Observation

Америка — очень умный. Прям очень умный. Пускай даже Артур называет его идиотом. Этот чаехлёб даже не понимает всех знаний Альфреда. Никто не понимает, кроме Тони. Джонс точно знает, что Зло не просто так в отношениях с бедным Людвигом. Немца точно заставили! И Герой это докажет. У него всё получится. Он уверен. Тони, кстати, тоже. Он даже дерево, с которого очень хороший обзор на все окна дома, нашёл и установил там маленькую, незаметную платформу, чтобы было легче наблюдать. Журнал для записей туда притащил и бинокль с функцией ночного виденья. Альфред Ф. Джонс готов доказать миру, что Империя Зла — это Империя Зла. Первые же дни слежки ничего подозрительного — да всё в этом Брагинском подозрительно! — не выявили. Сон, будильник, завтрак, душ, работа. Ещё это всё было смешано с поцелуями, объятиями и прочей мутью любви, которую Альфред называл стокгольмским синдромом. Ну не может кто-то любить Россию! Тем более Людвиг. Они же воевали друг против друга две Мировые войны, какая тут любовь? По ночам эти двое либо смотрели какие-то фильмы по телевизору, либо читали одну книгу на двоих — розовые сопли, бе! — либо готовили что-то на кухне, что обычно заканчивалось тем, что они — Америка негеройски на таких моментах краснел — самозабвенно целовались на столешнице, после чего занимались сексом на столе. Громко, наверное. Альфред — слава чизбургерам — был слишком далеко, чтобы их слышать. Что, как кстати, навело на мысль, что, возможно, нужно установить у них в доме прослушку. Вдруг Иван говорит планы по захвату мира, а Джонс его не слышит?! Когда они оба уехали в магазин — просто после они вернулись с пакетами — Америка быстро установил самую лучшую прослушку, которую смог купить. Во всех самых важных комнатах: спальня, гостиная, кухня и ванная. Готово. Теперь Герой спасёт мир, если Империя Зла будет ему угрожать. Проблемы выявились сразу: Брагинский вместе с Крауцем постоянно — постоянно! — занимались этим везде. Прям везде! На кухне, в гостиной, в спальне, в ванной, несколько раз даже в гараже (!), где припаркованы их машины! Как кролики, блин. И никаких планов по захвату мира. Только обычные, будничные разговоры, какие-то сюсюканья на немецком — Альфред ничего не понял — и стоны. Много стонов. Он даже был готов застонать от бессилия, а потом ему пришла ещё более гениальная идея: он просто установит камеру и она запишет всё, сама, но лучше её установить там же, где и прослушка, а ещё лучше заменить прослушку на камеры. Америка гений. Тони, кстати, с этим согласен. На очередном выезде из дома, Джонс заменяет прослушку на скрытые камеры. Маленькие, с подушечку пальца, они снимают всё в самом лучшем качестве. С довольством Альфред уезжает домой, ожидая результатов, которые будут отправлены ему на ноутбук дома. Через неделю он просто запускает первое же видео, не глядя. Чуть позже он об этом жалеет. У него появляется чувство, что он заснял немецкое порно. Ту самую классику, с плетями, кляпами, криками и стонами на немецком, длящееся целый, мать его, час. Час! Это ужас. И ни в одном видео нет ни слова о захвате мира или Америки, или Европы, вообще ничего. Будни, будни, будни. И какие-то розовые сопли с какими-то «mein liebe». Нужно будет воспользоваться переводчиком, думает Альфред. Тони с этим тоже согласен. Вообще ничего нет в этих видео. Как же так? Они же должны были хоть что-то сказать, даже простое обсуждение других Стран и их политик. Но ни-че-го. Так не бывает! Почему это происходит, Джонс смог выяснить позже. Когда в одно очередно-обычное утро, Людвиг сказал в пустоту: «Доброе утро, Ал». И стало всё понятно. Его заметили намного раньше. Если не в самом начале, то точно при установке какого-то оборудования. Но как? Он не трогал мебель, следы не оставлял, всё после его монтажа выглядело нормально. Где он облажался? С этим вопросом он подходит к Крауцу после очередного собрания. — Как? — Тебя заметили собаки. А после и я. Очень сложно не заметить то, что ты чуть заметно сместил полку в спальне, когда устанавливал камеру. Иван её плохо привинтил, и она съезжает, если на неё долго опираться, — немец улыбается. — Как тебе наше шоу? Точнее, моё. Ваня пока-что не знает о том, что ты нас снимал. Но если узнает... — Чего ты хочешь за молчание? — Ничего особенного. Убери пару санкций России, не лезь в мою политику. Независимость, Амэ. Независимость. У Америки появляется такое ощущение, будто это всё было изначально спланировано Германией. Судя по довольной улыбке Крауца, точно было спланировано. Зря всё же правительство закрыло глаза на немецкую сторону. — Хорошо. Я сделаю это. Очень плохо закончилось наблюдение за Российской Империей Зла. Альфред не заметил Германскую, хотя должен был. Прям должен был. Придётся теперь из-за проигрыша отменять санкции, а ему за это точно влетит от президента. С тех пор Джонс запомнил, что в мире две Империи Зла и, ох, лучше бы был только Иван. Он хотя бы тихий омут, а не игрок в карты, знающий все движения и действия наперёд. Тони с этим согласен.