***
Стоило мне открыть дверь, как навстречу выскочила Настя. Увидев, в каком состоянии я вернулся домой, она замерла на месте и заметно побледнела. Я обессиленно опустился на тумбочку, стараясь не выдать то, что у меня адски болит бок. Ее и так потряс мой вид, лишние переживания ей не к чему. — Кирилл Владимирович, — очнувшись от оцепенения, девушка кинулась ко мне, опускаясь на колени. — Что с вами случилось? Кто это вас так? Сильно больно? Настя засыпала меня вопросами, взволнованно осматривая с ног до головы. — Жить буду, — попытался я улыбнуться. — Зато я купил и принес всё то, что ты просила. Вот, — я протянул девушке пакет с продуктами. — Чай с хлебом уже не так важны, — возразила она, но пакет взяла и опустила на пол. — Я за вас волнуюсь… — Они, может, и нет, а булочки, которые я купил тебе, очень даже важны. Не могу позволить тебе голодать в школе на протяжении всего дня, — с нескрываемой заботой в голосе произнес я. — Кирилл Владимирович, завтра суббота… — девушка положила руки мне на колени. Я пару минут непонимающе хлопал глазами, осмысливая то, что она только что сказала. Отчего-то я вдруг решил, что пятница завтра, хотя еще сегодня утром Инга расспрашивала меня о дискотеке, и даже уточняла, запланирована ли она на следующую пятницу. Совсем в днях потерялся. — Вы сегодня сам не свой… — тихо прошептала Настя, пальцами касаясь моей руки. Ее прикосновение было столь нежным, словно крылья мотылька. Она с такой осторожностью дотронулась до меня, будто боялась причинить лишнюю боль. — Пойдемте в ванную, — девушка встала с пола и помогла подняться мне. — Я обработаю вам раны. Сидя на краю ванны, я внимательно наблюдал за каждым действием Насти. Девушка достала из аптечки перекись и несколько ватных дисков, остальное отодвинула в сторону, но обезболивающее оставила рядом на случай, если оно всё же понадобится. Смочив диск перекисью, Настя неуверенно потянулась рукой к моему лицу, а стоило ей только дотронуться ваткой до ранки на щеке, как я поморщился и зашипел. — Простите… — виновато прошептала она, уже собираясь убрать руку, но я резко взял ее за запястье. — Всё в порядке, продолжай, — заверил я, отпуская запястье. Настя нахмурилась, но вернулась к обработке моих ран и царапин. — Расскажите, кто вас так? — больше из беспокойства, чем любопытства, спросила девушка. — Да какие-то хулиганы уличные, ничего необычного, — быстро отмахнулся я. Говорить Насте правду даже в мыслях не проскакивало. Скажи ей, что меня избил ее отчим, как она начнет без остановки просить прощение, и это в лучшем случае, а в худшем и вовсе захочет вернуться к себе домой, только бы оградить меня от неприятностей. Нет. Этого я допустить не могу. Ни за что не позволю ни ей, ни Роме вернуться домой, где живет этот ублюдок. — И вы не отбивались от них? — девушка на секунду остановилась и пристально взглянула мне в глаза. — Их было двое. У меня изначально не было шансов, — отозвался я, пожав плечами. — Вы даже не пытались, да? — расстроенно вздохнула Настя, смачивая перекисью новый ватный диск. Мое молчание стало красноречивее любых слов и девушка больше ничего не спрашивала. Минут пять в ванной комнате стояла на удивление уютная тишина. Настя с невероятной осторожностью прикасалась к моему лицу ватным диском, боясь причинить хоть малейшую боль. Я болезненно зашипел, когда ее рука скользнула с щеки чуть ниже, но в этот раз она не убрала руку, а только ближе наклонилась и подула мне на краешек губ, где и была маленькая ранка. От этого ее действия я невольно вздрогнул и повернул к ней голову таким образом, что наши лица теперь находились еще ближе, буквально в паре сантиметров. Встретиться взглядом с ее прекрасными глазами цвета неба мне никак не удавалось. Настя или не замечала столь непростительно маленькое расстояние между нами, или просто избегала зрительного контакта, будучи полностью увлеченной обработкой ран. — Рому с трудом удалось уложить спать, — первой нарушила она тишину. — Он хотел дождаться вашего