Арабийский корсар

Вальяжно устроившись на роскошном лежаке, морской разбойник Хатиман неторопливо поглощал виноград, который ему прямо в рот вкладывала красавица-кобылица. Кроме самого Хатимана и его наложницы в капитанской каюте находился ещё и писарь Ху-Равз, гибрид арабийского коня-тяжеловеса и эквестрийского земного пони. Нацепив на копыто перодержатель, этот жеребец выводил ровным почерком витиеватое письмо к правителю Седельской Арабии, в котором прославлялись подвиги его капитана. Хотя официально Арабия не поддерживала действия «проклятого пирата», на самом деле между властелином Ис-Седлием и Хатиманом установились самые что ни на есть дружеские отношения. Опасаясь вызвать гнев Эквестрии, Ис-Седлий не мог в открытую помогать корсару, однако он с большой охотой выплачивал тому выкуп за пленников, корабли и груз, после чего «задерживал» их у себя, требуя возместить ему убыток. Надо ли говорить, что при этом он получал гораздо больше, чем платил Хатиману? А сам Хатиман благодаря такому покровительству мог совершенно спокойно грабить все корабли, что заплывали в Северную часть Океана Луны. Сейчас пять его галер покачивались в предрассветной темноте, дожидаясь восхода солнца. Двухмачтовые суда с огромным количеством вёсел, они могли догнать любой торговый или пассажирский корабль, команды которых спешили сдаться в плен, поскольку экипажа одной галеры было достаточно для захвата любого корабля и уничтожения тех, кто посмеет оказать сопротивление. К счастью, сопротивление обычно не оказывалось, и Ис-Седлий с Хатиманом могли проводить свои операции по выкупу пленников. В случае же появления военных кораблей, Хатиман трезво оценивал свои силы и вступал в бой только в том случае, если был уверен в своей победе. Он как раз дожёвывал виноградину, когда раздался дробный стук сотен копыт. Выплюнув косточку, Хатиман соскочил с лежака и поспешил выйти из каюты на палубу своей галеры. Небо уже заметно посветлело, и принцесса Селестия начала поднимать над миром солнце. Но носившиеся по палубе кони не приветствовали его восход, нет, они готовились к бою. Потому что там, где небо ещё было охвачено сумраком уходящей ночи, виднелся силуэт высокобортного корабля, четыре мачты его вздымались к небесам. — Властелин! — крикнул молодой конь, подбежав к своему командиру. — Корабль на горизонте! Эквестринский! — Сам вижу, что из Эквестрии, — грубо буркнул Хатиман. — Прикажите всем кораблям — вперёд на парусах и вёслах, перехватить, остановить и захватить! Эквестриец ещё не заметил их, хотя вряд ли бы ему это помогло. Правда, корабли пони зачастую несли пушечное вооружение, но огонь из шести-восьми орудий не остановит пять его галер. А упущенный момент и слабый ветер не позволят им спастись бегством. Азарт блеснул в глазах Хатимана, и жестокая ухмылка появилась на его морде от осознания, что добыче не спастись! Предчувствие не обмануло Хатимана. Наконец-то увидев галеры и осознав, что поздно пытаться избежать встречи, парусник лёг в дрейф, после чего поднял белый флаг. При захвате пони на его палубе не оказали ни малейшего сопротивления. * * * — Мне это надоело! Слава Звёздам, что обошлось без кровопролития! Но весь зебринский табак у этого негодяя, корабль тоже, а нам приходиться выкупать своих же пони! Отшвырнув свиток с требованием Ис-Седлия выплатить «одолженную» сумму, принцесса Луна сошла со своего трона и стала гневно расхаживать по тронному залу, то и дело потрясая своими синими крыльями. В отличие от младшей сестры, старшая не высказывала никаких эмоций, лишь раз тяжело вздохнула. Селестия была готова опустошить всю казну за жизни своих подданных, и её душу согревало осознание, что сейчас они уже в безопасности. — Ты же знаешь, его не удаётся достать нашим кораблям, — сказала белоснежная кобылица, когда Луна наконец-то остановилась на одном месте. — Он уходит от сильных или принимает бой со слабыми. С воздуха его тоже невозможно выследить, погода