***
Всю дорогу от палаты до кабинета Оливия прокручивала в голове его слова, сказанные накануне. Она не верила, что заслуживает эти слова. Но также Лив отмечала для себя, что не слышала ни тени фальши в его голосе. Да и этот божий одуванчик не способен на обман, предательство. Сердце от этих воспоминаний стучало чуть чаще, а щеки пылали. Лив скрывала их ладонями, чтобы не иметь неприятных разговоров с врачами.***
— Снимай с себя все лишнее, — сказала ей медсестра. Лив послушно все делала. Потом она встала на весы. — Отворачивайся и не вздумай поворачиваться. Оливия не поняла, но сделала все, как надо. Через пару секунд врач что-то записала и сказала идти. — а какой у меня вес?.. — Неважно. — Почему? Зачем я взвешивалась тогда? — Для нас. Чтобы мы понимали, как дальше тебя лечить. У тебя сейчас голова ещё… С прибабахом. Можешь вместо своих показателей увидеть какие-то другие, более высокие и начнется рецидив твоего расстройства. Оливия поняла, что так даже лучше для неё. Она с пониманием отнеслась к тому, что ей сказали и ушла к себе.***
Тогда был четверг — банный день. Лив даже не представляла, что её ждёт. Честно говоря, она давно хотела посидеть в ванной. — Знаешь, я ждала этого дня долго. Я мылась неделю назад. Башка вообще грязная. Бесит аж, — жаловалась Лив Ботану. Тот улыбался. — Если ожидаешь спа-процедуры и массажи, ты ошибаешься. — Я поняла, — сухо ответила Оливия. — Давно хотела спросить. Сколько ты тут лежишь? — Год. — Г-год? Ботан кивнул. — И НГ и др ты тоже встречал здесь?.. Ботаник снова кивнул, обняв колени. — Я… Врачи хотели меня отпустить, но нужно было подписать ряд бумаг. Подписывать должны были родители. Мама и папа не хотели меня видеть, и написали отказ. Ну в смысле, что не согласны принять меня домой на каникулы. А др — не такая уж и уважительная причина для того, чтобы отпускать пациентов домой. — И каково это — встречать др в психиатрической больнице? — Отстой. У меня не было его. Просто принесли кусок торта с свечкой и все. Даже не поздравил никто. Но знаешь, плевать. Я привык ко всему, понимаешь? Лив задумалась обо всем, что услышала, и ей стало чертовски жалко Ботана. — Не расстраивайся… — начала она утешительную речь, но Ботан прервал её: — Не надо меня успокаивать, правда. Все нормально. Оливия почему-то начала гладить его по плечу. Такие действия были ей совершенно не свойственны. Почему рядом с этим парнишкой она становится обычной девушкой? Такой милой, хорошей… Эти мысли не давали ей покоя, и Оливия даже хотела прервать контакты с Ботаном, но догадывалась, что окончательно двинется, если перестанет с ним общаться. Он единственный, с кем ей было о чем поболтать.***
Через час Оливия вернулась с полотенцем на голове. Она не стала одеваться сразу в пижаму, а обмоталась в другое полотенце, чтобы одежда не намокла. — Это просто ужасно! Ботан еле сдержал смех. — Я знал, что ты это скажешь. — Эти ржавые ванны! Как в ужастиках! — Оливию передернуло, — Запомню на всю жизнь! И врачи смотрят на тебя! Просто в открытую! Никакого личного пространства! А ещё самое унизительное… Медсестра, которая тебя моет! Я ей говорю: «Мне шестнадцать, я могу помыться сама», а она мне «ты можешь причинить себе вред, или ещё что-то может случиться»! Я в 16 и не могу сама с этим справиться? Ботан громко рассмеялся и почему-то снова притянул её к себе. — Ты со временем обязательно привыкнешь к этому, — ответил Ботаник на жалобы Оливии. Та улыбнулась: — Надеюсь. Хотя, другого выхода у меня нет, — она отстранилась от него и пожала плечами.***
Весь остальной день прошел, как обычно: Оливия, незаметно от врачей, сидела в телефоне, смотря на котят или что-то смешное на Ютубе, Ботан активно решал то, что ему нужно было, а остальные пациенты, лежавшие с ними, лежали на кроватях и смотрели в потолок. Однако у умника на уме были не только формулы и аксиомы. Он никак не мог понять, что он чувствует по отношению к Оливии. Ботан не понимал, что он может любить не только алгебру. Ему казалось, что та любовь, которая существует между полами, ему чужда. Он изредка смотрел на Лив и улыбался, наблюдая за ней. Бот не смущался своей, как могло показаться, «беспричинной» улыбки: уж в таком учреждении это было совершенно нормально. Он был не одинок в своей беде. Лив также гадала, что испытывает к Ботану. Она быстро догадалась, что неровно дышит к нему. Но как признаться ему в этом?.. Наступила ночь. Врачи выключили свет во всей больнице, и все легли спать. Наступила гробовая тишина. Лив досмотрела последний ролик в Интернете и неожиданно для себя самой произнесла: — Спокойной ночи, Ботан. Такая забота была ей совершенно нова. Она редко желала кому-нибудь хороших снов. А тут такое… Лив ещё поразмышляла над всем и наконец перенеслась в объятия Морфея. Ботан сделал вид, что уснул, а сам наблюдал за тем, как спит Оливия и умилялся. «Какая она милашка, когда спит», — думал он про себя и улыбался. Но вскоре его начали одолевать совсем невеселые мысли. Он снова начал унижать себя и думать о том, что он ничтожен. «Вместо того, чтобы учиться, я лежу в психушке. Я ничего не добьюсь никогда. Я даже не могу сказать ей, что люблю! Потому что слабак!» — бормотал он про себя, чуть ли не плача. Врачи уже не так следили за подопечными, так что Ботан решил рискнуть вновь потушить моральную боль физической и опять заняться селфхармом. Он взял в руки лезвие, лежавшее далеко в сумках (ему просто «повезло», что его не нашли при проверке всех вещей), и уже коснулся холодным остриём запястья, как вдруг услышал чей-то очень знакомый голос: — Ботан, что ты делаешь?