***
В лесу стало холоднее, начал падать снег. Оливье уже было хотел поворачивать к замку, как вдруг мимо него и всей его свиты промчался огромный белоснежный единорог, а на его спине в испачканой золой сорочке сидела Шарлотта! Откуда она здесь? Впрочем, не важно. Важно то, что это она – девочка с портрета! Поэтому у неё южный акцент и такие манеры! А что, думал Оливье,***
сам я представился скромнее, чем на самом деле, так что мешало ей сделать то же самое? И если она действительно девица Транкавель, которую ищут де Тур с рыцарями Грифона, то скрывать своё имя – просто необходимое действие... Он позвал девушку по имени и она обернулась. Симон тоже её заметил. Так она из плоти и крови! Оливье снял с пальца золотой перстень и бросил Симону: «Отводи всех в замок! Я за девицей! Не сметь отсылать за нами!!» Король скрылся в деревьях, а его потрясённая свита во главе с Симоном отправились в Каркассон. Шарло плевался ядом, к обвинениям Шарлотты в отравительстве добавилось ещё и любовное заклинание. Ясно было, что епископ всё так просто не оставит. Амори отвёл брата в сторону. «Ты знаешь, кто та девушка, которую обвиняют в колдовстве?» Симон пожал плечами. «Она – девица Транкавель, это её брата ты видел несколько лет назад на турнире в Испании. Это они раньше были хозяевами замка. И это она тогда подарила тебе Горация. Отправляйся тайно за ней». У Симона напряглись виски. «То есть ты знал, что она живая, но мне об этом не говорил... » Амори опустил глаза: «Я даже не знал, где её искать, а ты был ею одержим. Сейчас ты можешь просить её руки и тогда мы хоть как-то помиримся с их семьёй». «За ней отправился король!» прошипел Симон, стараясь сделать так, чтоб их с братом не услыхали посторонние уши. «Значит, ты должен защитить её и от короля», сказал Амори. Этих доводов Симону было достаточно. Он и сам готов был кинуться за предметом своей тайной страсти, а теперь с согласия и с благословения старшего брата он оседлал своего коня и как на крыльях бросился в путь.***
Пьер Шарло закусил край мантии и уединился в своих покоях. Теперь ему точно прийдёт конец. Это чудище теперь и в самом деле скормит его своей свите... Лёгок на помине... В горницу вошёл ОН – магистр Цистерианского ордена Арно Амальрик, которого все считали уже года два как мёртвым. Змеиные глаза разного цвета источали ненависть, тонкие губы были сжаты в презрительной улыбке, бледная и сухая кожа отдавала трупной синевой. Мужчине было не больше пятидесяти лет, но он напоминал сушёный лист пергамента. «Что, ублюдок, упустил девчонку?!» с негодованием бросил Амальрик. «От тебя только и надо было, что сжечь её!! Даже простейшего задания не выполнишь!!! Ты вообще собираешься мне помогать? Ты хочешь править или нет?» Аббат Сито Арно Амальрик носился по комнате как лев в клетке. Чёрный сюрко с капюшоном так и разлетался, обнажая подол белой рубахи. Пьер Шарло стоял понурив голову. «А теперь ещё и этот сопляк, возомнивший себя королём, несётся за ней, как ужаленый!!! Где они успели узнать друг друга???? И почему он до сих пор не сдох??? Я же его проклял!! Чёртовы ведьмы Транкавель!!! Они мне и после своей смерти всё портят!!!! Хотя...» на миг лицо монаха просветлело: «Ану-ка, голову сюда давай свою бестолковую...» Шарло опустился перед аббатом на колени и Амальрик, сняв перчатки, втиснул тонкие узловатые пальцы в виски молодого клирика. Затем откуда-то из воздуха Амальрик достал книгу из грубой чёрной кожи и начал быстро перелистывать, даже не касаясь страниц руками. На лице появилась довольная ухмылка: «Ну, может, не все и потеряно!»***
