В трех шагах от конца света

      В тот день поработать у них так больше и не получилось. В аврорате царил разгром, а в душах сотрудников — смятение и тревога. Это был открытый вызов правопорядку, плевок в лицо, величайшая дерзость. Кто пошел на такое, оставалось загадкой. Но кем бы он ни оказался, он очень хорошо замел следы. Впрочем, Грюм, мрачно рыскающий по пострадавшим помещениям до позднего вечера, пообещал, что безнаказанным преступник не останется и очень сильно пожалеет о содеянном. Из уст Грюма такие слова казались уже не пустым звуком, а вполне осознанной угрозой.       Джеймса всю ночь мучили кошмары: там сновали огненные химеры, визжали домовики, гоблины резали друг друга ритуальными кинжалами, а над всем этим летала Эванс на громадном драконе и дьявольски хохотала. По пробуждении выяснилось, что хохотала не Эванс, завывали не гоблины, а треск и стук стоит не от разваливающегося здания аврората, а от кое-чего другого, потому что иссякли антишумовые чары, благодаря которым он совсем забыл о таком явлении, как соседи. Но даже эта пикантная подробность не принесла оптимизма в наступившее слишком рано серое утро. Даже зависти не вызвало, только досаду и вялую злость.       Так что в аврорат Джеймс приплелся раньше обычного, позевывая и не поднимая головы. Впрочем, из масс он не выделялся — мало кто хорошо спал в эту ночь.       Взъерошенный тревожный Питер, который общепризнанно являлся ранней пташкой, перехватил его у самого входа в здание, схватил за локоть и увлек в сторону. Дотащил до ближайшего сквера и усадил на лавочку. Сонный Джеймс не сильно и сопротивлялся, покорно следуя за ним.       — Пит, что такое? Что случилось? — нахмурился он. — Ты как будто и не спал вовсе!       — Я спал, — сказал необычайно бледный Питер. — А потом кое-что вспомнил, и меня аж на кровати подбросило…       — Это проблема, — серьезно кивнул Джеймс и, сдвинув очки на лоб, начал протирать глаза. Вид у него сделался донельзя потешный, но Питер не улыбнулся. — Может, у тебя под кроватью кто завелся?       — Я серьезно, — покачал головой Питер и невидящим взглядом уставился в пространство. — Я не расписался за вынос документов по делу Гриххурфа из архивов. Это не указано в выписной книге…       — Да, скверно, — рассеянно посочувствовал Джеймс. — Миссис Поттс тебя убьет… Погоди! Что?..       — Вот именно! Что?! — Питер обернулся к нему, глаза его горели каким-то безумным огнем. — Никто не знал, что я взял документы из архива! Понимаешь? Никто не знает, что следствие уже идет, потому что мне было лень ждать миссис Поттс и расписываться за вынос документов из архива и я…       — И ты их просто стянул, — закончил за него Джеймс.       — Знаю, ужасный поступок! — отмахнулся Питер. — Но, если я прав... А я этого совсем не хочу! Но если я все же прав, то, кажется, я вчера невольно спас голову Эванс... и твою!       — В смысле? — Джеймс все еще непонимающе хлопал глазами.       — Адское пламя! — Питер всплеснул руками. — В аврорате! Темнейшая магия в сердце обители правопорядка!       — Ну это ты загнул, — хмыкнул Джеймс. — Какой только пакости эти стены не переживали! Всю же гадость к себе тащим!       — Ты вообще способен мыслить логически? — практически взвыл бледный как смерть Питер. — Кто-то применил темную магию и выжег наш архив! По версии выписной книги, там до сих пор находятся документы по делу Гриххурфа! Связь видишь?       — Дьявол… — потрясенно отозвался Джеймс, практически опадая на скамейку. — Ты серьезно? Мы же… Мы же не такой важности дело расследуем? Правда?.. Не такой же важности, чтоб выжигать архивы аврората...       — Будет тебе отряд авроров, — отрывисто бросил Питер, глядя на собственные сцепленные руки. — Я поговорю с Краучем, у меня есть аргументы, чтобы убедить его. У вас же с Эванс есть три недели на то, чтоб вычислить, кого нам искать там!       — И что теперь делать со всем этим? — Джеймс растерянно взглянул на него. — Хвост, это во что же мы вляпались?       — Известно что, работать! — Питер как ни странно приободрился и выпрямился, на глазах приобретая привычно деловой вид. — С поджигателем пускай Грюм разбирается. Ты берешь ноги в руки, отправляешься к Эванс на работу и сидишь там денно и нощно! Понял?       — Э?..       — В аврорате ближайшие пару-тройку дней не появляйся, потом начнешь ходить как обычно! — распоряжался Питер, сосредоточенно хмурясь. — Твоя задача сейчас — приглядывать за Эванс, чтобы ни волос с ее головы не упал.       — Да уж, — хмыкнул Джеймс и тоже расправил плечи, пытаясь размять затекшую шею. — Мы ее втянули в отменное… отменную историю! Ты думаешь, поджигатель еще не просек, что мы уже напали на их след?       — Думаю, нет, — покачал головой Питер. — И наша задача — сделать так, чтобы этого не случилось как можно дольше!       — У нас в аврорате завелась крыса? — задумчиво проговорил Джеймс. — И мы не знаем, кто эта зараза…       — Ну Джеймс! — возмущенно воскликнул Питер. — Ну, право слово, выбирай слова!..       — Прости! — Джеймс не удержался от смешка, осознав, что сказал. — Я не про тебя, честное слово!       — Большое тебе спасибо! — язвительно отозвался тот. — Задачу понял? Наблюдай за Эванс, оберегай ее и все документы, которые в разработке!       — Может прекратить все это, пока не поздно? — упоминание Эванс заставило Джеймса притихнуть и посерьезнеть. — Забрать все, что отдали ей, закрыть дело...       — Поздно, — мрачно проговорил Питер. — Не пощадят! Она их уже видела.       — И не только видела, но и часть перевела, — не менее мрачно согласился Джеймс и хмуро посмотрел на аллею. — Нам нужно продержаться три недели и постараться, чтобы никого из нас не убили! Это возможно?       — Насчет крысы, однако, ты прав, — цокнув языком, произнес Питер. — И надеюсь, это не Крауч! Потому что я так и так обязан с ним поговорить!       — Если б это был он, то мы бы давно сгинули вместе с теми архивами, — резонно возразил Джеймс. — Краучу можно доверять! А вот с остальными все сложно…       — Надо узнать, кто последний проявлял интерес к выписной книге, — Питер поднял палец. — И постараться замести наши собственные следы или хотя бы запутать их! И это будет непросто...       — Почему?       — Потому что попытка изобразить естественное поведение обычно от оного сильно отличается, — пояснил Питер. — Так что с Эванс я, возможно, погорячился. Не мелькай рядом с ней у всех на глазах и не привлекай к ней внимания!       — Я всегда могу изобразить бешеное ухлестывание, — отмахнулся Джеймс, ему это соображение понравилось еще меньше предыдущего. — Кого это удивит?       — Ты не поверишь, наверное! Оказывается, не весь Хогвартс был в курсе ваших бурных взаимоотношений! — ехидно отозвался Питер. — А другие народы так и вовсе не в теме! Досадное упущение!       — Ой, да хватит завидовать! — фыркнул Джеймс. — Тем более, что и не было ничего! Делать-то что будем? У меня сегодня встреча с Эванс как раз таки назначена!       — Тогда иди! — согласился Питер. — Ей пока ничего не говори только. Хватит с нас… нас самих! Я буду шуршать здесь и постараюсь убедить Крауча!       — Это будут очень долгие три недели… — заключил Джеймс. — Хвост, если им кишка не тонка внаглую сжечь наши архивы, то этак выходит, что прихлопнуть нас с тобой им и вовсе ничего не стоит?       — А об этом я стараюсь пока вообще не думать, — честно признался Питер. — Ты главное рот держи на замке, авось тогда и выкрутимся!       — Есть, сэр, — несчастно пробормотал Джеймс. — Какое чудесное утро, не правда ли?