возвращения. — И что ты ему сказала? — я улыбнулся при мысли, что Рома меня ждал. — Сказала, что чем скорее он уснет, тем быстрее вы вернетесь, — девушка взялась обрабатывать последнюю ранку на щеке. — Прости, что заставил поволноваться, — прошептал я, на секунду прикрывая глаза. — Вам не за что извиняться. Вы не виноваты, — помахала головой Настя и, в последний раз дотронувшись диском к ране, убрала его в сторону. — Я закончила, Кирилл Владимирович. С благодарностью взглянув на Настю, я попытался встать с края ванны, но боль пронзила так внезапно, что я схватился за бок и со стоном опустился обратно. — Можно… — девушка указала пальцем на место, за которое я держался. — Мне посмотреть? Я кивнул и стал расстегивать рубашку, надеясь снова увидеть смущение Насти, но она выглядела необычайно сосредоточенной и серьезной. Как только с пуговицами было покончено, Настя осторожно отодвинула край рубашки. — У вас очень сильный ушиб. Стоит в больницу обратиться. Вдруг что-то серьезное… — обеспокоенность так и читалась на лице Насти, вызывая во мне смешанные чувства. — Больница уже лишнее. Скоро само пройдет, — отмахнулся я. — А если вам ребро сломали? — не сдавалась девушка. — Я же вижу, как вам больно даже сидеть! — Поверь, Настён, если бы у меня было сломано ребро, я не смог бы так легко с тобой разговаривать, — я усмехнулся на столь резкое предположение своей ученицы. — Вам уже когда-то ломали ребра? — несмело поинтересовалась она, кончиками пальцев проводя по ушибленному месту, которое успело заметно покраснеть, гарантируя на следующий день появление синяка. — По молодой дури было дело, — я прикрыл глаза, наслаждаясь нежными прикосновениями своей ученицы. В этот момент она ни капли не стеснялась и не боялась. Девушка уверенно проводила пальцами вверх вниз, словно хотела таким образом забрать всю боль, чтобы она не беспокоила и не приносила мне ни малейшего дискомфорта. Хотелось верить, что ее забота несла в себе нечто большее, чем просто жест доброты. — Наверное, это очень больно… — Что? — не понял я, медленно открывая глаза. — Когда ломают ребра… — закончила предложение Настя. — Больно, когда ломают сердце, — еле слышно прошептал я, но девушка всё же услышала. Настя с ноткой грусти во взгляде посмотрела на меня, но не стала ничего спрашивать. Я испытал разочарование, когда она убрала пальцы и легонько отдернула край моей рубашки. — Вам нужно отдохнуть. Будто вспомнив что-то важное, Настя бегом кинулась из ванной комнаты в сторону кухни, а через минуту вернулась уже со стаканом воды в руке. Девушка достала из пластины две таблетки обезболивающего и протянула мне их вместе со стаканом. — Выпейте, не то спать не сможете. Я молча без каких-либо пререканий послушался ее и выпил таблетки. — Спасибо тебе за заботу, Настён. Тебе тоже пора спать. Не беспокойся, дальше я сам справлюсь, — с улыбкой попытался я заверить ее, стоя уже возле двери в свою комнату. — Если вам что-то понадобится, зовите меня в любое время. Я не хочу, чтобы вы в таком состоянии перенапрягались, — серьезным, даже скорее строгим тоном предупредила Настя. — Ну, точно жена, — тихо рассмеялся я, глядя на ее хмурящееся лицо. — Не смешно, Кирилл Владимирович, — девушка с укором взглянула на меня, а я наконец-то за всё это время заметил ее слегка покрасневшие щеки. — А я и не шучу, — всё с той же беззаботной улыбкой говорил я. Настя покраснела еще больше. Неуверенно потоптавшись на месте, она пару раз бросила на дверь моей комнаты задумчивый взгляд, а после посмотрела на меня, будто сомневалась, стоит ли произносить дальнейшие слова. — Не закрывайте дверь, пожалуйста, и если что-то будет не так, сразу будите меня, — повторила девушка свои указания. — Спокойной ночи, Кирилл Владимирович. Не дожидаясь от меня ответного пожелания, девушка развернулась и быстрым шагом направилась в свою комнату, едва ли прикрывая за собой дверь. От усталости и боли я валился с ног и, последовав примеру своей ученицы, зашел к себе в комнату, оставляя дверь открытой, как и просила Настя. Ее забота нисколько не напрягала и не раздражала, наоборот, заставляла сердце биться в ускоренном темпе и чувствовать себя кому-то нужным. Она столько времени не ложилась спать, ждала меня, волновалась. От понимания этого на душе становилось непривычно теплее, словно за все двадцать восемь лет я впервые испытал подобные чувства. Если не считать родителей, то Настя первая, кто с таким трепетом заботится обо мне. Хотелось получить от нее нечто большее, чем просто заботу. Но это большее совершенно неправильно.***
