Это только слова

Просиживая лекцию в легкой прострации (не до нее как-то теперь), Сережа на автомате записывал речь преподавателя, чувствуя себя чем-то между диктофоном и распознавателем голоса на телефоне. После звонка парень оценил написанное. Почерк хуже, чем «так себе». Как курица лапой, если бы вдруг та решила стать грамотной. Вздохнул тяжело. Отметил, что не стоило практиковаться в написании «не глядя». Сгреб вещи в кучку и запихнул в удобную сумку с широкой лямкой через плечо. Беспокоиться о порядке в ней не приходилось. В голове все мысли о том, что его ждет в скором времени. Оглянулся перед выходом, прикинув, что вполне мог что-нибудь забыть. В аудитории задержалось несколько человек, таких же, как он, медлительных. У парочки тихушников взгляды сочувствующие. Едва не выругавшись, Сергей постарался быстрее убраться из аудитории. Не хватало еще, чтобы кто-то его жалел! Ему без того несладко, но чужая жалость унижала больше, чем могло бы унизить что-то из того, что ему предстоит испытать. Гордость и чувство собственного достоинства для Сережи имели значение. Кроме них, что есть у вчерашнего воспитанника приюта для сирот? Места, где он мог жить, работать и учиться? Это безбожно мало, чтобы все еще ждать чего-то от жизни, надеяться на лучшее будущее. У него с самого детства не было главного – семьи, которая могла бы поддержать. Возможно, если бы он постарался, то нашел бы друзей и любимого человека. Но он не умел и этого. В детском доме не дружат, там выживают. Там живешь, с кем придется, и миришься с этим. Потому что идти-то некуда. Сбежишь – поймают и отведут в такой же детдом, если не хуже. Даже если удастся скрываться подольше, жить беглецу не на что, а нормальную работу не найти. Практически все из сбежавших попадались на кражах, грабеже или проституции и отправлялись в исправительные колонии для малолетних. Сергею удалось этого избежать, несмотря на то, что у каждого подростка-детдомовца теплится надежда на то, что снаружи лучше живется. Хотя бы потому, что есть шанс самому найти своих родителей. Это только в детстве веришь, что однажды мама или папа придут за тобой и заберут к себе. Позже понимаешь, что воспитатели обманывают, они ведь даже не ищут твою семью. И сотрудникам опеки, и милиции тоже нет до этого никакого дела. Понимаешь, что шансы с каждым годом уменьшаются даже на обретение семьи приемной. Над подростками редко берут опеку. Поэтому так много из них ищут свое место под солнцем на воле, так как после приюта многих из них ждет только самая простая работа: слесарь, швея и прочие рабочие профессии. Сереже повезло. Он рано понял, что побег не выход, а единственный способ как-то выбиться в люди: «Учиться, учиться и еще раз учиться», как Ленин завещал. И он учился. Ночей не спал, стал одним из немногих сирот, попавших в университет. Его бы взяли и без государственных дотаций, но с последними жилось чуть лучше на пару тысяч рублей стипендии. Так он оказался в непривычной для себя среде «нормальных» людей. И все равно чувствовал себя чужим, поэтому не стремился к общению с ними. Уживаться с ними, признавая, что они в чем-то лучше него? Нет! Ни за что! Сергей категорически против того, чтобы смешаться в этой толпе, принять их правила. Кто-кто, а он никогда не станет им своим, и никогда к этому не стремился. Жаль, что обычным да еще обремененным немалыми средствами, он вдруг стал интересен. Видит Бог, он к этому не стремился. Не успел Сережа выйти из универа, как его хлопнули по плечу, отводя в сторонку. - Ну, что? Идем в клуб сегодня, дружок! – радостно воскликнул знакомый уже блондин. А остальные, словно затаив дыхание, ждали ответа игрушки. А ну как сопротивляться