* * *

      Лили облизнула кончик пера и склонилась над столом. Перевод был почти готов. Хрупкая конструкция из пары десятков заклинаний, собственных знаний и капельки удачи.       “Спасибо, Фред!” — написала она в блокноте и, дунув на чернила, закрыла его. Лягушка довольно подмигнула ей золотым глазом.       Возле ее стола возлежала целая груда перепорченной бумаги — переводы таких вещей никогда не давались с первого раза. Отдельные листы валялись по всему кабинету. Лили поморщилась и махнула палочкой. Бумага пришла в движение, совсем не похожее на упорядоченное. Лили быстро опустила палочку, покуда не натворила еще больших бед, и, вздохнув, принялась собирать разлетевшиеся листы руками.       Странное дело подкинули ей господа авроры. Ни один перевод не отнимал столько сил доселе и не был настолько сложным в прочтении. Фред поначалу посмеялся, когда она и впрямь обратилась к нему за консультацией, а затем, вчитавшись, побледнел и встревожился.       — Милая моя, откуда у вас настолько зашифрованный текст? — спросил он.       — Заказ, — коротко ответила она. — Я не могу сказать ничего о своих заказчиках, вы и сами знаете.       — Лили, — Фред нахмурился. — Не знаю, где вы берете таких заказчиков, но я бы советовал вам как можно скорее от них избавиться! Я не должен говорить вам такое, но все же скажу: это не просто многосмысловая шифровка, это в принципе не поддающаяся простому переводу вещь! Даже обычному гоблину такой текст не прочитать. Кто-то дал вам текст из самой секретной гоблинской документации… Если бы я подчинялся всем законам своего банка, я должен был бы, не мешкая, вызвать сюда господина управляющего и задержать вас до прибытия как его, так и охраны.       — Как интересно… — нейтральным тоном обронила Лили, но легкой дрожи скрыть так и не смогла. Едва ли она успела бы скрыться...       Фред несколько секунд испытующе смотрел на нее, а затем нацепил на нос очки и поманил ее рукой.       — Я помогу вам, — произнес он. — Подскажу, как расшифровать эти метафоры. Полагаю, мы можем положиться на взаимное молчание о нарушении всевозможных правил?       Лили лишь с благодарностью кивнула, опустив глаза, и наконец смогла выдохнуть.       Да, во имя работы над интересным заказом можно сделать очень многое, даже невозможное… Лили криво усмехнулась и наклонилась за еще одним листком. Эрни до сих пор корпел над переводом, изобретая все новые и новые слова для старинного, неповоротливого и изысканно-метафоричного гоблинского языка. Она же… она, кажется, нашла алгоритм расшифровки одного из самых сложных гоблинских методов шифровок. Фред помог ей найти ключ, опорные выражения, по которым можно было достроить совершенно иной смысл. И этот смысл подошел!       Она успела перевести всего два письма и один бланк, очень напоминающий финансовую ведомость. Однако если она правильно определила алгоритм, то перевести остальные документы не составит особого труда.       Лили вздохнула и сложила вредные листы в стопку. Потом можно будет убрать ее заклинанием, если она не придумает ей лучшего применения.       Она вернулась за стол, взглянула на блокнот, но лягушка оставалась равнодушной, значит, ответа не было. Да и глупо его было бы ожидать.       Скоро придет Поттер… Джеймс, он обещал. Лили поджала губы, сама не понимая, от недовольства или от тревоги, кинула быстрый взгляд в зеркало и смущенно отвела взгляд. Неправильно это, прихорашиваться ради Поттера… С другой стороны, женщина она или нет?       А с третьей стороны, он уже не Поттер. Он — Джеймс Поттер, все такой же до невозможности любопытный и бедовый, спасший ее там, на секретной полянке. Лили невольно улыбнулась: такой Джеймс начинал ей нравиться. Как человек, разумеется. И только. Он вырос, возмужал, стал серьезнее и уверенней в себе и, кажется, наконец-то перестал самоутверждаться за счет других. По крайней мере, ей бы очень хотелось на это надеяться, не хотелось бы разочароваться в очередной раз.       