над Океаном плохо подчиняется нашим пегасам, и воздушные корабли становятся слишком медлительными. — Так найди морские, неслабых, но и сильных в меру! — раздражённо бросила аликорн. — Сейчас у него пять галер, с ними Хатиман наносит нам ущерб по кораблю в неделю! Что будет, если он увеличит их число до десяти? А если до семнадцати? — Седельская Арабия ни за что не начнёт войны с нами. — Она — нет, а вот он может! — Луна пристукнула копытом об пол. — Я соберу целый флот и уничтожу его лично! Я возьму десять, нет, двадцать кораблей! Всё, что есть в Южном Океане, до последнего баркаса! — На то, чтобы перебросить флот из Южного Океана уйдут месяцы, и этот переход не останется незаметным, — возразила Селестия. — Потребуется множество припасов, оружие снаряды, множество пони, наёмные команды… Хатиман проведает о твоём замысле и скроется под защитой своего покровителя, либо и вовсе сам выйдет в море, придёт в незащищённый Южный Океан и… Нет, я не хочу представлять, что он там может натворить! И кроме того, не один Хатиман пиратствует на воде! Луну явно отрезвили такие доводы. — Но надо что-то делать! — заметила она. — Сейчас Хатиман никого не убил, но убивал раньше и убьёт в будущем! Не отдавать же нам приказ «Убегайте или сдавайтесь!» всем капитанам, идущим через Южное Море? — Нет, — покачала головой Селестия. — Хатимана нужно уничтожить. И я готовлю к этому специальную экспедицию. Да, сестра, — добавила она, увидев удивление и жеребячью обиду в глазах Луны. — Прости, но я уже говорила, почему нужно соблюдать полную секретность. Даже ты ни о чём не знала. — И о чём же я не должна знать? — Луна расправила крылья во всю ширь. — Что именно ты задумала, Селестия? Что скрываешь от меня? — Обратиться к тому, кто сможет одолеть врага, — кобылица выдержала недолгую паузу. — К адмиралу Флёр-де-Лис, героине Гриффонстоунской войны. Она уже как месяц занимается подготовкой к охоте на Хатимана, снарядив два превосходных корабля и свыше трёх сотен пони. Этого мало, но я уверена в её таланте флотоводца. Синяя кобылица замерла и Селестия ощутила приближение взрыва. Она не ошиблась. — И ты всё равно продолжаешь отправлять корабли ему прямо в копыта! Неужели нельзя ограничить торговлю или перенести её на другие пути? — А ты предлагаешь сделать так, чтобы Хатиман перенёс свои злодейства в новое и абсолютно неизведанное нами место, откуда нам придётся его доставать, а перед этим тратить ещё полгода-год, чтобы исследовать новый район? Нет уж, — Селестия прикрыла глаза. — Пусть он действует там, где мы плавали, в местах, известных нам и Флёр. Там-то она и поймает его. — Надеюсь, что не поймает, а отправит на дно, где ему самое место, — хмыкнула Луна. * * * Хатиман не любил появляться в столице. Пусть властелин и был его другом, или, по крайней мере, партнёром, Ис-Седлий выполнил бы свой долг, арестовав Хатимана, если бы его узнали высокопоставленные гости из других стран. Потому коню пришлось принять серьёзные меры предосторожности: гнедую шерсть он скрыл под плотным плащом, белую шерсть на груди, животе и передних ногах затемнил углём, так что теперь мало кто его смог бы узнать. Галеры швартовались в двух милях от порта под прикрытием естественного изгиба. Предосторожности не были лишними, поскольку в гавани Ин-Хорса стояли десятки кораблей с флагами Гриффонстоуна, Штормовой Империи, Эквестрии, Якистана и Зебраники. Рядом с ними стояли торговые парусники Арабии, а два громадных галеаса — этакие чудовищно огромные галеры-крепости, по мощи не уступавшие линейному кораблю — замерли у входа в гавань, словно для её охраны не хватило бы мощного форта, грозно скалящегося многочисленными орудиями. Пришвартовав свой баркас, Хатиман вступил на пристань и направился вглубь города, спеша покинуть опасное для него место. К счастью, ни копытные, ни хищники вроде тех же грифонов и алмазных псов не смогли узнать его в такой маскировке, и Хатиман быстро добрался до