Любовь по принуждению

      Не по весеннему яркое солнце щедро припекало макушку. По шее стекали прозрачные струйки пота, собираясь лужицами в складках кожи, просачиваясь под суконную тяжесть мундира, щекотали и без того яростно чешущуюся спину. Истекали вторые сутки бдения в засаде, кости ломило, задница превратилась в сплошной чугунный монолит, утративший всякие намеки на чувствительность, а проклятый ушастый гаденыш, наглухо забаррикадировавшийся в прогнившей халупе на окраине Вергена, так и не думал вылезать наружу. Донимали вездесущие мухи, слетевшиеся на ядреный выдержанный запах пота и нестиранных портянок. В принципе, можно было и плюнуть на эту затянувшуюся охоту, в конце концов, проголодается — сам выползет, но… Любовь, как говорится, зла, и сейчас майор Айсберг, как никогда была согласна с этим утверждением. Она шумно вздохнула и достала из вещмешка жареную куриную ножку. Пятую за сегодняшнее утро. ...Киаран бесшумно, как кот скользнул к окну, зайдя огородами. Окно приоткрылось, и цепкая рука командира втянула его в дом, крепко ухватив за шиворот. Киаран икнул от неожиданности. Йорвет злобно сверкнув на него глазом приложил палец к губам. — Тих-ха, — прошипел он, словно разбуженная гадюка в зарослях мирта, —Тебя точно никто не видел? — Д-да... — промямлил Киаран, судорожно припоминая все заячьи петляния и забубенно-переёбистые тропки, которыми пробирался к дому. — Что — да? — Зверея на глазах, вкрадчиво спросил нервно-сосудистый команданте. — Н-не-ет, — жалко проблеял Киаран. —Что — нет? — Глаз команданте стремительно наливался кровью. Гадюка явно готовилась к броску. — Никто... Не видел, —выдавил в два приема Киаран, успевший за эти короткие мгновенья вспомнить всю свою по-эльфячьи длинную жизнь и ужаться до размеров блохи на коврике. Йорвет выдохнул. — Точно? — переспросил он. В конце концов, именно не поддающаяся лечению паранойя, всегда помогала ему выжить. Киаран утвердительно кивнул, шепотом выматерился и выдрал из черной шевелюры несколько репяхов и куриное перо. — Кушать хочется, — грустно промычал он, осознав, что буря миновала. Да и в самом-то деле, это был перебор даже для такого матерого психопата, как Йорвет. Срывать его с постели ни свет ни заря, заставлять плутать чуть ли не по всей Нижней Мархии, запутывая следы, чтобы затем истерично допрашивать, кого же он встретил по пути? Киаран на минуту ощутил себя гребаной Красной шапочкой, пропиздовавшей через весь лес по самой длинной дороге и вместо бабульки-одуванчика, встретившей озверевшего волка в беличьей шкурке. Определенно, эта громадная beanna, в предках которой, явно затесались горные тролли со Скеллиге, вконец допаскудила и без того паскудный характер командира. Йорвет проследил за его голодным взглядом и, засопев, достал из буфета черствую краюшку хлеба. — А эта… luned aep d'yeable (дочь дьявола)? — спросил он, поежившись. — Не присматривался, — не отказал себе в маленькой мести Киаран, с удовольствием пронаблюдав, как Йорвет метнулся к щели в массивных ставнях, бдительно осматривая окрестности. За окном было спокойно. Шелестел весенней листвой легкий ветерок, проплывали по небу небольшие облака, похожие на пушистых овечек. В одичало разросшихся кустах сирени истерично орала одурманенная весенним мороком кукушка. — A d'yaebl aep arse! ( К черту в жопу! )— сообщил Йорвет, отвернувшись от окна. — Hel'cwelle a soith! (Убью суку) — Уже пытался, — вяло отметил Киаран, увлеченно похрустывая горбушкой. — Откуда я знал, что маченник на нее не действует? — резонно возразил Йорвет. — Саскии глотка хватило, а эта Bloede arse (Старая задница) после полной кружки всего сутки изжогой промучилась! — Отведи ее в горы и брось гарпиям. Горбушка стремительно заканчивалась, а вместе с ней и добродушие Киарана. — Пробовал. Гарпии ее пугаются. — Тогда… Попроси ведьмака. — Просил. — Яд, сочившийся в голосе Йорвета, можно было разливать по бутылкам и продавать алхимикам. — Этот белобрысый ублюдок заявил, что не убивает троллей, особенно самок! Но хрен с ней, я тебя не за этим позвал. Смотри. В руке Йорвета тускло поблескивала алым маленькая стеклянная бутылочка. — Что это? — Киаран удивленно вытянул шею, пытаясь рассмотреть получше. — Это я у тебя хотел спросить. Нашел вечером на кухне, но при этом я точно помню, что такой хрени не приносил! Киаран обреченно взял бутылочку. Откупорил. Принюхался. — Розмарин, мята, чабер, мускус и сера, — сообщил он Йорвету, прочихавшись. Бровь Йорвета стремительно поползла вверх. — Приворотное? — И еще какое! На крови суккуба! — Киаран с почти оргазмическим наслаждением наблюдал, как вытягивается и без того длинноватая физиономия командира. — Как… — Растерянно пробормотал Йорвет. — Откуда… Но деятельная натура команданте не терпела долгого рефлексирования, и уже через секунду он взял себя в руки и вполне ожидаемо впал в бешенство. — Кто посмел?!! Яростный рев громом пронесся над разнежившимся Вергеном, испугав ворон на окраинах города и заставив нервно съежиться всех окрестных жителей Майор Айсберг, неусыпно бдящая в зарослях молодой акации подавилась десятой куриной ножкой, настороженно прислушалась и принялась бдить еще старательней. — Это она, Киаран, — яростно прошипел Йорвет. — Ghoul y badraigh mal an cuach, я уверен, это ее проделки! Сука! Не так, так этак! Я убью ее, я ей кишки через arse вытяну и вместо гирлянды развешу, я ее на тупой кол насажу, я… Киран даже зажмурился, представив размер кола, способного выдержать бравую майоршу. — А если мы ошиблись, и она тут ни при чем? — Все же рискнул он вставить свои пять оренов. — Она всегда при чем, — резонно возразил Йорвет, и в этот раз Киаран даже не стал спорить. Он молча взял бутылочку и под пристальным немигающим взглядом командира потащился к окну. — Я все же попробую в этом разобраться, — пообещал он, — а ты, Девы ради, дождись меня и попытайся никого не убить. Йорвет дернул уголком губ, но сдержался. — Ты уж постарайся разобраться до того, как у меня закончится еда. Киаран кивнул и вылез в окно. Он медленно плелся по тропинке, петляющей среди буйно цветущей акации и задумчиво крутил в руке бутылочку с проклятым зельем, когда его внезапно накрыла огромная тень,а стальной не терпящий возражений голос пробасил: — Что это, ушастый?