Прижавшись к горячей спине единорога, Шарлотта вспомнила об Оливье. Он узнал её! Он её не забыл! Сердце забилось быстрей. Единорог резко остановился, стряхнул её со своей спины и строго посмотрел на неё: «Девица, здесь мы с тобой расстанемся. В твои помыслы проникает молодой король, так что сама решай, чего ты лишишься», и умчался прочь. Шарлотта осталась одна-одинёшенька в одной котте и долго глядела вслед единорогу, забыв о том, что она босая и почти нагая стоит на снегу. Единорог был прав, она мечтала об Оливье, который оказался королём. Наконец её настиг Оливье. Шарлотта стояла в одной сорочке, которую ветер обернул вокруг её стройного тела. Король спрыгнул с коня, сбросил плащ и хотел было обнять Шарлотту, но она отстранилась от него несколько испуганно. «Не бойтесь, виконтесса, вы замёрзли, я отдам вам свой плащ», улыбнулся он. «Как Вы меня нашли?» удивилась Шарлотта. «По запаху единорога», ответил молодой король. Не видя смысла скрывать от него свой дар, Шарлотта произнесла: «Я тепло одета» и на ней появился серый простолюдинский блио и накидка из овечьей шкуры. Не взирая на простоту ее одеяния, Оливье зачарованно смотрел на неё. «К чему такая скромность, виконтесса?» удивлённо спросил он. «Просто привычка», сказала Шарлотта. «И куда теперь?» поинтересовался король. «В Тулузу», просто ответила она, а затем любопытно прищуриась: «И Вы не спросите зачем мне туда надо?» На что король улыбнулся: «Я же не спрашиваю вас, зачем вы колдуете, так почему я буду вас спрашивать о цели поездки в Тулузу?» Оливье закашлялся. Его недуг всё сильнее давал о себе знать: щёки давно впали, и без того большие глаза казались ещё больше, да и сам молодой король стал ещё более худощавым. «Мне нужна Ваша помощь, виконтесса», слабеющим голосом сказал он и потерял сознание, падая в пушистый снег у самых её ног. Очнулся он уже в шатре, лёжа на множестве бархатных подушек и нескольких шкурах. Его мучила жажда, губы пересохли. Тут же появилась Шарлотта с ещё горячим деревянным кубком. «Выпейте это и Вам станет немного легче», посоветовала она и помогла молодому королю подняться. Это был всё тот же отвар болотного цвета, который странно пах и очень горчил, но Оливье почти сразу осушил кубок. Жар и дрожь спали почти сразу, перестало звенеть в ушах, перед глазами исчезли тёмные круги, в голове немного просветлело. «Где это мы?» спросил Оливье и сел на своей постели, осматриваясь по сторонам. Лицо Шарлотты на мгновенье посветлело от улыбки: «Мы по-прежнему посреди леса, просто в шатре». «Спасибо тебе... Вам... Шарлотта... Ты... Вы спасли мне жизнь... В который раз...», король опустил глаза, взял Шарлотту за пальцы и поднёс их к своим губам, но девушка в смущении забрала у него свою руку. На её лице возбновилась печать печали. Оливье почувствовал себя неловко. «Это лишь капля в море», робко сказала она, «я не знаю как Вас вылечить, я могу только сдержать волка в Вас, но это зависит и от Вас». «Виконтесса Транкавель, разрешите мне в знак благодарности сопроводить Вас до Тулузы», поднялся в полный рост юноша. «Это наименьшее, что я могу для Вас сейчас сделать», добавил он Шарлотта отвернулась, пряча улыбку – ей первый раз в жизни предлагали помощь и она рада была её принять. Но трезвый рассудок быстро стёр эту улыбку. Одно её слово – и она сама окажется в Тулузе... Только как объяснить родственникам своё внезапное появление, да ещё и в компании короля... Её размышления прервал Оливье. Он всё ещё стоял перед ней и ждал ответа. «Простите, милорд, но я вынуждена отказаться от Вашей помощи. Я дам Вам зелье, которое поможет Вам в вашей внутренней борьбе... но в Тулузу я отправлюсь одна...» сказала она, потупившись. Молодой король поменялся в лице. Робость и неуверенность бесследно испарились, зато появилась спокойная увереность и нечто ещё: «Виконтесса, в таком случае я вынужден приказать Вам согласиться на моё