Цветы плачут, когда небо кровоточит

Мертво небо. Внутри земли сидит огненный змей, дремлет, но уже не спит темным сном без сновидений. Дрожит рука, пытаясь удержать силу и отдается в плечо глухой болью. Обвивается вокруг грудной клетки, сдавливает своими кольцами — предупреждает о цене ошибки. Один промах и вот ты у пропасти, смотришь в невидимые глаза. Шипит молния от голода, но слабая человека не может преодолеть границы тела и дать волю запертой энергии. Бьётся изнутри ядро, пульсирует, отравляя кровь. Чужие руки пахнут лотосами и пылью с сажей; они втирают в плечи тишину, не снимая тревожности. — Матушка, не стоит перетруждать себя. Она смотрит встревожено, обходя темные змеящие следы на полу. Обнимает, не давая взорваться и выпустить энергию, что кипит внутри. Юй Цзыюань позволяет свернуться Цзыдянь змеёй на пальце, но в позе всё ещё остаётся напряжённость. Ожидание опасности из воздуха. Она не отвечает, оставляя заботу без слов, которые подогрели сердце. И все равно нос щекочет гарь и она видит смутные образы белых одежд объятых пламенем. – Матушка, пойдем под крышу. Я приготовила обед из того, что удалось добыть, надеюсь вышло вкусно. Яньли проводила мать под крышу, пряча свои глаза. Она заметила как мать иногда просто смотрит на неё и это пугало. Ей не хотелось, чтобы мать поняла ложь. Все же она слишком неопытна для правдободной лжи. Они сидят тут уже неделю, а Вэй Ин и Цзян Чэн все ещё не выяснили реакцию Великих орденов на это. Прячутся, словно крысы. Эта мысль выжигается на мягком мозге, неприятно коля. Крысы. Это все на что она, Пурпурная Паучиха способна? Прятаться в каком-то прогнившем доме, не сражаясь за своих детей и свою свободу? И своими мыслями Юй Цзыюань отравляла детей — они тоже не жаждали терпеть бездействие. Но столь бесполезные дети должны начать действовать. Госпожа Цзинь плакала от бессилия, скованная по рукам и ногам цветами. Закат погас, а вокруг золото полей превратившее в серебро. Она сошла с пути сама того не заметив и теперь поздно рваться на помощь. Они не оценят, болезненно гордая Юй Цзыюань и приторно вежливый Цзян Фэнмянь, который просто вежливо спровадит её прочь. Адептки сгрудились вокруг своей госпожи, растерянные и встревоженные. Никто из них не видела как их госпожа проявляла свою боль, а уж столь откровенные слезы тем более. Никто не смогла протянуть руки, чтобы просто погладить по плечу. Небо бездумно таращилось звёздами на землю. Пожелтевшая трава лениво колыхалась под ласковым ветром, ещё не готовая упасть под тяжестью своего веса на горячую землю. И жёлтые одежды так идеально гармонировали с ней, словно это не бессмертные заклинательница, а крестьянки. Не хватает только серпа в руках. Не хватает лишних рук, чтобы пригласить непослушную волну. Все же для надёжности нужно отправиться в Юньмэн, только Ксиолан придется одной. Девушек нужно отправить домой. А те и рады были, пряча глаза от опухшего лица Ксиолан. Неловкость радостно танцевала в воздухе, напоминая о себе каждым чересчур громким вскриком птицы. Они взмыли вверх, оставляя внизу одинокое пятно, глядящее на свои руки. Все они помнят маслянистую улыбку. Цзинь Ксиолан постояла немного, борясь с желанием вырвать эту любовь из сердца, из кожи и забыть об боли навсегда. Болезнь цветов можно вылечить, но разве цена стоит того? Забыть все связанное с этой человекой, расстаться с частью себя. Она бы не хотела забывать их дружбу, которая сохранилась несмотря ни на что. И расстаться с этим сейчас, когда Юй Цзыюань нужна поддержка, доброе слово…кем же будет Ксиолан, если не предательницей детской памяти? Туманное, ещё слишком невнятное и прозрачное ощущение заставило проснуться Юй Цзыюань от зыбкого сна. Что-то шевелилось под кожей, ползая змеями. Паранойя завладела всем существом заклинательница, она застыла с открытыми глазами, не желая шевелиться и чувствовать этих змей. Дети спали рядом, мелко вздрагивая от своих снов. Может это сон? Возможно. Только где же А-Лан, которая бы обняла и подарила пустяк? Память все чаще и чаще подкидывала сцены детства, где она вместе с А-Лан бегала вдоль быстрой реки, мечтая поймать орла или маленького орлёнка.