Ветер в моей твоей голове

      Октябрь, ещё не такой морозный, но Акааши всё равно утыкается носом в шарф на выходе из церкви и раздражённо озирается по сторонам. На часах почти пять, а голова уже гудит от количества бессмысленной болтовни: на парах, в компании однокурсников, среди толпы в церкви. От усталости мозг отказывался принимать любое слово, сказанное не на японском. В Миннесоте скорее наступит апокалипсис, нежели Акааши встретит японца. — Ои, ксо*! — восклицает парень, когда в него случайно врезаются. Глаза Кейджи становятся по пять копеек, а руки нервно потеют. Апокалипсис уже тут. Он настигнул маленький мирок вокруг парня и теперь пытается разбить привычный мир. — Гоменосай*… — извиняется Акааши, делает пару шагов назад и, кажется, краснеет. Этого совсем не видно под широким шарфом, но голос предательски дрогнул. — Бокуто. — протягивает руку только что возмущавшийся парень и, глядя на безответного Акааши, добавляет — Котаро.       Он стоит все так же и, погодя минуты две, убирает руку. Казалось, если бы она не стала бы покалывать, то этот тип так бы и стоял с протянутой рукой и тупой улыбкой. — Эй! Я познакомиться пытаюсь… — уже на английском говорит Бокуто Котаро, сокращает расстояние и нагло обнимает парня за плечи. — Акааши Кейджи. И это, — выделяет он голосом, сбрасывая тем временем с себя чужую руку. — с вашей стороны некультурно.       Акааши хмурится еще больше и думает о том, что был близок к общежитию и спокойному сну. Был. От Бокуто Котаро пахнет весной и, почему-то, совсем не хочется ругаться, а глаза его сияют всеми цветами желтого и янтарного, и сам он похож на старого сыча. — Уж прости, но я совсем забыл про ваши правила. Я ангел! — громогласно заявляет Бокуто и смеётся, взмахивая руками как только парню стоило задуматься о схожести нового знакомого с совами, но никак уж не с ангелами.       Он ребёнок — решает Кейджи и улыбается. Совсем легко, и шарф уже не прячет его эмоций так как давно уже сполз. — Пойдём! — новый знакомый хватает Акааши за руку и тянет за собой, перебегая за пару шагов пешеходный переход. — Подождите! Прекратите меня тащить! — возмущается Акааши, пытается высвободить руку и не попасть под машину одновременно, пока его ноги спотыкаются друг о друга.       На улицах уже темнеет, но фонари еще не включили, и в темных тонах серые волосы с отросшими корнями, которые были уложены слишком высоко, смотрелись довольно-таки уместно поведению их хозяина — они оба похожи на небольшой ураган. — Акааши, прогуляйся со мной до одного холма, пожалуйста! — просит Бокуто и даже не оборачивается. — Нет. — наконец высвобождает руку парень и встает словно вкопанный на месте. На него смотрят как на дурака и, причем не только новый знакомый. — Почему? — с самым расстроенным детским взглядом смотрит Котаро, сжав одной рукой свою мастерку. Ощущение, что этот парень расплачется прямо здесь и сейчас, а виноват во всем будет Кеджи. — Потому что мы совершенно не знакомы. — Акааши сложил руки на груди и, чтобы успокоить свою неугомонную совесть, вспомнил о том, как маньяки любят давить на жалость. — Но мы же познакомились. Акааши Кейджи, верно ведь? — Бокуто чешет затылок, поднимает голову к небу и что-то бубнит, а после снова возвращает взгляд к парню. — Да, Акааши. Старый сыч пугает своим поведением, но почему-то ему хочется довериться. Всем своим видом Бокуто лишь вызывает желание спрятаться за широкими плечами и не больше. Никакого намека на маньяка. — О! Котёнок! — резко реагирует парень и, схватив Акааши за рукав, снова куда-то потащил. Это начинает раздражать и, к счастью, длится не долго. — Посмотри какой миилый!        Довольным взглядом Бокуто можно освящать воду и возвращать мертвых с того света; от взгляда Акааши вянут цветы на прилавке магазинчика и птицы мрут прямо в полете. — Погладь его. — просит старый сыч, и Кейджи невольно, словно под гипнозом, присаживается рядом на корточки, протягивая руку к коту. Его темная шерстка оказывается очень мягкой и это вызывает на лице легкую улыбку. Акааши словно зачарованный поглаживает шерсть животного, а Бокуто смотрит внимательно, запоминает момент. — Миу! — решается Кейджи, смотрит в узкие зрачки животного. Мяу. Кошка вскидывает голову, крутит хвостом и прогибается под рукой Бокуто. — Ми-иу. Мяу. Снова. Мурлыча. — Мии… — Охо-хо! Сколько времени-то! — вскакивает Бокуто, а после аккуратно опускает кошку на землю. Вся его одежда в шерсти, но его это, кажется, не беспокоит и он даже не отряхивает ее. — Пойдем быстрее.       