тишина и не долгожданная необремененность. Сейчас ощущение, будто в черепной коробке вода до самых краёв, и на её дно медленно опускаются металлические листы, отдавая долгим эхом грохота.       И ничего больше.       Китти колотит. Это не впервой.       Она спускается на второй этаж, как в полусне. Строит из себя титана, только шаги даются с болью. И боль эта с оттяжкой. Озноб и ломота. Но эмоций никаких. Всё ещё пусто на дне желудка, где должна вариться озлобленность, в сосудах, которым гонять бы колюще-режущие спазмы сквозь сердце. Ничего не осталось. Решимости тоже — спасибо, хоть ума хватает вспомнить про документы прежде, чем рвануть до Хитроу или Кингс-Кросс. — Не топчись на пороге, - сквозь зубы цедит сыщик, когда промедление Чешир затягивается, - Нервирует твоя нерешительность.       И Шерлок конечно же лжёт. Как девчонка всегда делала. Как сделал её отец. Он спасет её. Просто, чтобы если не спать спокойно, то хотя бы засыпать вообще. С ужасом от одиночества. С асфиксией без её запаха. Без ледяной лаванды, горечи мяты и от чего-то родной барабанной дроби дождя по асфальту. Слишком знакомый запах. Слишком близкий, чтобы мозг понял — это не кислород. Дышать можно и просто так.       Сыщик поджимает губы, не смотря на неё, потому что если случайно мазнёт взглядом, не оторвется до тех пор, пока девушка не испарится.       Коснулся. Всего краем периферийного зрения, и теперь не сводит с неё глаз. Делает безразличное выражение лица. Молится, чтобы она сбежала достаточно далеко.       Её дипломат стоит на комоде — только руку протяни. И Чешир протягивает. — Я ухожу.       Сцепить зубы. Нельзя тащить девчонку с собой в яму. Нельзя бросать её на съедение Магнуссену. У Шерлока права нет. Хватит с неё смертей. Хватит с него костров.       Они не чувствуют ничерта. Ни даже усталости — только тупую боль где-то в солнечном сплетении. Там, где раньше находился уголёк. Маленький и практически безвредный. Угарного газа было не так много, чтобы от коллеги задохнуться. Тепло было ненавязчивым достаточно, чтобы не ощущать тревогу, но настолько новым, необъяснимым, что не испытывать по этому поводу ничего было невозможным.       Вот что детективы чувствовали. Легкое удушье, ощутимое тепло, сильную привязанность. Какую-то до жути нездоровую, учитывая динамику их общения. Китти бы пристрелить его. Не ластиться, не бодать его макушкой ласково при первой возможности, не думать о Холмсе и сразу же о доме. И не заботит её то неплохое, что было. Она за всю жизнь столько горечи не ощущала. Возможно просто не помнит, но сыщик... он был, как след ремня с железными набойками в виде бесконечной ленты "Шерлок Холмс Шерлок Холмс Шерлок Холмс".       В крови, на языке, на стенках легких, в костном мозге, в голове, во вдохах и выдохах. Он повсюду. Больше горечи было только иррационального восторга вперемешку с покоем. Это точно контузия, потому что когда тебя колотит, когда слёзы просто невозможно прервать, когда в голове каша и рассудок превратился в рвань — это не нормально. Это не покой. Это не хорошо.       Как и засыпать без снов только в его доме — зависимость, а нездоровая привязанность — патология.       Чешир садится за руль, чемодан уже в кузове. Она оставит автомобиль Мэри, потому что не для того вытаскивала это корыто со стоянки поддержанных авто, чтобы сейчас снова глушить двигатель насовсем. И Ватсон одобрит её побег.       Господи... она же уже не позвонит ей, как раньше — по трубке с проводом-пружиной. И именно это оказывается последней каплей. Морстен слушала её всё это время.       Сейчас ведь всхлипы никто не услышит?       Потом придется в молчании ехать до Хитроу, покупать билеты, молча ждать рейса и лететь тоже молча. Она не знает куда. Ей незачем знать. Дом далеко позади.

***

      Сыщик не собирает её вещи, разложенные только в его спальне, потому что в других местах заметили бы остальные. Пижама и сменная рубашка. Остановившиеся часы, которые Холмс обещал сдать знакомому мастеру. Стрелки замерли ещё до того, как Чешир узнала про связь детектива и её старшей сестры, но уже после того, как мужчина поверил Ларите Уиттейкер. Символизм.       Шерлок может снять трубку, и Майкрофт выдаст девчонку ему. В любой момент. Старший Холмс препятствовать побегу не стал, хотя Чешир приостановила написание поганых отчетов о каждой секунде своего времени. Кредит доверия к ней относительно сколотился, пускай и шаткий, но учитывая ситуацию, Правительство снизошло. Ухмылялся Майкрофт с ожидаемым осуждением. Он почему-то внезапно оказался на стороне девчонки. — Магнуссен — не твоя забота. Взгляни к чему это привело тебя, - комментирует старший, - И как далеко ведет её.       Сыщик ещё не в бешенстве, но близок. Не его дело? После Джона, камина, Китти — не его чёртово дело? Не его забота? Понадобятся месяцы на подготовку. План осуществится в декабре. Год назад, в ноябре, ублюдок чуть не сжёг Ватсона до тла. Весь этот сумбур с невыразимым счастьем Джона и Мэри, зимний конфликт с Чешир и Мориарти заставили на краткий, избыточно затянувшийся миг задвинуть вопрос Ночи Костров в дальний ящик. И эта весна, это лето выпотрошили до дна, оставляя в голове всего две задачи — обеспечить безопасность девчонке, уничтожить ублюдка.       Так что это является именно его заботой. Он травил Чешир не для того, чтобы сейчас, отпугнув её, явно заставив себя возненавидеть, потерять шанс избавить Лондон от Магнуссена. — Мне взглянуть где она сейчас? - не без насмешки уточняет старший.       Шерлоку хотелось бы. Хотя бы увериться, что... Что "что"? Подобных... полномочий у него больше нет. Чем меньше знает он, тем меньше знают все. Девчонку из-за него чуть не скормили горящему дому. — Нет.