Проснулся я от странной тишины в квартире. Открыв глаза, я первым делом посмотрел на время, а когда увидел, что уже десятый час утра, то резко подскочил в кровати. Но в ту же секунду пожалел об этом, когда бок пронзила резкая боль. Я подождал пару минут, пока она утихнет, и снова посмотрел на часы. Обычно в это время из гостиной доносился радостный смех Ромы от просмотра мультиков. Настя занималась делами по дому, создавая пусть и маленький, но все же шум. Сегодня всё было на удивление тихо и спокойно, возвращая ощущение пустоты, которая была неотъемлемой частью моей жизни до появления в ней Насти с Ромой. Медленно поднявшись с кровати, я поплелся в комнату детей. Не обнаружив их там, я обошел гостиную и направился на кухню. На какую-то долю секунды я решил, что Настя узнала все подробности вчерашнего происшествия, и это послужило ее возвращению домой, но не найдя и Декстера в квартире, меня постигло истинное облегчение. Настя не могла узнать, что избил меня ее отчим, и уйти она не могла не попрощавшись, а осмыслить всё это я смог лишь тогда, когда окончательно проснулся. В последнее время со мной и вправду творится что-то странное. Делаю поспешные выводы, теряюсь в днях, выкуриваю по пачке сигарет в день — всё это совершенно на меня не похоже. Вздохнув, я взял со столешницы пепельницу и переставил ее на подоконник. В окне на детской площадке я рассмотрел бегающего по парку Декстера. Настя шла за ним следом, а Рома в это время катался на карусели. Первый раз в жизни обрадовался тому, что живу рядом с детской площадкой и окна выходят на её сторону. Я затянулся и выдохнул дым в приоткрытое окно, не сводя глаз с гуляющих на улице детей. Взгляд каждую минуту падал на Настю. Она медленно брела по парку, раскидывая листья под ногами. Выглядела она какой-то отстраненной и явно думала о чем-то своем. Ветер слегка развевал ее волосы, руки были спрятаны в карманы белой курточки, которую она даже не удосужилась застегнуть. Да еще и без шапки, хотя на улице довольно прохладно. Затушив сигарету, я заметил, что девушка звала брата, а Декстер уже поджидал их возле подъезда. Обрадовавшись, что они возвращаются домой, я включил чайник и заранее насыпал своему домашнему любимцу поесть. После улицы аппетит у него в разы сильнее, нежели, когда он сидит в квартире. — Рома, стой! Услышал я голос девушки и тут же в проеме кухни столкнулся с Ромой. Мальчик был весь запыхавшийся с покрасневшими щеками и учащенным дыханием. — Ром, ты чего? — улыбнулся я, медленно опускаясь на корточки перед ним. Мальчик выглядел взволнованным после того, как рассмотрел мое лицо. — А что с вами случилось? — тихо спросил Рома, не сводя с меня любопытного взгляда. — Рома, не приставай к Кириллу Владимировичу, — строго приказала Настя, заходя на кухню. — Иди лучше руки помой после улицы. — Всё в порядке, — заверил я мальчика и потрепал его по голове. — Иди мой руки, а то твоя сестра очень сильно рассердится и нам обоим придется несладко, — рассмеявшись, я снял с него курточку и подтолкнул в сторону ванной комнаты. Рома взглянул на меня из-под челки, но всё же послушался и побежал в ванную. Встав с пола, я повесил вещь на спинку стула и подошел к Насте, которая в этот момент рассматривала содержимое холодильника. — Я могу еще раз сходить в магазин, — прошептал я, стоя за ее спиной. — Не надо вам больше в магазин, — резко отозвалась Настя, закрывая дверцу и поворачиваясь ко мне. — Как вы себя чувствуете? Всё