Порок нашей молитвы

Это был как обычно загруженный и напряженный в воскресенье день для церкви, после которого хотелось хорошенько расслабиться, а самый лучший способ для Кеннета, отца Трэвиса, был, разумеется, сам его сынок. — Трэвис, дорогой, пойди сюда. Подросток только что вернулся со школы, будучи еще в более-менее неплохом настроении, пока его не заставил содрогнутся голос отца из соседней комнаты. Одно лишь такое подзывание наводило страх и панику, мальчик сразу стал перебирать всё, что могло случиться, всё, где он мог сделать что-то не так. Мысли перемешались и он уже был в холодном поту, но нужно было идти. — Д-да, папочка? Увидев отца, ожидающего его с какой-то бумажкой и явным скрытым гневом, ему стало просто не по себе. — Сегодня я нашел у тебя кое-что под подушкой. Эта фотография. Кто на ней, сыночек? Это была распечатанная фотография с Салли Фишером, которую Трэвис прятал под подушкой и порой доставал перед сном, удовлетворяя себя и представляя его рядом, у себя в постели. Он всегда боялся, что отец обнаружит ее, пока тот будет в школе или застанет его за «этим» делом с фотографией. Трэвис сразу понял, о чем идет речь. Худшие опасения подтвердились. — На ней. одна девочка из школы… Она… Старший резко схватил Трэвиса за горло, приподнимая вверх и отрывая на пару сантиметров от пола, сжимая тонкую шейку любимого сынка. — Заткни свой поганый рот, лжец! Мужелюбством занимаешься, значит? Сейчас я тебе покажу, что есть мужелюбство, ты почувствуешь все его прелести на себе сам, без всякой пощады, ты ведь об этом мечтаешь каждую ночь, храня при себе такое, верно?! — О-отпусти, молю! — Кто же так молит, сынок? Сын служителя, а не знаешь, что сие на коленях делают? Мужчина откинул его на пол, смотря самым хищным взглядом. Трэвис уже покорно начал читать все ему известные молитвы, захлебываясь слезами, а отец лишь продолжал пожирать его глазами, все больше и больше упиваясь этими страданиями, пока не наскучит, заодно снимая с себя дзимарру, оставаясь в одних брюках и черной рубашке. Кеннет постоял так пару минут, внимательно слушая, но где-то под конец замахнулся и дал сыну пощечину, сбившую его с колен. — Снова ошибся в этой строке! Ты смешон, не можешь выучить таких простых вещей, жалкий паршивец! Я покажу тебе, как нужно замаливать свои грехи. Этот способ ты точно запомнишь раз и навсегда. Блондинистые молодые мягкие волосы сжались в чужой руке и заставили подтянуться к паху мужчины. — Не надо, я все исправлю, клянусь! — Ты стал считать ошибки слишком поздно. Ну же, прочтешь мне немую молитву? На лице появилась злорадная улыбка, с помощью свободной руки он даже помог сыну расстегнуть ремень. — Расстегивай дальше сам, если не хочешь ходить с двумя фингалами и переломом. Мальчик сглотнул, и, переступая отвращение, стал дрожащими руками расстегивать пуговицу брюк, а следом ширинку, спуская их вниз вместе с нижним бельем. Теперь его лицо краснело не только от слез, но и от смущения. Мало того, что это был его первый опыт, так ещё и с мужчиной! А этот мужчина… Ещё и его собственный отец… — Бери в рот, на кой-черт ты уставился? Нежные локоны сжались еще усиленнее и крепче, принудив уткнуться лицом в его пока еще не возбужденную плоть. Понимая, что еще пара секунд бездействий точно в конец выведет отца, он все же начал медленно облизывать член. Сколько же отвращения он держал в себе в этот момент… Немного привыкнув и смирившись, понимая, что назад пути не будет, он решился взять на себя маленькую инициативу, продолжать удовлетворять уже без дополнительных указаний. Потом он взял в ротик головку, а дальше пытался работать в каком-то темпе поглубже. — Вот так, правильно… Пока что не особо умело, но мы с тобой обязательно отработаем эту молитву не один раз… Орган постепенно увеличивался всё больше и больше, пока не достиг своего максимума. Тогда Трэвис еще и осознал, на какой внушительный размер ему довелось нарваться… Держа большой возбуждённый член у основания, он старался брать как можно глубже в угоду отцу, ведь он знал, что за работу без стараний, даже столь отталкивающую, он тоже заслужит новые рукоприкладства. Трэвис не знал, куда ему деть свой взгляд, поэтому решил поднять его на отца, смотря вверх. Ему приятно или на лице вновь недовольство, что граничит с выходом из себя? С Фелпсом ошибки допускать нельзя, иначе кара будет страшна и неизбежна. Но каково же было удивление Трэвиса, когда отец выглядел довольным, да еще и провел рукой по его щеке? Так нежно… Несмотря на это положение и то, чем двое сейчас занимаются, Трэвис впервые за столькие годы почувствовал хотя бы какую-то ласку и подобие отцовской любви от этого прикосновения… Второй рукой, которая все еще блуждала в волосах, старший стал задавать более ускоренный темп. Вскоре, горячая сперма папочки наполнила ротик сына. За все время он еле слышно простонал всего пару раз, но когда изливался в его глотку, стон был продолжительным и громким. Немного погодя, мужчина отпустил младшего, который аж подавился от такого количества семени. Всё же, Кеннету давно не доводилось развлекаться с кем-либо. — Глотай всё, вплоть до самой последней капли. Трэвис легонько кивнул через несколько секунд, вытирая тыльной стороной ладони пухлые губки. Привкус отцовского члена и спермы все еще оставался во рту, просто отвратительные ощущения, единственным его желанием было пойти и промыть себе рот, сбежать к себе в комнату и больше никогда не чувствовать подобного… — Уверен? Я проверю. Пока мужчина наклонялся, мальчишка незаметно проглотил оставшееся. Послушание есть послушание, но он надеялся, что хоть немного сможет не глотать, но не тут то было. — Меня не обманешь, милый. Старший Фелпс жадно впился в его губы, проходя языком в поцелуе вглубь, водя по каждой стенке его рта, дабы убедиться в правдивости слов. Разумеется, даже убедившись, он все равно поиграл ещё с его язычком, сплетая их, а закончил на нежной нотке обычного поцелуя. — Полагаю, наш первый урок усвоен, малыш? — Да, папочка, я всё усвоил… — Свободен.