Просто две потерянные души (Just Two Lost Souls)

      Цзян Чэн не был самым старшим из детей своего отца, самым талантливым, самым уважаемым, или тем, кого нужно бояться. Однако он оказался самым дисциплинированным, и именно это качество сыграло решающую роль для того, в ком видели наследника семейного бизнеса. В то время, как его сестра получила свободу осуществлять свои мечты, а брат обеспечил себе этот подарок сам, исчезнув на три месяца, Цзян Чэн никогда не сможет позволить себе подобной роскоши. Впрочем, он к этому и не стремился. Немного вещей в жизни Цзян Чэн мог однозначно назвать своими, но наследие его семьи было одним из них.       «Цзян Индастриз» нуждалась в том, чтобы её возглавлял Цзян. Само собой разумеется, именно Цзян Чэн получил эту сомнительную честь, утешительный приз, включающий в себя ответственность за тысячи рабочих мест, семейную историю и её деловые связи, начиная с 1800-х годов.       Цзяны высадились на восточное побережье Соединенных Штатов в первые годы золотой лихорадки*, прибыв из Северного Китая*. Одни из множества искателей лучшей жизни, кто предлагал свои рабочие руки взамен бастующих, и поселились в Бостоне, на голых костях того, что станет однажды Чайнатауном*. Цзяны начинали как владельцы прачечной в квартале универмагов, прежде чем расширились до небольшого ресторана. Они упорно двигались вперед и вперед, став к настоящему времени владельцами судоходной компании и одной из ведущих строительных фирм в стране. Фамилия Цзян теперь звучала по всему городу: от больничных корпусов, построенных на щедрые пожертвования семьи, театра рядом с Парк-Стрит, историческую реконструкцию которого они финансировали и названного в их честь, до целого крыла культурного центра в Чайнатауне, названного в честь их семьи и демонстрирующего историю Цзянов в Бостоне.       Цзян Чэн гордился тем, что он Цзян, что носит эту фамилию и является ещё одной частью всего, связанного с ней. Он гордился тем, откуда они пришли, как они приспособились и выжили в стране, которая всегда относилась к ним не иначе, как к дешёвой рабочей силе. Цзяны построили своё состояние тяжёлой работой, отказывались отступать, стремились достичь невозможного и добивались успеха с завидным упрямством. Это была и его история, даже если ему снились кошмары, что он тот, кто все это разрушит.       В отличие от него, мать никогда не гордилась фамилией Цзян. Юй занимали солидное положение сотни лет, богачи, выходцы из научных кругов - юристы и врачи во многих поколениях. Она никогда не говорила прямо, что Цзяны ниже Юй по статусу, но это подразумевалось во вздернутом носе на барбекю в День независимости*, которое его отец устроил для сотрудников «Цзян Индастриз», и в насмешке на её лице, когда отец поэтично рассказывал о своей семейной истории и его гордости за их скромные истоки.       Цзян Чэн, конечно, тоже был Юй. Он не наследовал ничего, кроме гордости своей матери, но и её гордость давила тяжёлой ношей. Он знал, что мать любит его, но она была из тех женщин, которые с азартом играют в высших кругах общества, как будто это шахматная доска, и сын - одна из её любимых фигур.       В настоящее время она развлекалась устроенными браками.       Когда сестра и брат вышли замуж за представителей двух самых выдающихся семей Северо-Востока, взгляд матери обратился в его сторону. Он знал, что она никогда не заставит его жениться против воли, но, будучи прекрасным манипулятором, мать могла на что угодно уговорить любого, за исключением его отца.       