Совместный обед не нес в себе ничего, о чем бы другие, многозначительно подмигивая, отозвались бы с пренебрежительно-скабрезным подтекстом. Лили это всегда коробило. Почему нельзя просто общаться, просто работать, просто говорить?       Кажется, Джеймс этому научился. Кончилась эта пора дурманного, сумасшедшего тяготившего обожания, и спустя пять лет они встретились совершенно другими, повзрослевшими людьми. В какой-то момент ей стало чуточку обидно, что больше она не видит в его глазах ни восхищения, ни былого поклонения, но облегчение, что теперь эта ответственность за чужие чувства лежит не на ней, значительно перевешивало девичью потребность в поклонниках. Наверное, она глухая… Лили никогда не испытывала чувственного притяжения ни к кому. Ее природная брезгливость обошла в свое время лишь одного человека… почему? Так и осталось загадкой. Она все равно об этом пожалела.       Лили вновь начала перебирать переведенные листы, пробегая глазами текст. Что ж, имен здесь было предостаточно… Джеймс и его руководство может радоваться. Работы им хватит не на одну неделю. Большинство имен и фамилий ей были незнакомы, лишь несколько она когда-то слышала, то ли в школе, то ли где-то еще… Грин, Бернс, Нотт… а этот-то здесь откуда? Лили недоуменно нахмурилась. Неужели тот самый проблемный старшекурсник, с которым в свое время спутался Северус? А теперь махинации с контрабандой? Что ж, не так уж и удивительно… Хоть бы фамилии Снейп ей здесь не встретить по соседству. Джонсон, Барлоу, Коутс… Лили ахнула и приблизила к себе листок, не веря своим глазам. Роули! Неужто тот самый? Мало ли людей с такой фамилией в стране? Да нет, едва ли… Не верит она в такие совпадения. Совсем не верит.       Лили перечитала внимательнее. Что ж, мистер Роули определенно являлся для кого-то связующим звеном. Автор письма отзывался о нем тепло, как о волшебнике, “подающем большие надежды”, которому можно поручать достаточно щекотливые вещи и не беспокоиться о безукоризненном исполнении. Писавший надеялся, что его скромной рекомендации хватит для теплого приема в “организации, столь склонной к великим делам и верной старинным идеалам”. Насколько Лили знала гоблинов, письмо отличалось изрядной иронией, замаскированной под самоуничижительную вежливость. Идеальное прикрытие перед волшебниками. А уж какие игры слов порой затевались перед самым их носом, высокомерно задранным к небу носом, под которым легко было передать сородичам самую точную унизительную оценку, замаскировав ее от адресата парой десятков изысканных метафор.       Здесь автор тоже в выражениях не стеснялся. Из письма, если заглянуть под почтительный высокий стиль, вытекало, что мистер Роули — редкой искусности жулик, чьими руками обирать волшебников — воистину изысканное удовольствие. Его таланты и фантазия достойны самой мучительной казни в мире гоблинов, но тем веселее, что подобная чума поразила общество “высших”, мнящих, что наличие палочки делает их сильнее. Быть может, однажды эта гниль разрастется и развалит магическое сообщество до основания, а до той поры автор советует проявить терпение и лишь немного посодействовать разрушительным процессам для ускорения последних.       — А вы говорите, расизм! Низшие расы, — задумчиво прокомментировала Лили. — Эх, не знаете вы, чистокровные господа, по какому краю вы ходите…

* * *

      Джеймс появился в середине дня. Лили поразилась его уставшему бледному виду, так разительно отличающемуся от вчерашнего веселого обаяния бывалого повесы и харизматичного человека. Сегодня он казался бледной тенью самого себя, смотрел на нее со странной невысказанной мукой и виной и, стоило их взглядам встретиться, прятал глаза. Один раз она поймала его взгляд и с внезапным испугом поняла, что глаза, еще недавно искрящиеся весельем, теперь полны тоскливой задумчивости.       Он улыбался. Натужно, ласково, словно заставлял себя быть веселым. Однако стоило хоть на миг оставить его вниманием, он погружался в себя, в эту задумчивость, что обволакивала его липким облаком.       — Я выписала все имена, — она протянула ему несколько листков, заполненных мелким аккуратным почерком. — К своему удивлению, встретила несколько знакомых имен.       — Моего там, надеюсь, нет? — с невеселым смешком отозвался Джеймс, взял бумаги, поправил очки и погрузился в чтение.       Надо же! Лили только сейчас обратила внимание, что он до сих пор носит очки. Вернее, видела и раньше, а осознала только сейчас. Осознала, что ее это не раздражает. Что-то новое. Ее непереносимость очков держалась с детства, а в юности оказалась совершенно немилосердной по отношению к молодым людям. Если они носили очки, то они не имели шансов. Благо, эту позицию изрядно подкреплял пример Эрни.       Джеймс читал сосредоточенно, подпирая висок пальцем и хмуря лоб. Его беспокойная натура не могла сохранять неподвижность и пяти минут: он то качал ногой, то откидывался на спинку кресла, то вновь выпрямлялся.       Лили наблюдала за ним исподволь, из-под ресниц: кидала взгляд и тут же отворачивалась, боясь, что он заметит. Дурацкая привычка, сохранившаяся со времен школы — не задерживать ни на ком взгляда, чтобы не было повода завязать разговор, чтобы не заметили твоего внимания. Теперь Джеймс не замечал. К счастью.       Он накрутил на палец прядь волос, покачал головой, присвистнул. Лили тряхнула головой и спешно заставила себя переключиться на другие дела. Однако не могла все же перестать незаметно разглядывать своего гостя.       — Какие интересные тут сведения! — хмыкнул наконец Джеймс. — И имена занятные…       — Я только Нотта знаю, и то из школьных лет фамилия знакома, — отозвалась Лили.       — А я многих тут знаю, — Джеймс побарабанил пальцами по столу. — В основном, мелкие жулики из Лютного! Интересное у них повышение квалификации. Пожалуй, стоит пошуршать в этом осином гнезде! А что-нибудь еще есть?       Лили молча протянула ему еще несколько бумажек, Джеймс взял их, но читать не стал, а почему-то встревоженно посмотрел на нее.       — А как у тебя дела, Лили? Все хорошо? Никто не пристает? Не обижает? Не преследует?..       — Если не считать тебя… — она лукаво усмехнулась. — Нет, у меня все хорошо. А почему спрашиваешь?       — Так, просто, — он пожал плечами. — Что-то аврорская интуиция пошаливает, беспокойство берет. Кстати, а ты домой аппарируешь или пешком?       — На автобусе, — Лили с легкой иронией посмотрела на него. — Не люблю аппарацию!       — Можно тебя проводить? Разок. Для спокойствия. — Она бы спровадила его сразу же после этих слов, но ее насторожил его слишком серьезный глубокий взгляд. Так ухажеры не смотрят. Так смотрят обычные люди, когда действительно искренне опасаются за кого-то.       — Что-то случилось? — спросила она. И Джеймс медленно, словно нехотя кивнул.       — Случилось, — ответил он, и лицо его потемнело. — Не расскажу, что именно, но что-то нервы у меня не на месте. Прости, что так навязываюсь, но если ты согласишься, я буду тебе безмерно благодарен! Скажу только, что все оказалось серьезнее, чем мы думали.       Она хотела отказаться, сказать, что справится со всем сама, но при взгляде на него сама для себя неожиданно кивнула.       — Хорошо. Но только, — она постучала ногтем по столу. — Не до моего дома! Иначе вся улица будет судачить о моем скором замужестве. Мне этого не нужно.       — Понимаю, — Джеймс кивнул. — Спасибо тебе, Лили!       В тот вечер он проводил ее, оставив за пару остановок. Маггловский автобус был ему в диковинку, и он разглядывал его с таким любопытством, что она не могла не хихикать. Ей же в новинку оказалось ехать куда-то не одной. Они проболтали всю дорогу. С Джеймсом интересно было говорить обо всем, объяснять ему нюансы маггловской жизни и дивиться его байкам о чудачествах волшебников.       В следующий раз он проводил ее, отговорившись тем, что ему в ту же сторону, а после и вовсе стал провожать каждый вечер. И она постепенно привыкла. Он умел и к месту молчать, и говорить без умолку, когда на душе было тяжело. Она научилась различать его настроение и ободрять несколькими вовремя сказанными словами.       Они словно чувствовали друг друга. В каждой мелочи.       Но это ведь ничего не значит, верно? Это просто родственность душ и не более...