еще болит? — она кивнула на бок, не сводя при этом обеспокоенного взгляда с меня. — Есть немного, но в остальном порядок. Садись, — резко перевел я тему и, взяв за плечи ничего не понимающую девушку, усадил за стол. — Я сам сделаю нам чай. Как и следовало ожидать, Настя была вся холодная после прогулки в таком виде. В следующий раз непременно заставлю ее одеться теплее. Мне только в радость будет заботиться о Насте, если она вдруг заболеет, но я всем сердцем не хотел, чтобы она болела. — Держи, — я поставил чашку с горячим чаем перед ней, а сам сел напротив. По голосам, доносившимся из телевизора, стало понятно, что Рома включил мультики и звать его, пока не остынет чай, не было смысла. При мыслях о мальчике, я вспомнил кое-что, что терзало меня с тех пор, как они стали жить со мной, но после вчерашнего этот вопрос стал терзать меня в разы сильнее. — Насть, я спросить хотел… — начал я, постукивая пальцем по столу. — Отчим не придет в садик, чтобы забрать Рому? — на моих словах девушка удивленно взглянула, но промолчала, давая мне возможность закончить. — Просто вы уже две недели не появляетесь дома, он может поднять тревогу… — Об этом не беспокойтесь, Кирилл Владимирович, — улыбнулась Настя. При взгляде на ее улыбку все тревоги разом рассеялись, уступая место спокойствию. — Воспитатель ни при каких обстоятельствах не отдаст ему Рому. — Почему ты так уверена? — теперь была моя очередь удивляться. — Когда я еще училась в другой школе, меня задержали после уроков, и Рому из садика пришлось забирать отчиму, но он явился в таком состоянии, что воспитатель наотрез отказалась отдавать ему сына. Отчим пришел пьяный в хлам, еле держался на ногах. Она побоялась и позвонила мне. Я сорвалась с классного часа и поехала в садик. Рому забрала сама и в тот же день написала заявление. Никому, кроме меня, Рому не отдадут. Так что… С этим полный контроль. — А что насчет тебя? — всё так же напряженно спрашивал я. — Он знает, где ты сейчас учишься? И хоть я знал ответ на этот вопрос, хотел уточнить наверняка и у Насти. — Ну, я говорила ему номер школы, в которую перевожусь, но не думаю, что он запомнил, — хмыкнула она, делая глоток чая. «Ошибаешься», — хотелось сказать, но я промолчал. От этого не становилось ни на грамм легче. Если отчим заявится в школу, то беды не миновать, а всё потому, что если он вздумает полезть к Насте, я не сдержусь и разукрашу его опухшее от пьянок лицо прям на территории школы. И плевать я хотел на всех.***
В школе, как и ожидалось, стоило мне только переступить порог учительской, как на меня были направлены любопытные взгляды коллег. Женская половина засыпала меня вопросами. Что со мной случилось на выходных, кто это сделал, а вы писали заявление в милицию? На все их вопросы я отвечал коротко и уклончиво. Мужская половина смотрела на меня с нескрываемым подозрением и скептицизмом, но был и один плюс. Они не расспрашивали ни о чем. Директор и вовсе потребовал, чтобы после окончания всех уроков я в обязательном порядке явился к нему в кабинет. Один только физрук, Максим Николаевич, увидев мое лицо, многозначительно усмехнулся. Он был старше меня на два года, но он единственный из учителей, с кем я нашел общий язык сразу же, как пришел работать в школу. — Ну ты красавец, Кир, — смеялся он на весь коридор. — Выходные, как я погляжу, у тебя удались. — Удались не то слово, — хмыкнул я, чем вызвал у него очередную порцию смеха. — С кем на этот раз, если не секрет? — прищурившись, спросил он. — С уличными хулиганами, — этот ответ уже стал таким привычным, что я и сам невольно в него поверил. — Сдал ты планку в этом деле, — скучающе протянул он, явно ожидавший услышать что-то другое. — Я ее и не держал, — всё с той же невозмутимостью отвечал я, но когда это порядком надоело, я перевел тему, как всегда и делал, когда не хотел продолжать разговор. — У тебя, если не ошибаюсь, сейчас мой класс. Иди в спортзал, а то снова прибежишь ко мне с требованиями возместить ущерб. — А что