Акааши непонимающе смотрит на Котаро, потом на кошку и тоже встает. Не то чтобы он стал больше доверять незнакомцу с повадками ребенка, просто создается ощущение, что иначе от него не отстанут, и парень следует за новым знакомым. Просто это кажется куда интереснее всей его обыденной жизни, которую скрашивают только редкие визиты Конохи — ворчливый однокурсник с третьего этажа.        Бокуто то и дело ухает всю дорогу, подмечая некоторые, как он говорит, «интересности»: не работающая машина с мороженным, огромная связка шариков и буквально любое животное. Это все кажется как минимум забавным, будто Бокуто впервые на планете Земля, и Акааши откровенно смеется, когда в очередной раз Бокуто указывает на рекламный щит возле автобусной остановки.       Невинный ребенок с другой планеты, от которого пахнет сакурой и теплом. Это все кажется сладким сном, где Кейджи принимает самые тупые решения просто потому что он во сне. Хочется ущипнуть себя, но он не решается и просто кутается в шарф, когда на улице уже совсем темнеет. — Что ж… Ты приятный человек, Акааши Кейджи. — слишком серьезно для всего дня, говорит Котаро на выдохе и останавливается под деревом. Акааши вздрагивает от его тона и смотрит в лицо, ища ответов, но находит лишь мягкую улыбку, такую уютную. — Симатта*, мне уже пора. — как-то разочарованно говорит он, но лица не меняет, смотрит на небо, а после на Акааши. — Что? — Кейджи словно выкидывает из спокойного состояния. Ему совсем не хочется, чтобы новый, пусть и странный, но все же знакомый куда-то уходил. Это ни на йоту не схоже с его желаниями или планами. — В небесной канцелярии меня заждались. — парень начинает снимать мастерку и, кажется, совершенно не стесняется стоящего перед ним Кейджи. — Что? — снова спрашивает парень и осекается, когда Бокуто расправляет огромные крылья, встряхивает ими и, кажется, хмурится. — Прости… Ты не… — Так ты реально совень? — не задумываясь спрашивает Акааши, не отводя глаз, даже не моргая. — Кто? Нет, я ангел! — Ангел? — Ангел! Хранитель.        Оба стоят в прострации от всего мира и плечи Акааши едва подрагивают от смеха, а Бокуто щурится. Ангелу обидно, что ему не верят, но он старается не показывать этого, складывая руки на груди и чуть выставляя губы вперед. — Вообще-то, меня послали проверить то, насколько ты грешен. И ты не должен был меня встретить. А еще…        Акааши уже не смеется, смотрит с интересом и медленно подходит ближе. В груди отчаянно бьется сердце. — Знаете, Бокуто-сан… — ангел замолкает, не движется, смотрит на подопечного и сглатывает вязкую слюну. —… я хотел бы согрешить. Всего раз.        В голове туман и руки потеют от волнения, но парень все же устраивает их на обнаженных плечах Котаро. Акааши уже не думает, он целует нежно в губы, сжимает пальцами крепкие плечи и закрывает глаза. У Бокуто губы соленоватые на вкус и кружится голова, дыхание спирает, а сердце маленькими барабанами бьет по ушам. Он отвечает на поцелуй, прижимает Акааши к себе, неспешными, аккуратными движениями, поглаживая бедра.        В вечернем сумраке уже не чувствуется прохлада, а шелест листьев на дереве едва скрывает шуршание перьев. На улице зажигаются фонари, и Кейджи отстраняется, сжимает губы в тонкую линию и смущенно отводит взгляд. Он только сейчас осознал или его щеки наливались краской с самого начала? Сказать так сразу сложно и это никак не скрашивает неловкого молчания. — Тебе пора… — напоминает Акааши, закрывая лицо шарфом. — Да… Точно… — отмирает Бокуто, кусает губы, совершенно не желая уходить. — Я вернусь…       Ангел не уверен в словах, но говорит громко и ясно, заставляя Акааши краснеть еще больше.       Нежно коснувшись губами открытого лба парня, Бокуто, взмахивая крыльями, взмывает над землей, еще недолго кружит над деревом и Акааши, а после улетает, оставляя после себя легкую дымку сомнения: а было ли это реальным. В воздухе еще стоит запах сирени, а в руках крепко сжата чужая мастерка. Кейджи мечтательно смотрит в небо и молится о новой встрече с его новым знакомым и по совместительству личным ангелом-хранителем.