* * *

      Три недели пронеслись на удивление быстро. Джеймс даже удивился, когда однажды утром взглянул на календарь и понял, что до вечера “Икс” осталось всего лишь три дня.       Это было тяжелое время, непростое морально и выматывающе физически. Они так устали ждать подвоха с любой стороны, устали скрываться, оглядываться на каждый шорох, что не чаяли уже встретиться с любой угрозой лицом к лицу, чем она ни была, хоть тем же пресловутым нунду. Если первую неделю они с Питером ходили с палочками наизготовку и проверяли каждое помещение, прежде войти в него в него, то на исходе второй Джеймс уже перестал дергаться даже на скрип двери в собственной квартире. Просто отмахивался, как от незначительной мелочи, и рушился в постель.       Единственное, что скрашивало эти безрадостные будни, — ставшие ежевечерними встречи с Эванс. Он не стал слушать Питера, и в принципе еще ни разу не пожалел об этом, хотя домой теперь возвращался позже обычного. С Лили было легко, и рядом с ней он отдыхал куда больше, чем мог бы в пустой квартире, наполненной шорохами и подозрительными звуками.       Крауч вызвал их с Питером к себе на ковер и заставил отработать план действий до зеркальной гладкости. Впрочем, не сказать, что план отличался какой-либо гениальностью. Имена-то были, а вот лица. Толку от той дряни из Лютного практически не было. Джеймс выспрашивал аккуратно, через знакомых, но никто ничего толком не знал. Ничего удивительного, к этому Джеймс уже привык. Благодаря помощи Лили они теперь доподлинно знали содержание груза по позициям, количеству, весу и даже предполагаемое место хранения было обнаружилось, но осторожная проверка показало, что там все пусто. Груз вывезли буквально за неделю до проверки на новое место. Какое? Никто не знал.       В корреспонденции возник некий Роули, он прямо-таки нахально выпирал из писем, поворачиваясь то тем боком, то этим. На него, как оказалось, и была завязана контрабанда. Но опять-таки личность его оставалась неизвестной. Людей с такой фамилией было много, но среди клиентов Гринготтса его не числилось (мистер Мэнкс был очень любезен), в Министерстве тоже о таком не слышали.       Теперь они знали, что в ифритском посольстве должны будут встретиться некий гоблин, сам таинственный Роули и один из ифритов. Последнего Джеймс и Крауч нежно полюбили уже за то, что хотя бы его лицо не было окутано тайной — сотрудничество с господином Джафаром было весьма плодотворным.       На этом, собственно, успехи кончались, что и не преминул констатировать аврор Крауч.       — У вас еще есть, что добавить к этой картине, господа? — спросил он, смерив недовольным взглядом вытянувшегося в струнку Питера и Джеймса, лениво ковыряющего пол носком ботинка.       — На приеме не будет Министра, — доложил Питер. — Будет только его заместитель!       — И слава Богу! — отрезал Крауч. — Я понятия не имею, во что выльется эта авантюра, но подвергать риску жизнь Министра Магии мы не имеем никакого права. Я рад, что он внял нашим доводам!       — А еще будет много гоблинов во главе с управляющим Гринготтса и вы вместо главы аврората, — скучающе добавил Джеймс.       Крауч скривился, но ничего не сказал, однако помолчав в раздумьи несколько минут, все же добавил:       — Они хоть владеют английским? — вопрос был адресован непосредственно Джеймсу.       — Ну-у… — тот замялся. — Гоблины владеют точно, хотя и иногда переходят на свое наречие, чтоб собеседник не понял их личных разговоров. А у ифритов пятьдесят на пятьдесят! Владеть обязаны все, а вот разборчиво говорить… не у всех получается.       Он как раз намедни пытался объяснить какой-то настойчивой ифритке, что совершенно не желает сражаться с господином Ишханом, а потом выяснилось, что она просила подойти к господину Ишхану в канцелярию для оформления пропусков. В принципе сражение было то еще, так что она не так уж и ошиблась.       — Тот переводчик документов… — Крауч как-то нехорошо посмотрел на Питера, и тот неуютно поежился. — Скажите, он согласится поработать сверхурочно? Скажем, присутствовать на приеме и при необходимости посодействовать светскому общению с другими народами?       — Эм… я… я не знаю, — Питер замялся и нервно оглянулся на Джеймса.       — Я вас спрашиваю, — мягко надавил Крауч.       — Я не думаю, что она согласится, — встрял Джеймс. — Да и мало кто захочет светиться с такой профессией! Контакт с другими расами и все такое… Сейчас это не одобряют в обществе!       — Инкогнито, под псевдонимом, — не отступал Крауч. — Впрочем, я бы хотел сам поговорить с этой леди. Если она мне откажет, тогда я больше не буду поднимать этот вопрос, — тон его был непререкаем.       Джеймсу и Питеру ничего не оставалось, кроме как несчастно переглянуться и согласиться с непосредственным начальством.       О грядущем ответе Лили Эванс они как-то предположительно догадывались.