стоянки ездовых телег. Забравшись в одну из них, он вместо оплаты вручил тяжеловесу-извозчику письмо, Печати Властелина на которых было достаточно, чтобы конь немедленно повёз корсара ко дворцу, возвышающемуся над городом. У ворот опоясывающей дворец каменной стены Хатимана встретили бдительные стражи, которые повели его на задний двор дворца. Сад, располагавшийся там, был излюбленным местом отдыха Ис-Седлия, и сейчас конь белой масти как раз находился там, наслаждаясь пением многочисленных мелких птиц, и поначалу даже внимания не обратил на Хатимана. Корсар терпеливо дожидался, пока он не дослушивает музыку. — А, ты уже здесь, — негромко произнёс Ис-Седлий, когда всё же соизволил повернуться к коню. Тот поспешно склонился перед ним, подгибая передние ноги. — Ты порадовал меня в последнем деле. — Один корабль — это слишком мало, властелин, — Хатиман встал прямо. — Я бы предпочёл конвой грифонов захватить, чем один эквестрийский. На морде у Ис-Седлия не было украшений, в отличие от прошлых властелинов. Лишь на правой брови его сверкало золотое кольцо. — И всё же он принёс нам доход, а тебе — славу! Правда, и проблемы тоже. В Эквестрии тобой недовольны и наверняка помышляют, как тебя схватить, мой верный корсар. Принцессам надоело выкупать у меня твоих пленников. — Пони копыта сотрут, пытаясь поймать мою флотилию на просторах Северного Океана! — рассмеялся Хатиман. — Алса тоже предостерегала меня об этой опасности, но разве вся моя жизнь не сплошная опасность? — Ты всё ещё возишь с собой эту кобылу? — нахмурился властелин. — Белая шерсть, чёрная грива… Символ смерти, не место ему на корабле. Недовольство прозвучало в тоне Хатимана: — Корабль мой, властелин, и как ты волен делать что хочешь на земле, так и я волен поступать как угодно на корабле. Её окрас не значит для меня ничего, если я захочу — скрою его под роскошным платьем или залью кровью врагов. — Но он останется под нею, — Ис-Седлия вздёрнул бровь с кольцом, но тут же примирительно протянул Хатиману копыто, которое тот поцеловал. — Однако, я всё же не буду спорить с тобой. В конце концов, я позвал тебя не для того, чтобы уговаривать выгнать кобылу с корабля, несущего флаг моей страны и выполняющего мою волю. Я хочу вознаградить тебя за верную службу. Заинтересованный Хатиман сделал вид, что не разобрал насмешки в словах Ис-Седлия. — Я подарю тебе галеас, — продолжал Ис-Седлия. — С полной командой, припасами и орудиями. Новое судно будут транспортировать через три для из Саадлии в столицу, и по моему приказу «потеряют» в ночи. Ты взойдёшь на его борт и поднимешь свой флаг. — Такой крупный корабль, — в глазах Хатимана вспыхнуло пламя. — С ним и моими галерами я смогу бросить вызов любому конвою, даже под надёжной охраной! — С этим кораблём «проклятый пират» может не бояться проклятий, — усмехнулся Ис-Седлия. — Триста душ на нём и почти тысяча на твоих галерах позволят тебя наносить удары по любому противнику, а вместительный трюм — предпринять переход в Южный Океан. Держась возле берега, ты пройдёшь огнём и мечом по колониям Эквестрии и Зебраники, собрав обильный урожай, а если тебе встретятся крупные корабли, свойственные тем водам — на борту «Бейлербея» ты можешь бросить им вызов. — Благодарю за такой подарок, — снова склонился корсар. — Но сначала я хотел бы испытать его в здешних водах, приумножая славу и богатство. Для долгого перехода на Юг понадобятся не только припасы, но и деньги. — Разумеется, — не стал спорить Ис-Седлий. — Готовься, сколько тебе нужно. Быть может, тебе удастся захватить мореходные парусники, которые будут более полезны в Южном Океане, чем твои галеры. — Этой задачей я и займусь, с твоего благословения, властелин. Пожалуй меня своей милостью! Ис-Седлий в ответ поцеловал Хатимана в лоб, а затем приложил к месту поцелуя копыта. — Властью и волей своей благословляю Хатимана, сына Арабии, на ратные подвиги во славу нашего флага, нашей страны и нашего народа!