***

      Удавиться работой и... односолодовым виски. Китти пока ещё не причисляет себя к лику алкоголиков, но близка к тому. Зачастила в последние годы. Ларита не одобрила бы. Мориарти стал бы Премьер-министром Англии, и ввел бы сухой закон, играя элегантнее, чем криками и упреками. Моран возможно для виду нахмурился бы, читал нотации, подливая в колу девчонки скотч, уверяя, что алкоголизм — это болезнь. Болезнь, разлитая по их посуде. Шерлок...       Чешир опускает рокс на столешницу с намерненным стуком, чтобы избавить мысли звоном стекла и опускает взгляд обратно — в отчеты. Она не отказалась от деятельности частного сыщика. Просто потому что... Потому что...       А это и не имеет значения — она вызубрила Уголовный, Гражданский, Административный, Трудовой и Этический кодексы этой страны достаточно, чтобы подать на заочное и со своим послужным списком явиться к местному шефу полиции, предлагая услуги.       Давка бесполезным чёрт-знает-каким-по-счёту юридическим образованием и работой, которую за последние семь месяцев на неё валили всё больше и больше, спасала. Господи, только подумать — больше полугода. Они пронеслись так быстро, что Чешир не заметила ни сессию, ни тридцать четвертое раскрытое дело. Семь месяцев.       Она сбегала второпях. Позвонила Мэри только одиннадцать недель спустя, потому что до ужаса боялась того, как женщина отреагирует на побег. А затем неделя перетекла в месяц, месяц в два и в три. И всё страшнее было снять трубку, потому что Китти не простила бы.       Ватсон тогда впервые накричала на Чешир. А потом они напивались по телефону, несмотря на то, что женщина не пьёт вообще-то. Вот и сейчас. — Рождество на днях, - тихо проговорила Мэри, - Возвращайся, пожалуйста, или я твою машину разобью. — Пожалуйста, только не машина, - невесело усмехнулась девушка, - Это не честно.       Не честно было выгонять её из этой жизни. Мэри Ватсон ждёт Чешир, и не дождётся никогда, потому что Китти боится вернуться. — Я стреляла в Шерлока. Он в больнице.       Правду подруга сказала или это пьяные шуточки, но детектив ответила что-то из разряда "Кто-то должен был". И сказала, что собирается поспать.       Но сна в ту ночь не было. За окном валил снег, а Китти всё не могла отделаться от жара. От него ломило суставы. И как-то очень не вовремя начал подводить собственный организм. Спала теперь Чешир дольше, чаще, но дробно и... Лучше бы вообще не засыпала, потому что она таки провалилась в дрёму, сидя на полу, откинув голову к изножью кровати. Очнулась, глядя куда-то вперед замыленным взглядом, разминая ноющую шею, пока периферийным зрением не скользнула по темному углу возле окна.       Сердце враз рвануло вперед, и остановилось, ударяя кровью в голову так, что зазвенели колокола, и подрываясь на ноги, Китти потеряла равновесие. Этого быть не может. Как он её нашел? Зачем искал? Как пробрался в её квартиру?       Но знакомый силуэт оказался грудой коробок с наваленными на них безделушками предыдущих постояльцев.       От паранойи Чешир сменила три округа за полгода. Смысла в этом не было — Британское правительство во главе со старшим Холмсом нашло бы её менее, чем за пятнадцать минут. Но переезды тоже отнимали силы, время и думать о чём бы то ни было не представлялось возможности. Этого девушка и добивалась.       На днях въехала в дешевую однушку с пыльными створчатыми жалюзями, чтобы рождественская суета даже близко не подступила к её дому. Чтобы никто никогда не догадался, что экс-воспитанница Мориарти спряталась в клоповнике. Без клопов благо. Дешево и пусто, и предыдущий постоялец даже не потрудился вызвать грузовую службу до рождественских выходных, поэтому жилплощадь Чешир делит с ящиками, сумками-тубусами и комнатными растениями, оставленными поверх. На всё это накинули пару разномастных, разнокалиберных тряпок, и на одно мгновение бонсай и коробка с подписью "стекло", укутанные пледом, показались Китти до жути знакомыми.       Только Шерлок был чуть выше, и едва ли пробрался бы в эту квартиру — не окончательно же свихнулся, и... Оно ему надо? Наверняка сейчас видит третий сон с Джанин Хокинс под боком. Или в Лондоне сейчас не ночь... Так или иначе, пить надо бросать. Помутнение рассудка — перспектива неплохая, но девчонке детектив уже мерещится. И был бы это первый раз, Китти выдохнула бы. Но на втором месяце скитаний она практически увидела его на противоположной стороне улицы. Он её тоже, наверное.       И Чешир рванула с места, подальше, пока дождь не залил улицы до самых лодыжек, пока лёгкие не иссохлись до пятен перед глазами и гула в ушах. Это конечно же не Шерлок был, и не гнался за ней никто, но фантомное дыхание в затылок, запах мокрого асфальта и животный страх заставили девчонку рвать когти. Тогда она и сменила один город на другой.       Китти на ослабевших ногах поднялась, сняла бонсай с коробки, и убрала в дальний угол. От жара пришлось спасаться открытым окном. Ледяной воздух — не такой, как в Англии — оглушил, будто пощечина, и Чешир не представляет — добралась ли она до кровати или от контраста температур хлопнулась в обморок.