Но, оказалось, это именно тот вопрос, который Цзян Чэн отказывался обсуждать.       Взрослея он думал, что... сломан, не зная, как назвать это по-другому. Он редко испытывал эмоциональное или сексуальное влечение, хотя мог оценить красивого человека, очаровательную улыбку, теплые глаза и обаяние. Он никогда не чувствовал той искры, о которой говорили, никакой страсти. Цзян Чэн не отрицал романтических отношений или секса, но не искал этого сам. Ему было все равно - согласиться или отказаться. Слава богу, со своими оргазмами он мог справиться сам, а отношения всегда несли те эмоции, с которыми он не чувствовал себя самим собой. В его жизни случились одно или два увлечения. В обоих случаях это оказалось восхищением, и не более. В Вэнь Цин и Не Минцзюэ он нашёл те свойства характера, которых ему недоставало.       Однако, в его правилах всегда было исключение, пусть Цзян Чэн и отвергал эти фантазии. Мало того, что благодаря им, он чувствовал себя муравьем, пытающимся дотянуться до звёзд, все стало ещё более неловким от того, что упомянутый объект его привязанности, мечтаний и общего смятения технически оказался его шурином. Точнее, шурином его брата.       Хотя, кто мог винить его за то, что он что-то чувствовал к Лань Сичэню.       Плюсом было то, что это влечение помогло ему лучше понять себя. Цзян Чэн вздохнул с облегчением, обнаружив, что он демисексуал*, и не сломан, а просто очень зациклен на своём. Минусом оказалось то, что он облажался на сто процентов, и все эти чувства испытывал к тому, кто любил его, и кто искренне заботился о нём, но не так, как предпочел бы Цзян Чэн.       И Цзян Чэн был в порядке с этим, действительно был. Его немногие романтические отношения в прошлом вызывали у него гораздо больше тревоги, чем радости. В жизни и без того оставалось достаточно проблем. Став генеральным директором, ему приходилось бороться с половиной правления, которое пыталось ослабить его позиции, ссылаясь на молодость. И помимо всего, Лань Сичэнь стал его родственником.       А ещё то, что Лань Сичэнь знал его с шести лет, и множество смущающих воспоминаний, связывающих их. Например, как в девять лет его стошнило на Сичэня после того, как Цзян Чэн на спор съел слишком много конфет на Хэллоуин, потому что не мог не ответить на брошенный Вэй Ином вызов.       И тот случай, когда неудачный научный эксперимент чуть не взорвал одну из хижин в лагере «Облачные Глубины» - в ответ на очередной вызов Вэй Ина.       И, возможно, Цзян Чэн мог бы продолжать игнорировать все эти чувства и подавлять их, как он это делал всегда, если бы не тот факт, что его должность обязывала его посещать множество мероприятий, организованных высшим обществом Новой Англии, и то, что с тех пор, как Лань Сичэнь занял пост директора Академии Лань, он также посещал многие из них. Дело было не в том, что Цзян Чэн не мог контролировать себя в одном пространстве с Лань Сичэнем, пахнущим абсолютным грехом и одетым в смокинг или в отлично сшитый костюм. Просто в этом случае он либо проводил время неподалёку от Сичэня, либо позволял своей семье навязать ему пару на этот вечер, либо вёл светскую беседу с незнакомыми людьми.       Он никогда не говорил этого вслух, потому как такие драматические мысли - привилегия Вэй Ина, но иногда Цзян Чэн действительно чувствовал, что вселенная против него. Или просто хочет его как следует трахнуть.