общество и мою защиту», сказал он девушке, склонившись над ней. Шарлотта хотела было возразить и подняла голову на молодого короля. Он встретил её уравновешенным взглядом и всем видом давал понять, что не позволит ей себя ослушаться: «Я отвезу Вас в Тулузу, виконтесса Транкавель». Шарлотта побагровела от смущения. Так её никто не опекал, даже тётушки. Она закрыла лицо руками, отвернулась от короля и игриво прищурилась сама себе – её одиночеству пришёл конец. Она обернулась к Оливье. «Ну, тогда я переоденусь». Король неуверенно улыбнулся. «Могу я Вас попросить переменить до поры мой наряд, виконтесса?» спросил он. Шарлотта недоуменно подняла брови: «Переменить наряд?» «Да, особого обращения к себе я тоже не хочу», ответил он, «простому дворянину покажут больше, чем королю». Так когда-то делал и его отец, ещё будучи принцем. Услышав «простой дворянин», виконтесса не сдержалась и хихикнула. Оливье тоже широко заулыбался. Шарлотта достала из своей заплечной сумки пузырёк с сероватым порошком и щепоткой осыпала им молодого короля. Порошок защекотал в носу, и Оливье, не сдержавшись, чихнул. Золотые лилии будто стекли с тёмно-синего бархата его сюрко, корона на шляпе тоже испарилась, вся одежда поблекла. «Через четыре дня Ваша одежда приобретёт прежний вид, хотите вы этого или нет. Возьмите весь порошок», пояснила Шарлотта, протягивая королю пузырёк, и добавила: «А на мне – моё любимое платье». Простолюдинское одеяние растворилось, обнажив под собой алый блио из тончайшей шерсти, горностаевую накидку с золотой пряжкой и белоснежное шёлковое покрывало. Молодой король зачарованно взглянул на свою спутницу и в который раз закашлялся.***
Густав Гонсак получил записку из лап серого гоблина: «Король и девица Транкавель недалеко от Тулузы, окажись там под любым предлогом и сними с неё медальон. А.А.» и приказал седлать коня. Густав Гонсак был виконтом Гаскони, совсем рядом с Тулузой. Статный и красивый, кудрявый и кареглазый, он был предметом обожания многих девиц и многим из них разбил сердце. Он часто появлялся при дворе и слыл лучшим другом молодого короля, хотя про него ходили самые немыслимые слухи. Сейчас он ненадолго вернулся домой по семейным делам и это произошло как нельзя кстати – хозяин нуждался в нём. Ему не составило особого труда оказаться рядом с синим шатром, у которого стоял Оливье – Гонсак знал свои владения как свои пять пальцев. Молодой король был очень удивлён, но рад видеть своего, как он считал, друга. Они даже начали вести светскую беседу. В это время из шатра вышла Шарлотта. Увидев незнакомца, она тут же юркнула обратно. Гонсак успел всё же рассмотреть виконтессу. Довольная ухмылка на мгновение посетила его лицо. Задание будет приятным. Оливье, ничего не заметив, позвал Шарлотту и представил её Гонсаку как свою воспитанницу. «Да, воспитанница... Тебя самого кто бы воспитал, твоё Величество», сказал сам себе молодой король. Густав сделал вид, будто ничего не знает и его не удивляет отсутствие слуг, и хотел было поцеловать руку виконтессы, но Шарлотта одёрнула руку и спряталась за спину Оливье, чувствуя неладное. Искренне не понимая, что происходит, король пригласил Гонсака к трапезе. Все трое вошли в шатер, Шарлотта прислуживала им, а Густав всё никак не уходил и часто доливал вина королю. Так пришла ночь и Оливье с Шарлоттой переглянулись. У них было несколько общих секретов, о которых никому не стоит знать. Гонсак наконец пожелал уйти, многозначительно пожелав Оливье и его «воспитаннице» сладких снов. Как только он удалился, Шарлотта достала заговорённую верёвку и протянула её королю. Затем она налила уже в который раз кубок жидкости болотного цвета и тоже подала Оливье. Молодой король уже знал, что за зелье он пьёт, и