послушайте!

Питер бегал, словно белка в колесе, пытаясь успеть везде, побывать в каждом уголке и помочь всюду, даже там, где не должен был; он лез в каждую дыру, не рассчитывая силы, жалея больше порванный костюм, чем собственный бок. У Питера был 100% синдром спасателя. Потому что в своё время Питер допустил столько ошибок, что больше ошибаться не имел права. Потому что в своё время Питера никто не спас. Теперь, надеясь, вероятно, искупить все ошибки прошлого, но даже не зная, в какую цену они могли обойтись, он скакал в своём облегающем, бронированном уже сотню раз трико, по всему городу. Это хорошо, что у жителей Нью-Йорка была надежда, был собственный дружелюбный супергерой, но ни один из них не задумывался, через что их герою приходилось, приходится и придётся столкнуться.

▪️▫️▪️

— Привет, мистер Старк, — затараторил Пит, когда Тони принял входящий вызов; дыхание его было слегка неровным. — Привет, карапуз. Куда-то летишь? — К Вам, на самом деле. Пустите? — Что-то случилось? — Ну, — Паркер ойкнул и вздохнул. — Увидите. До встречи! — и спешно прервался. Вот такие моменты Старк не любил больше всего, потому что теперь ему нужно было сдерживать себя, чтобы не завестись, а) от волнения, б) от злости на глупого подростка, который считал, что вот такие телефонные звонки приемлемы. Питер делал так не в первый раз, и, вероятно, не ощущал никакой вины. Пятница оповестила о прибытии пацана через минут десять, и Тони, незаметно для себя, поспешил к выходу, где Паркер, подперев плечом дверной косяк, стоял, поджав ногу, раздумывая, как бы так лучше наступить, чтобы не запачкать пол кровью, которая хлестала из голени. — Пиздец, Паркер! — Питер чуть не свалился, подпрыгнув на месте. — О… здрасьте, мистер Старк, — скомкано отозвался он, отлепляя руку от места на боку, где был разорван костюм — там кровь уже затянулась кривой корочкой, хотя всё равно сочилась с краёв. — Как бы тут… как бы не запачкать, — Питер так и стоял, замявшись на коврике у дверного проёма. — Ты реально идиот, — злостно прошипел Тони; Паркер выглядел так, будто всё так и должно быть, и бесил этим ещё больше, потому что, даже если у него была нечеловеческая регенерация, это всё ещё не значило, что такие серьёзные раны не проблема. Питер раздражал своей беспечностью. Питер раздражал своим безрассудством и совершенным отсутствием инстинктов самосохранения. — Сэр, — пролепетал он, когда Тони подхватил его на руки, пачкаясь в крови, и понёс в медицинский отсек. — Ещё слово — и я не знаю, что с тобой сделаю, — выплюнул Старк, даже не смотря на «пациента», и Пит предусмотрительно замолк до тех пор, пока его не попросят говорить. Тони деактивировал костюм, не обращая внимание на то, что Паркер смутился — это было последним, что сейчас волновало Старка, и уложил пацана на кушетку посреди небольшого зала, — видимо, хирургического — обставленного всякими приборами; Пит закрутил головой по сторонам, с интересом рассматривая помещение. — Пятница, отчёт. — Рваная рана в области голени, мышцы не задеты, область покрытия 50%, серьёзных последствий не наблюдается. Такая же в области бока, два сантиметра под нижним ребром, почти критическая зона, область покрытия 60%, серьёзных последствий не наблюдается. Нужна каждодневная обработка и постельный режим как минимум неделю, — Питер вздохнул слишком громко, и Тони смерил его недовольным взглядом. — Что случилось? — Ну, я… — Скажешь хоть одно «бдыщ», и я введу тебе наркоз, — Старк был зол, очень зол, и это заставило Пита немного поникнуть и сделаться более угрюмым. — Я случайно ввязался в потасовку около бара. Ну, сначала было двое человек, а потом как-то стало пятнадцать, всё в порядке, я же победил, просто меня немного приложили: я не увидел, как один плохой парень достал нож, а потом меня слишком сильно и неожиданно толкнули, — они были огромными, мистер Старк, Вы бы видели, как из стереотипных фильмов про байкеров! — и я напоролся ногой, — Пит приподнял её в воздух и сморщил нос. — На стекло. Или арматуру… Не знаю. Сразу, как закончил, позвонил Вам! — попытался оправдаться он. — Я был недалеко. Питер был храбрецом и глупцом. Желание Старка посадить его под замок или, как минимум, обеспечить его костюм всеми примочками, которые нужны или не нужны, было вполне рациональным: не знаешь, когда Паркер придёт, чтобы поделиться новостями, радостно размахивая руками, а когда — в полудохлом состоянии. Тони видел в них сходства. И эта черта была одной из главных. Вторая — безотцовщина. Только если у Старка отец был, и он всё равно ощутил всю горечь его отсутствия, то, глядя на Паркера, он даже немного завидовал: как это Пит, и без отца, — совсем — вырос таким солнечным, добропорядочным и хорошим во всех смыслах этих слов? Почему он был похож на солнце, на маленькую электростанцию, на постоянный, бесконечный поток энергии? Тони чувствовал, что они плюс-минус в одной тарелке. — Ты идиот, Питер, — вздохнул Старк, когда закончил обрабатывать раны, но бывшей злобы уже не было в его голосе, только вселенская усталость. — Да, я знаю, простите, мистер Старк, — Паркер вскочил на ноги, тут же поморщившись, и прежде, чем он снова успел заплести какую-то чушь и полнейшую чепуху, Тони, рассматривая его бегающие глаза, подался навстречу и мягко увлёк в объятия — и если он на это решался и обдумывал последние 10 минут, то Питер ответил сразу, без промедлений, будто ждал этого с той самой встречи в СтаркЭкспо; Тони почувствовал, как он неуверенно прильнул щекой к его плечу. — Возьми передышку, всё нормально, — на всякий случай успокоил мужчина, и перетянул Паркера на себя, слегка облокачивая. «Ты можешь побыть ребёнком», — вот, что хотел на самом деле донести Тони, и Пит его услышал; эти слова были настолько важны для него, что подкосились коленки. В одну секунду Паркер осознал, что совершенно забыл про себя в плохой попытке заглушить собственные чувства, и именно Тони помог ему понять это. «Я должен быть сильным, потому что на мне большая ответственность», — эта фраза закрепилась, словно клеймо, жизненное кредо, вымощенное на сердце. Проще было улыбаться и смеяться на потеху другим, вселять доверие, надежду и позитив, чем показывать настоящую тоску, переживания и беспокойство. С последним у Питера были определённые проблемы: этих эмоций было так много в его жизни, что хотелось забыть про них, сделать всё, чтобы другие люди не ощутили того же, что ощутил он за свои 16 лет жизни. Питер, пускай и был восхищён и рад, первую минуту стоял столбом, и только потом опустил плечи и по-настоящему расслабился, восстановил дыхание, нервно сглотнул и крепче сжал руки, обвитые под чужими подмышками. Он ждал этого действа так долго, боявшись сделать первый шаг, испортить их отношения, запнуться об собственную ногу по пути до Старка, что всё никак не доходили руки. Сейчас, когда Тони, стоя перед ним, ласково поймал его в спасительное кольцо рук, это ощущалось так правильно, что Питер прикрыл заслезившиеся глаза, утыкаясь носом в чужое плечо, покрытое только тонкой тканью белой футболки, пахнущей потом и едва уловимо порошком и машинным маслом. Это казалось правильным из-за одной мелкой, но до одури простой мысли: Тони был ему вместо отца.