начнет? Отмазки искать? - Да, конечно, - с упавшим еще во время последней их встречи голосом подтвердила игрушка. От их паскудной идеи (подозрения так и теснились в голове), настроения у Сережи не прибавилось. На лицах нарисовались разочарование и легкая досада. Больно легко жертва сдается. Стоящий рядом с ними Резников сощурил темные глаза, прикидывая, чем пронять слишком послушного парня. - Что? И в толерантный зайти не откажешься? – поинтересовался Илья, ожидая либо недопонимания, либо, напротив, всплеска эмоций от понимания предмета разговора. Зависит от того, насколько новичок просвещен в подобных вопросах. В век интернета не просвещенным быть довольно-таки странно. А элитный клуб «All people», в который они собирались заглянуть вечерком вместе со своим развлечением в роли этого ботаника очень лоялен к секс-меньшинствам. Вот уж где раздолье бисексуалам типа Стаса. Хоть мальчика возьми, хоть девочку. Конечно, почти каждый уважающий себя парень из их круга хоть раз да попробовал с жеманным существом мужского пола, но о том не принято распространяться. - Думаешь, стоит? – серьезно осведомился провоцируемый, впервые взглянув прямо на него. Смешанный цвет глаз новичка казался серо-голубым из-за линялого синего свитера и стареньких джинсов того же оттенка, но в радужке Илья видел желтовато-карие пятна и зеленые разводы. Разноцветные как маленькие планеты с жизнью на поверхности, они очаровывали. Сколько ни вглядывайся, нельзя рассмотреть, что в них. Заметив, что приятель растерялся, Стас отвлек его, помахав ладонью перед смуглым лицом. - Алло! Земля, прием! А ну-ка пойдем, отойдем. – Уводя Илью подальше, он еще раз с любопытством осмотрел Сергея Лазаря. Что в нем так привлекло друга? Обычный паренек, если не брать во внимание медно-рыжих волос, волнами огибающих лицо и собранных в небольшой небрежный хвост сзади. Ну, обычный! И Стас кинул пару слов напоследок. – Ждем в клубе, я тебе напишу, во сколько и куда. Ок? Сережа кивнул и удалился, не глядя на оставшихся мучителей, пока не приложивших руку к его истязанию. Брюнетка ухмыльнулась. Марина предвкушала интересный вечер. - А что? Ничего такой, да? – обернулась к своему парню. Костик, тряхнув высветленными на солнце русыми и прямыми от природы прядками, сжал ее в объятиях еще сильнее. - Понравился? – деланно равнодушный тон не мог обмануть его подружку. - А то, - очень мило улыбнулась она, повернулась и щелкнула его по носу пальцем. – Не ревнуй, лучше тебя нет. Пара поставила точку на начавшихся разногласиях поцелуем. Тем временем Стас докапывался до первого мачо универа. - Что? Понравился? – с ехидцей дразнил он Илюшу, который услышь он вслух свое уменьшительно-ласкательное, всыпал бы по первое число. - Отвянь, - прикурив сигарету, отмахнулся похожий на мулата темноволосый красавец, рассевшийся на бортике у самого здания. У выхода с торца никогда никого нет. А потом подумал, что такого-то? И поделился тем, что заметил. – Глаза у паренька необычные. Разноцветные какие-то. - И все? – разочарование Стаса не знало границ. Подумаешь, какие-то там глаза! Достав свою сигаретку, прикурил и выразил свое мнение. – Какая скука! - Ничего, вечером развлечемся. – В темных глазах загорелись огоньки. – Прикинь, придет в своих дрянных шмотках позориться. Надо еще его в них через фейс-контроль провести. - Точняк! Это будет весело! Хочу посмотреть, как он в угол забиваться будет, особенно когда мы ему парня подберем. А не возьмет – накажем. – На лице «доброго малого» осела жесткая усмешка. В синих глазах зажглось презрение к выбранному на посмешище отбросу. По дороге домой Сережка запнулся от неожиданно нахлынувшего предчувствия, не предвещавшего ничего хорошего.