поделать, если твой класс единственный, кто любит громить школу, а ты единственный учитель в школе, с которого еще можно что-то поиметь. Всё взаимосвязано. Я хотел было по-дружески ударить его, но он ловко увернулся и отошел от меня на два шага. — Кстати, — вдруг заговорил он восхищенным тоном, — одна из твоих учениц, новенькая которая, Анастасия. Должен тебе сказать, что она очень пластичная девушка. На этих слов я заметно напрягся и остановился. Услышать подобное о Насте от физрука хотелось меньше всего. — В каком смысле? — нахмурился я. — Мы с ребятами на каждом уроке проводим разминку и у Насти с ней всё отлично. Среди остальных девчонок в разминке ей нет равных. Интересно… — призадумался Макс. — Она в детстве ходила на гимнастику? Я промолчал на последнее, так как сам задумался над этим вопросом. Ее пластичность без всяких сомнений связана с танцами, но вот посещала ли она какие-нибудь кружки в детстве, это вопрос, который до этого момента еще не вызывал во мне интерес, какой вызвал сейчас. Макс попрощался, пожелал удачного урока и скрылся за дверью спортзала, расположенного в конце коридора второго этажа. Слова касательно Насти до сих пор вертелись в голове, отчего в класс, в котором я должен был сейчас преподавать литературу, немного припозднился. Если даже Макс заметил, насколько она пластична, то что уж говорить про ее одноклассников. Настю, наверное, вся мужская часть класса глазами раздевает, а если и не вся, то Стрельников со своей компанией сто процентов. При мысли, что этот парень на каждом уроке физры не сводил взгляд с Насти, я невольно напрягся, а внутри всё начинало закипать от нарастающего раздражения.***
В спортзале было довольно оживленно, несмотря на то, что Максим Николаевич вышел куда-то по своим делам. Парни вовсю играли в мяч, девушки разбились по парам на скамейке и болтали обо всем, что их интересовало. Обсуждали сериалы, парней, делились тем, как провели выходные, и что нового произошло у каждой из них. Настя сидела на скамейке рядом со Светой в самом дальнем углу спортзала. Её мысли на протяжении всего урока крутились лишь вокруг Кирилла. Сегодня по расписанию у них не стоял урок литературы, и от этого на душе становилось жутко одиноко и тоскливо. За все прошедшие четыре урока она так и не пересеклась с учителем. На переменах девушка видела его в обществе других учеников и учителей, но подойти ближе и просто встретиться взглядом всё никак не выпадала возможность. — Насть, — позвала ее Света, слегка дернув за локоть, — ты почему такая грустная сегодня? Что-то дома случилось? — Нет, дома всё в порядке, — отозвалась она еле слышно. — Не выспалась сегодня, вот и настроения нет. — О, понимаю, та же фигня, — согласилась подруга и, зевнув, осмотрелась вокруг. — Дима только и делает, что каждую секунду смотрит в нашу сторону. Понравилась ты ему. — Я заметила, — сухо бросила в ответ Настя. — А тебе он нравится? — вот так слету Света стала задавать вопросы личного характера. — Или у тебя уже есть парень? — Парня нет, но есть человек, который мне очень нравится, — скорее самой себе призналась она, чем однокласснице. — Как интересно и мило, — улыбнулась Света. — Но я не заставляю тебя рассказывать. Это твое личное дело. Когда захочешь, сама поделишься, — без обид проговорила она. Девушка мысленно поблагодарила Свету за то, что она оказалась такой понимающей подругой. Не заваливала вопросами, не настаивала на подробностях и готова была подождать, когда Настя сама со временем ей всё расскажет. Но расскажет ли? Ведь ей нравится тот, с кем она априори быть не может. Из мыслей Настю вывел прилетевший в их сторону мяч, который ненароком попал в нее. Боль лишь на секунду пронзила руку, но также мгновенно отступила. Поморщившись, девушка другой рукой обхватила запястье и стала его растирать. — Эй, смотрите, куда бросаете, придурки! — воскликнула Света. — Ты совсем охренел?! — последний раздраженный возглас принадлежал уже Стрельникову. Он резко толкнул одноклассника, который и