***

      - Это бал Эспланады*. Ты не можешь пойти туда один, - настаивала его мать.       Цзян Чэн просто хотел насладиться завтраком. Тихо. Без дискуссий. Он полночи не спал, отчаянно возбужденный после разочаровывающего вечера, который провел, кружа вокруг Лань Сичэня на званом обеде. Цзян Чэн горячо поблагодарил всех богов в каждой религии, каких только вспомнил, за то, что Не Хуайсан явился и спас его, прежде чем он опозорился.       Итак, уставший, неудовлетворенный, ворчливый, в обществе своей матери? И все это до полудня? Нет, блять, спасибо.       Он быстро подхватил Цзинь Лина с колен сестры и попытался использовать своего двухлетнего племянника в качестве щита. Они же не ждали, что он будет спорить с матерью и развлекать Цзинь Лина одновременно?       - Использовать ребёнка, чтобы избежать разговора, - заметил Вэй Ин. - Это жестоко.       Цзян Чэн многозначительно взглянул в ту сторону, где сидел муж Вэй Ина Лань Чжань с их приемным сыном Юанем, оба в своем маленьком мирке, далеко от остальных за столом.       - Лани не разговаривают во время еды, - пожал плечами Вэй Ин.       - Это чу... - Цзян Чэн посмотрел на племянника, который имел привычку повторять каждую услышанную фразу. Яньли отравит его, если он научит её ребенка ругаться. – Кхм… Чудо. Это чудо, а не воспитание.       - Выкрутился, - сказал Цзинь Цзысюань, забирая сына обратно. – Но потерял свои привилегии.       - Я на самом деле это и хотел сказать, - возразил Цзян Чэн.       - Кто бы сомневался, - проворчал павлин.       В качестве зятя Цзян Чэн предпочитал Лань Чжаня: тот, по крайней мере, держал свои мысли при себе.       - Разве Лань Сичэнь не посетит этот бал? - Яньли вопросительно посмотрела на Лань Чжаня, и тот кивнул в ответ. - Тогда вы двое просто должны пойти вместе.       - Я уверен, что у него уже есть партнер, - предположил Цзян Чэн, из чувства самосохранения.       - Точно нет, - ответил Вэй Ин, его глаза были невинно распахнуты, но усмешка выдавала с головой. - Он только вчера вечером рассказывал нам о своих затруднениях: спрашивал, не знаем ли мы кого-нибудь, кто мог бы с ним пойти, и что ему не приходит в голову, кому бы это предложить. Пойти с тобой – прекрасный вариант.       Даже если сейчас он проткнет своего брата ножом для масла, можно не сомневаться в оправдательном приговоре за это убийство.       - Это звучит как идеальное решение, - вскинула бровь его мать. Изгиб её губ, когда она потягивала свой коктейль, говорил о победе и мести.       Цзян Чэн бросил отчаянный взгляд на своего отца, но тот пожал плечами. - Мне всегда нравился Лань Сичэнь. Он хороший человек.       - Мой брат был бы счастлив, - вежливо кивнул головой Лань Чжань.       Вот это всё, и тихое признание того, что Цзян Чэн окажет великому и благородному Лань Сичэню любезность, прямо здесь и сейчас решило его судьбу.       - Отлично, - сказал Цзян Чэн, - но я не надену этот гребаный галстук-бабочку.       - Гребаный галстук! - крикнул Цзинь Лин так, что его услышала половина ресторана.       Цзян Чэн даже не пытался уклониться от подзатыльника сестры.

***

      - Эй, подожди!       Цзян Чэн ждал, пока Вэй Ин догонит, когда семья расходилась после позднего завтрака. Обычная озорная улыбка брата исчезла, и здесь, вдали от остальных членов семьи, кроме Лань Чжаня и Юаня, он выглядел серьёзным.       - В чем дело? - спросил Цзян Чэн, пытаясь говорить, как обычно, но понял, что потерпел неудачу, когда Вэй Ин поморщился.       - Так плохо? - брат обнял его за плечи, двигаясь к машине. - Лань Чжань велел не вмешиваться.       - Но, в конце концов, он помог тебе, - сказал Цзян Чэн достаточно громко, чтобы тот услышал.       - Сичэнь действительно жаловался, насколько Лани способны жаловаться, на то, что он один на всех этих приемах и обедах. Его танцевальная карточка* постоянно пуста, но график мероприятий постоянно полон. И он всегда говорит о том, как рад видеть тебя среди гостей.       