послушно осушил кубок. Усилия воли хватило выйти из шатра и опереться на дуб за ним. Юноша упал как подкошеный, издав мучительный вздох. Гонсак, никем не замеченный, всё это наблюдал из-за дальнего края их шатра. Шарлотта привязала его к дереву и вошла в шатёр. Не успела она коснуться головой подушки, как услышала шорох у входа. Ничего хорошего ей это не предвещало. Девушка села и приготовилась встретить опасность. Полог был откинут в сторону и в шатёр вошёл Гонсак с факелом. «Доброй ночи, виконтесса», бархатным голосом протянул он, улыбаясь настолько лучезарной улыбкой, что слабое притсутствие огня в шатре не мешало её увидеть. «А где это сир? Как он мог оставить такую красавицу одну?» он уже подходил к постели Шарлотты. Девушка поднялась, завернувшись в одеяло. «Что Вам угодно?» спросила она дрожащим голосом. «Не надо меня бояться, я просто хочу немного внимания и ласки – только и всего. Вы и меня околдовали», невинно поднял брови Гонсак. «Уходите отсюда – я не отдамся Вам», твёрдо сказала Шарлотта, отходя от подошедшего Гонсака. «Хорошо, я уйду, но в память о нашей встрече я хотел бы получить тот медальон, которы и сейчас у Вас на шее», хитро оскалился он. «Медальон?» переспросила Шарлотта, коснувшись заветного украшения под сорочкой: «Его Вы тоже не получите. Уходите». Гонсак остановился, склонил голову набок и спросил: «А Вы что, в самом деле влюблены в короля? «Не понимаю, о чём Вы», удивлённо ответила Шарлотта. Гонсак одарил её ещё одной лучезарной улыбкой: «А, так Вы к тому ж не знаете, что Ваш защитник – король? А жизнь его Вам дорога?» Он вышел из шатра. Шарлотту будто молнией ударило – Гонсак пошёл к Оливье!!! Когда она оказалась у дуба, Гонсак уже сжимал в руке узел не шее волка-Оливье, не давая последнему пошевелиться. Факел горел рядом и это немало волновало волка. «Неужели я много прошу? Отдайте мне свой медальон и дальше творите с этим идиотом, что хотите. А нет – голову ему с плеч», сказал, скалясь, Гонсак, сжал поплотнее веревку на шее Оливье и обнажил меч. Волк заскулил от боли, переминаясь с лапы на лапу. Девушка закричала навзрыд: «Нет, отпусти его!!» Сердце Шарлотты сжалось. Медальон был не простым украшением. То был и ключ, и оберег. Без медальона они оба лёгкая нажива, ведь именно он увеличивал ее способности в десятки раз, а без Оливье ей медальон будет уже не нужен. Она обречённо сняла украшение с шеи и бросила его Гонсаку. Тот ловко поймал медальон на лезвие меча: «Вот и прекрасно», сказал он, но Оливье так и не отпустил, а наоборот – замахнуся на зверя. Шарлотта закрыла от испуга глаза руками. Раздался звон металла – меч Гонсака встретил другой меч – это Симон де Монфор подоспел вовремя. Оплеухой он отбросил гасконца в сугроб подальше от волка. Медальон слетел с меча. «Мой медальон!» крикнула Шарлотта и украшение тут же оказалось в её руках. Она удивлённо посмотрела на него. Из оцепенения её вывел хрип волка – оборотень задыхался. Виконтесса бросилась к нему. Гонсак быстро пришёл в себя, но даже не думал отступать. Он стремительно бросился навстречу уже подходившему де Монфору. Симон спешил к нему с двуручным мечом в одной руке наперевес. Гонсак выпрямился и принял оборонительную стойку. Подбежавший виконт де Монфор нанёс первый удар в корпус, который Гонсак легко парировал – силы молодых людей были равны, хотя Симон и был гораздо выше своего противника. Гонсак в ответ нанёс тройной режущий удар, целясь в шею, но Симон отбил их, а на третьем взмахе поймал ударную руку Густава и резко потянул на себя. Гонсак снова полетел в снег. Но сдаваться он ещё не собирался. Краем глаза он видел виконтессу, подбежавшую к королю в обличье волка, поэтому бросился к ней. Но его путь вновь преградил меч Симона де