попал мячом в Настю, рукой в плечо, отчего тот пошатнулся, но на ногах удержался. — Ты чего, Димон? Я же не специально, — стал он оправдываться. В спортзале повисла напряженная тишина. Всё внимание учеников было приковано к этим двум в ожидании чего-то более интересного. Инга с нескрываемым ехидством наблюдала за Димой, так и норовясь снова бросить колкость в его адрес, но почему-то медлила. Девушки, сидевшие на другом конце скамейки, начали о чем-то перешептываться между собой. Настя впервые за всё время почувствовала неловкость перед всем классом из-за сложившейся ситуации. Нарастающий конфликт сгладил вовремя вернувшийся в спортзал учитель. — Что здесь происходит? — строго спросил Максим Николаевич, замечая отчетливо повисшее в спортзале напряжение. — Рыцарские бои, — не сдержалась Инга. — Звонок, — не обратил на нее внимание учитель. — Идите переодевайтесь. Все ученики повскакивали со скамейки и бегом бросились в раздевалку. Стрельников тут же подошел к Насте с вопросами всё ли в порядке, не сильно ли болит и последнее, что ее несказанно поразило, он попросил прощение за одноклассника. Настя кивнула, сказав, что всё в порядке и она не злится. Улыбнувшись, Дима поторопился догнать остальных, а Света в это время, пока они неспешно шли в раздевалку, полную народу, резко остановилась у порога спортзала и притянула Настю к себе. — Дима всегда слишком быстро заводится, — покачала она головой. — Что ты имеешь в виду? — не сразу поняла девушка. — Ну, он же славится в нашей школе тем, что постоянно затевает драки. Что-то ему не понравится, и он вспыхивает, как спичка, — разъяснила Света, делая шаг в сторону раздевалки, голоса из которой постепенно стихали. — Ладно, пойдем. Кажется, все уже порасходились. Настя молча последовала за подругой, продолжая рукой потирать ушибленное место.***
После уроков я, как и обещал директору, наведался в его кабинет. И теперь стоял перед ним, как провинившийся школьник перед учителем. Мужчина внимательно осматривал меня с ног до головы, в мыслях делая какие-то свои выводы касательно того, почему мое лицо всё в ссадинах и царапинах. — Кирилл, что с лицом? — хмурясь, спросил директор. — Хулиганы напали в пятницу, когда я возвращался домой из магазина, — хмыкнул я, не отводя глаз с испытующего взгляда мужчины. — Смотрите, — я протянул руки ладонью вниз, чтобы директор мог увидеть мои костяшки. — Если бы я дрался, то все костяшки были бы изодраны в кровь, а на них сейчас ни царапины нет. Мужчина пристально смотрел то на мои руки, то на лицо. Недоверчивое выражение его лица мгновенно сменилось на извиняющееся. — Прости, что засомневался в тебе, — искренне извинился он. — Я уж было решил, что ты опять за старое взялся… — За старое? Опять? — удивленно переспросил я. — Я прекрасно помню, как ты раньше любил участвовать в драках, большинство которых сам же и устраивал. Чуть что не по-твоему и ты проблему кулаками решал. Хотя после этого проблем у тебя становилось в разы больше, — напомнил мне мужчина, на что я устало вздохнул. — Это всё в прошлом, Сергей Андреевич, вы же знаете… — Знаю, — кивнул он, соглашаясь, — но мало ли что или кто выведет тебя из равновесия в следующий раз. Давай забудем об этом инциденте и впредь будь осторожнее на улице по ночам. Мразей хватает, — директор вернулся за свой стол, продолжая разбираться в бумагах. Единственное, что порадовало меня, так это то, что разговор не затронул более личные темы, как в прошлый раз. — Я тут вспомнил кое-что… — подал голос мужчина, когда я уже собирался покинуть кабинет. — В твоем классе есть один ученик. Стрельников Дмитрий, кажется. Этот парень с его постоянными выходками очень сильно напоминает мне тебя в его возрасте. Есть у вас одна общая черта. Услышать про сходство со Стрельниковым было весьма неожиданно. Я и сам в последнее время стал замечать общее между нами, но не придавал этому должного значения. Дима в большинстве случаев заводится от любой ерунды, я же только в том случае, если это касается близких мне людей. Но в одном директор несомненно прав. Когда я был в таком возрасте, как сейчас Дима, то ни дня не проходило, чтобы я с кем-то не подрался. Ничего не сказав в ответ на слова директора, я поспешил покинуть кабинет.***
