Тоска не будет больше моей любовью
- Артюр Рембо
Вася влюбляется всегда до предела. Почти безгранично, обречено, что потом через шесть лет стыдно за свои рисунки и рэп, которые ничем из интернет-сети не смыть. Вася ценит свою необъятную способность любить; ему от этого не больно, не страшно. Женя с ним в этом расходится; удаленные ржавыми ножницами чувства в пятнадцать так и не зажили, а любовь у Калинкина ассоциируется исключительно с безнадегой. Читается Вася легко, как открытая книга, у него на лице все написано, в глазах золотистым нитями вышито. Женя думает, что этот новенький странный парень на "сметане" ненадолго, одним жизнерадостным видом в этом болоте не протянешь. Вася задерживается; буквально цепляется за Женю. Тишина между ними скользкая и неприятная, им бы не смотреть друг на друга, и не касаться, большой риск, что не дай бог кто-то за педиков примет; а они же точно не такие, вон у Васи бывшая и сто женщин в арсенале. Женя его эту маскулинность всерьез не воспринимает, поэтому пьет очередной шот и орет, что Шакулин пиздабол. - Да, я перетрахал сто баб! - Ты с одной-то справиться не смог, какие сто, - влезает между ними Гришечкина и горделиво откидывает волосы назад, открывая взору черный топ. - Именно! - поддерживает Калинкин. - Ну раз женщины - пройденный этап, то пора на мужчин переходить, - откуда-то с правой стороны барной стойки доносится голос Ваша, о котором уже все успели забыть. Лицо у него, как обычно, хитрое с примесью дурости. Поэтому, когда он обхватывает лицо Калинкина и целует куда-то в щеку, ребята взрываются смехом, а Вася с недоумением смотрит на то, как Женя салфеткой вытирает последствия этого пьяного размазанного поцелуя. - Урод, блять, - Калинкин слезает со стула и через танцующую толпу пробирается к выходу. - Наверное, стоит пойти сказать ему, что Ваш просто придурок, - наклоняется к Васе Женя и кивает головой в сторону уходящему Калинкину. Вася даже не задумывается о том, почему Женя именно его отправила, а не сама пошла. - Слушай, Саня просто придурок, - говорит Вася, прижавшись к двери возле курилки на улице. Женя выдыхает дым и улыбается пьяному Шакулину. - Знаю. Вася впервые признается себе, что Женя пиздецки красивый: голубые глаза, милейшая улыбка, сигарета, которая назло здравоохранению, слишком эстетично смотрится в его длинных пальцах. - Поцелуешь меня? - с вызовом говорит Вася. - Чего? Ты обдолбался, что ли? - Женя даже не злится, просто всерьез не воспринимает. Вася подходит ближе. Никогда разница в росте не ощущалась таким упущением, как в этот самый момент. - Нравишься ты мне, Женя, - улыбается Вася и смотрит на парня взглядом, призванным соблазнять девушек. Женю на слабо брать себе дороже, поэтому он наклоняется к губам Васи и чуть резче, чем предполагал целует его. К барной стойке они возвращаются довольные, у Жени растрепанные волосы, а у Васи чрезмерно сосредоточенное лицо. - Ну вот, я же говорил, - чуть тише говорит Саша, наклоняясь к Васе. Вася пропускает это мимо ушей и выпивает еще коньяка. Утром он об этом жалеет; впрочем, это единственное, о чем он жалеет. Вечером Вася стоит на пороге квартиры Жени с потрепанным букетом желтых цветов, опознать которые у Жени ни сил, ни желания. Вася, слегка выпивший, в мятой безразмерной толстовке. - Я тебе стихи написал, - говорит неразборчиво Шакулин, лапая себя по карманам в поисках, видимо, телефона. Женя потирает глаза под стеклами очков, думает, что хорошо хоть не рэп. - Вась, - Женя устало склоняет голову вбок и улыбается этому милому жесту с цветами, вроде и высшая степень тупорылости, а вроде приятно. Вася хочет сказать, что Женя само очарование в домашней футболке с самодельной вышивкой, точно не ручками Калинкина сделанной, но сдерживается. - Ладно, заходи, у меня тут «Евровидение» и пицца. - Лучше свидания и не придумаешь, - говорит Вася и целует Женю. Вася, как Женя и предполагал, засыпает через полчаса на его груди. В принципе, мерное дыхание Шакулина и песни девяностых не самый плохой опыт влюбленности.