Монфора. Шарлотте всё равно было, что происходит рядом – она бежала к волку, бьющемуся в предсмертных конвульсиях. Эти несколько шагов показались ей вечностью. У неё тряслись руки, по щекам текли горючие слёзы, растрёпаные волосы падали на глаза. Медальон болтался на цепочке, спутавшейся на пальцах, как ее мысли перепутались с тёмным страхом, а потому её крики, вызывающие облака, никак не помогали: тучи проплывали мимо, не скрывая короля от лунного света. Но вскоре ей всё же удалось закрыть Оливье от луны и он опять превратился в человека. На его шее от верёвки появилась алая борозда. Зрачки были невероятно расширены, лоб покрывала испарина. Оливье хватал воздух открытым ртом и хрипел при каждом вдохе. Шарлотта взяла его голову к себе на колени и потребовала свою заплечную сумку, из которой стала доставать всевозможные зелья. В ступке она смешала несколько порошков и смазала рану на шее молодого короля. Алая полоса на его шее тут же исчезла, дышать стало легче. Он перевернулся на живот и уткнулся щекой в колени Шарлотты, обняв её за талию, устало разглядывая снег у её ног. Она прижимала его голову к себе и плакала навзрыд. Ещё секунда – и она откинулась назад, упав в сугроб. Симон каждым новым ударом отбрасывал Гонсака всё дальше от Шарлотты и Оливье. Поняв, что уже ничего не добьётся, Густав пустился в бегство. Уставший Симон тяжело выдохнул и побрёл к той, кого он любил. Шарлотта вспомнила слова единорога и, отстранившись от объятий молодого короля, привидением побрела к огромной старой ели. Она уже не могла остановить своих слёз. Перед ней возник верный как пёс Симон де Монфор. Шарлотта взглянула на него и сказала: «Виконт, зачем Вы здесь? Вы всё напутали!» тяжело вздохнула она в ответ на его полный обожания взгляд и побрела дальше. У старой ели она рухнула в снег, который тут же укрыл ее будто кокон. Симон ошеломлённо последовал за виконтессой. За ним уже шёл Оливье. Под елью, на которую взобралась Шарлотта, молодой король окликнул виконта: «Симон, благодарю тебя за наше спасение, но дальше мы пойдём с виконтессой вдвоём». Виконт де Монфор обернулся и одарил своего государя привычным негодующим взглядом: «Вы с виконтессой?» «Да, виконт, мы с виконтессой. Виконтесса Транкавель находится под моей защитой», спокойно и уверенно ответил молодой король. «Себя сначала защити», буркнул Симон, и его виски вновь вздулись из-за плотно сжатых челюстей. Оливье снисходительно улыбнулся: «Отправляйтесь домой, виконт. И ради виконтессы не рассказывайте о наших приключениях этой ночи. Думаю, Густаву никто не поверит». Симон злобно уставился на своего противника. «Я никуда без виконтессы Транкавель не пойду», сказал он. «Виконт, отправляйтесь в замок своего брата и там дожидайтесь моего приказа», тоном, не требующим возражений, поставил точку в разговоре Оливье. «Да что ты!» крикнул Симон, обнажил меч и замахнулся на короля. Оливье молниеносно поймал руку виконта в полёте и легко отшвырнул его в сторону, словно ребёнка. Виконт де Монфор удивлённо протёр глаза. «Отправляйтесь домой», спокойным голосом повторил молодой король без тени негодования в голосе. Симону больше ничего не оставалось делать, как послушаться. Оливье посмотрел виконту вслед, закашлялся и сплюнул кровь на снег. Затем он повернулся к ели и обнял ствол дерева, с нежностью прижавшись к коре щекой и засмотрелся на снежный кокон. «Выходите, виконтесса», позвал он, подняв глаза наверх. «Оставьте меня здесь одну, Ваше Величество», сквозь слёзы ответила девушка. «Виконтесса, я уже раз оставил Вас одну в лесу и вот к чему это привело. Выходите», спокойно позвал он. «Нет», уже нет так печально сказала она. «Выходите», повторил король, и добавил: «В этот раз я уже точно никуда не уйду».