Сегодняшний вечер ничем не отличался от предыдущих. Настя после школы была полностью увлечена уборкой квартиры, Рома после возвращения из садика сел за рисование, потом увлекся мультиками, а перед сном забежал ко мне в комнату с просьбой почитать ему сказку, так как его сестра принимала ванну и он устал ждать. Опыта у меня, конечно, в прочтении сказок никакого, но раз я преподаю литературу, то и с этим справлюсь. Когда мы отправились с Ромой в их комнату, мальчик забрался под одеяло и, поудобнее улегшись, перевел всё внимание на меня, я же сел на край кровати и начал читать ему сказку, которую он выбрал, а именно «Спящую красавицу». И хоть я смотрел только в книжку, но чувствовал пристальный взгляд мальчика на себе, а стоило мне отвлечься и взглянуть на него, как он быстро опускал глаза вниз и делал вид, что рассматривает одеяло. Поведение Ромы меня слегка удивляло, но в то же время и умиляло. С одной стороны он не боялся, но с другой — ему будто было неловко находиться со мной наедине при таком раскладе. Обычно сказки детям читают родители, сестры, братья, а в нашем случае совершенно чужой человек. От этой мысли меня вдруг постигло разочарование вперемешку с горечью, а добило промелькнувшее в голове недавнее признание Ромы, когда он поддался эмоциям и сказал, что лучше бы я был его папой. Закончив читать сказку, я закрыл книжку и посмотрел на спящего мальчика. Заснул он еще на середине сказки, но я так увлекся, что решил дочитать ее до конца. Я положил книгу на край письменного стола и, посильнее укутав Рому, встал с кровати, собираясь вернуться к себе. Но стоило мне развернуться, как я наткнулся на стоящую в дверном проеме Настю. Ее влажные после душа волосы спадали на плечи. Капельки воды продолжали стекать, исчезая за пределами кружевной майки. Она переводила удивленный взгляд со спящего брата на меня, явно не ожидая увидеть нечто подобное. — Как долго ты здесь стоишь? — решил я первым нарушить тишину и спросить один единственный интересующий меня вопрос в данный момент. — Я пришла на моменте, когда принцесса укололась… — прошептала она, но в ту же секунду усмехнулась и многозначительно взглянула на меня. — Мужчины всегда идеально рассказывают сказки. Правда? — вопрос имел совершенно другой подтекст, и не составило огромного труда догадаться, какой именно. — Я не любитель сказок, — в ответ усмехнулся я, направляясь к ней. — Как учитель литературы раскрою тебе один маленький секрет, — я остановился напротив девушки так близко, что мог чувствовать ее теплое дыхание. — В сочинении сказок всё зависит от способностей мужчины и от вдохновляющей его на это музы, — шутливо, но в то же время серьезно произнес я, смотря на то, как девушка вопросительно выгибает бровь. — Каждый мужчина хоть одну сказку, но сочинил, а какую сочинили вы? — она заметно осмелела и пыталась снова затеять со мной свою игру. Усмехнувшись, я наклонился ближе к ее лицу, мгновенно вспыхнувшим от смущения, и прошептал на ушко то, отчего она заметно вздрогнула и повернула голову так, что ее губы едва ли коснулись моей щеки. — Моя муза не нуждается в сказках, она сама как сказка. Всё еще с усмешкой на губах я выпрямился и, засунув руки в карманы штанов, посмотрел на пылающее огнем лицо Насти. Она старательно отводила глаза в сторону, стесняясь встречаться со мной взглядом. Было видно, что девушка нервничает и не может найти ответных слов, а это значило, что сегодня победителем в ее же игре вышел я. — Приятных тебе снов, Настён, — с улыбкой пожелал я. Настя еле заметно кивнула, и я, удовлетворенный окончанием вечера, вышел из ее комнаты, слегка прикрывая за собой дверь. В конце-то концов, она не должна забывать, что в первую нашу с ней встречу именно я стал тем, кто оставил на ее теле свои отметины.