послушайте!

Это был вечер субботы. Какой-то абсолютно ебанутый нереальный вечер субботы, сказал бы Тони спустя день, месяц и даже, возможно, год. Такое точно не забывается. Он предупредил Питера, что вернётся немного позже, чем планировал, потому что со взлётной полосой возникли какие-то неполадки, но Тони, сказать честно, очень сомневался в том, что Паркер послушает его и не станет дожидаться — ага, Старк даже представил, как парень, словно примерный ребёнок, прыгает в кровать в 10:59 pm, прячется под одеялом и в следующую же минуту засыпает. Собственные мысли позабавили. Ладно, он мог лечь в кровать — притвориться, что спит, но Старк знал его, как облупленного, так что по одному трепыхающемуся стуку сердца в грудной клетке можно было понять, что Пит обманывал. Тони перешагнул порог входной двери тихо, чтобы прислушаться к звукам, которые издавал дом и то, что находилось внутри него, и застыл на несколько секунд, концентрируя слух, начиная от лестниц, ведущих вниз, в мастерскую, до зоны кухни, снял очки и небрежно кинул их на подоконник; на электронных часах горели зелёные цифры 2:37 am. Стянув обувь, сбросив с плеч пальто и ведя себя чуть более расслабленно и громко, но всё так же осторожно, Старк подошёл к лестнице и снова чуть ли не задержал дыхание, прислушиваясь. Тишина. Что ж, пусть это и было неожиданно, но если Питер уснул, будить его совсем не хотелось. Тони улыбнулся и, шёпотом попросив Пятницу выключить свет во всём доме, медленно зашагал в сторону их комнаты. Должно быть, Паркер и вправду уснул, и это был чуть ли не один из любимых видов Старка, — плевать он хотел на Великую Китайскую стену, Эйфелеву башню и вулканы на Гималаях — если не учитывать, что Питер был в принципе лучшим из того, что Тони повидал в своей жизни. Он мягко дёрнул ручку спальни и от увиденного даже не понял, что должен чувствовать, но губу закусил, не в силах оторвать взгляд. Теперь понятно, почему было так тихо — чувачок-паучок поставил звукоизоляцию. Питер, уловив присутствие Тони в комнате каждым атомом тела от кончиков онемевших от наслаждения пальцев ног до волос на макушке, скорее всего, ещё за пару минут его присутствия в комнате, изогнулся от смущения ещё сильнее, приоткрыв рот в негромком, но протяжном стоне. Он мог привести себя в какой-никакой порядок за это жалкое количество времени, данное ему. Но не стал. Преднамеренно, конечно. Тони был в ступоре. В замешательстве. Тони не знал, когда и как это произошло, но очухавшись спустя несколько мгновений от мимолётного транса, Старк почувствовал, что Питер уже сидел пахом в сантиметре от его ступней, обхватывая подколенные ямки руками и беспомощно утыкаясь горячим лбом в штанины дорогих костюмных брюк. На Паркере же были одни джинсы с так и не расстёгнутой молнией да носки. Соски затвердели, волосы растрепались, на паху было влажное, вероятно, ощущаемое как не что-то очень приятное пятно, что значило, что он уже кончал до этого. Тони попытался отвести, оторвать взгляд, но не смог: слишком уж его притянула капельки пота, скользнувшие с вихрастого затылка вдоль позвоночника, тяжёлое возбуждённое дыхание в области коленей и едва заметно (потому что Паркер тщательно пытался скрыть) ёрзание на месте. — Питер? — на пробу позвал Тони, и даже на удивление для него голос неожиданно упал вниз на октаву, и парень содрогнулся — казалось, вот-вот растечётся лужей прямо здесь, у самых ног. Старк не торопил с ответом, потому что сам едва мог соображать. Ему, уставшему с самолёта, что говорится, «и хочется и колется» — в сон клонило ещё по дороге с аэропорта, но сдерживаться не было никаких сил, так что Тони был в полном диссонансе с самим собой, кусал губы на манер Питера и ожидал действий младшего. — М…мистер Старк, — вдруг послышалось откуда-то снизу. Питер, милый Питер, сейчас выглядел настолько невменяемым, что если бы Тони не знал, что он подросток-мутант с весьма объяснимыми гормональными скачками, то обязательно подумал бы, что Паркер под кайфом. Он выгнулся немыслимым способом, прислонился грудью и шеей к чужим коленям, бёдрами всё так же оставаясь на месте, согнул ногу и вытянул шею, приложившись ей к штанине до самого подбородка, посматривая вверх, стреляя почти пьяными глазами. Глаза Тони вмиг потемнели, как у животного, когда Питер снова замер, перестав двигаться; Старк часто задышал и твёрдо схватил чужое лицо двумя пальцами, слегка нагнувшись, отрывая подбородок парня от своего бедра. — Чем ты тут занимаешься, а? — переняв игру, Старк тряхнул чужую голову, подвинул одну ногу чуть ближе, разглядывая, как напряглась каждая наполненная желанием мускулка на лице Питера, и задел чужой пах — преднамеренно, конечно. Паркер зажмурился и свёл брови домиком, сладко простонав. Взгляд его, когда глаза были приоткрыты в полусладком наслаждении, был настолько доверчивым и наивным, что Старк готов был кончить, кажется, только взглянув в чужие шоколадные омуты, в которых плескалось столько неприкрытого восхищения, любви, желания, страсти и… покорности, что Тони подумал, что точно сходит с ума, раз на месте его удерживало ничто иное, как вес чужого тела, а не рациональная мысль не делать то, на что сейчас совершенно не хватает сил. Старк впервые видел Питера таким спокойным и подчинённым — обычно он даже во время секса молол какую-то чушь. Тони распрямился, схватившись за волосы на затылке, пытаясь прислушаться к организму и своим желаниям. Блядский Питер. Блядскийблядскийблядский парень с очаровательными оленьими глазами, сводящей с ума гиперсексуальностью и таким маняще-отзывчивым телом. Паркер, кажется, был ничуть не смущён или, уже очутившись в подобной ситуации, пытался таким казаться; его щёки и уши покраснели, но это можно было бы запросто принять за распалённость. — Что же мне с тобой сделать? — Тони закусил губу сосредоточенно, снова протянул руку, в этот раз не удосуживаясь наклониться поближе, и Питер подался к ней, прильнул щекой, словно щенок, потёрся виском, прикрыв глаза, и, снова вздрогнув, резко оторвался от ладони и уткнулся носом обратно в колени Старка. Что ж, такой Паркер претендовал на первое место, безоговорочно намереваясь сбить с него спящего Питера.