Цзян Чэн пытался не краснеть, но, судя по мягкому смеху Вей Ина, и здесь потерпел неудачу.       - Просто... повеселись, брат.       - Не будь так самонадеян, ты же знаешь, я все ещё должен спросить его.       - Он ответит "да", - Вэй Ин повернул их, чтобы посмотреть на Лань Чжаня, с маленьким Юанем на руках, разглядывающих что-то среди деревьев, - хотя эти Лани любят, чтобы за ними правильно ухаживали.       - После того, как ты заставил своего мужа ждать больше десяти лет, тебе лучше как следует поухаживать за ним, – Цзян Чэн хлопнул ладонью по губам брата прежде, чем неизбежная чушь начала выплескиваться наружу. - Я вытолкну тебя на проезжую часть, - предупредил он.       - Мои мальчики спасут меня, - Вэй Ин вздохнул и положил голову на плечо Цзян Чэна. – Хотя, если серьёзно, я знаю, что тебе всегда нравился Сичэнь. Так что развлекайся, но я надеюсь, ты будешь осмотрителен.       Все в их узком кругу знали о том, чем закончились последние отношения Лань Сичэня. Всё началось незаметно и закончилось незаметно, но любой, у кого были глаза, мог видеть, какую боль испытывал Сичэнь в течение многих месяцев. Лишь в последние два года его улыбка стала вновь живой и искренней. На светских встречах он уже не оборачивался по привычке к тому, кого давно не было рядом, позволил себе расслабиться и вновь стать свободным.       Цзян Чэн не был близко знаком с Мэн Яо до того, как Сичэнь привёл его с собой на один из светских раутов, но почему-то сразу невзлюбил, а теперь он и вовсе ненавидел этого маленького ублюдка с блестящими глазами и ямочками на щеках за то, что тот сделал с Сичэнем. То, что Мэн Яо один из многочисленных единокровных братьев его зятя-павлина, только подогревало злость. Помимо его скупой терпимости к Цзинь Цзысюаню, его искренней любви к племяннику и его абсолютного страха и уважения к госпоже Цзинь, Цзян Чэн не любил всех, кто носил фамилию Цзинь. Их компании часто боролись за одни и те же строительные контракты, и гребаный Мэн Яо не уставал переманивать давних клиентов «Цзян Индастриз», снижая расходы на строительство и тратясь на взятки и подарки. Конечно, легко соблазнить клиентов роскошными обедами, но дерьмовые строительные материалы и недовольные сверхурочной работой и низкой зарплатой рабочие обязательно возвращались, чтобы укусить вас за задницу.       Он не мог, блять, дождаться, когда Цзини усвоят этот урок.       - У тебя на лице злобная буржуйская улыбка, - ткнул его в щёку Вэй Ин, - убери это, пока не напугал детей. ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА: 1. Северный Китай* - географическая область Китая. 2. Золотая лихорадка* (англ. gold rush) — неорганизованная массовая добыча золота на новооткрытых месторождениях, которая характеризуется стихийным наплывом старателей и хищническими методами добычи 3. Чайнатаун* - в Бостоне - один из самых густонаселенных жилых районов, место встречи и дом для многих иммигрантов, служит в качестве крупнейшего центра культурной жизни выходцев из Восточной и Юго-Восточной Азии. Единственный сохранившийся исторический этнический китайский анклав в Новой Англии. 4. День независимости США* (англ. Independence Day) — день принятия Декларации независимости США в 1776 году, которая провозглашает независимость США от Великобритании; празднуется 4 июля. 5. Демисексуалы* – (от фр. demi — «половина» + sexuality — «сексуальность»), The Demisexual Phenomenon. Чувствуют сексуальное влечение, только установив глубокую эмоциональную связь с партнёром. Для них не существует любви с первого взгляда или «химии», как мы её называем. Демисексуалам важны общение, понимание, дружба, которые со временем могут перерасти в романтические чувства. Считаются частью сообщества асексуалов, потому что по большому счету не испытывают сексуального влечения. 6. Эспланада* - парк вдоль реки Чарльз в Бостоне 7. Танцевальная карточка* - dance card [1] амер. карточка (обычно у женщины), на которой записаны имена людей, которым обещаны те или иные танцы на балу.