***
Оливии четырнадцать лет. Этот учебный день не должен был предвещать ничего ужасного, максимум того, что могло расстроить её — контрольная по химии. Хотя Ливи рассчитывала списать, как обычно. Она заметила косые взгляды окружающих, когда заходила в класс. Девушка не придала этому значения, думая, что просто завидуют. Но она ошибалась… — Ты тоже видел? — Ага. — Можно на сайт вывесить и продать. Обогатимся! Оливии стало интересно, что произошло и она подошла к весело болтающим одноклассникам и, ничего не подозревая, спросила: — Колитесь, чё произошло? Надо было видеть лица ребят в тот момент. Они с удивлением смотрели на Оливию, а потом громко захохотали. После дикого «угара» кто-то подколол Оливию: — Чё, решила на айфон таким образом зарабатывать? Лив ничего не поняла. Она скрестила руки на груди и с раздражением взглянула на одноклассника. — Тебе вмазать? Наконец в класс вошёл тот самый, возлюбленный Оливии. Она подбежала к нему и обняла его так нежно, вцепившись в него, как в родного… Но он оттолкнул её, с презрением взглянув на Лив. — Ты думала, ты мне нужна? Глаза Оливии наполнились слезами. — Нихера. Каждое слово было подобно острому ножу, который пронзал её насквозь. — Ты думаешь, тебя кто-то полюбит? Ты жирная. Ты страшная. Ты уродка. И весь класс стал повторять эти слова, особенно часто звучало «толстая»… Лив, сгорая от стыда, убежала из класса, села на холодный пол школьного коридора и зарыдала, закрыв лицо руками. За что? За что с ней так? Она искренне не понимала. Если бы была возможность умереть сразу же, она бы ею воспользовалась, непременно.***
Сейчас Оливии шестнадцать, она лечится в психиатрической больнице и сейчас после всех воспоминаний вдруг почувствовала приступ тревоги. В груди стало сложно, невыносимо сложно дышать. «Опять накрыло»… Лив схватилась за стол, пытаясь не потерять сознание. — Лив? Лив! — Ботан заметил сразу же изменения в поведении Оливии и понял, что ей плохо. Он схватил её за руку. — все хорошо, слышишь? Я рядом, все хорошо. — шептал он, гладя, как маленького котенка. Волна паники, накатившая на Оливию, отошла. Почему-то Ливи на сто процентов поверила его словам. Он рядом. Значит все хорошо, и нет смысла нервничать и волноваться. — Спасибо, Ботан. Мне уже легче, — хрипло произнесла Оливия. — Что случилось? — Я просто вдруг вспомнила это все. И меня накрыло. — Их унижения? — Да. Я ведь после этого перестала ходить в школу на целую четверть. На меня писали докладные, заявления, вызывали родителей. Никто ведь даже не хотел разбираться в моих проблемах. Да и как тут разберёшься? Один днокл — сын директора, другой — племянник математички. Так можно продолжать до бесконечности, понимаешь? — Понимаю, — кивнул Ботан. — Ладно, пошли, время кончилось.***
Уже в палате Лив легла на кровать, хватаясь за лоб рукой. Ботан все это время был рядом с ней даже чаще, чем врачи. — Ну теперь давай, рассказывай, — неожиданно сказала Оливия. — Что ты хочешь услышать? — Я тебе рассказала свою историю. Теперь твоя очередь. — Окей. Она не такая интересная и необычная, но все же. Я целых семь классов был умницей-разумницей: побеждал на всяких олимпиадах, конкурсах и прочей фигне. Учился на одни пятерки. Пока мои одноклассники влюблялись, гуляли и просто жили, я учился, зубрил… Сутками просто… Но потом вдруг что-то случилось. Я перешёл в восьмой класс. Мои родители были уверены в том, что я и дальше буду вывозить все также чудесно и круто, но нет. То ли материал стал сложнее, то ли я деградировал в своем умственном развитии, но я скатился. Ну не прям до троек-двоек. Я получал больше четвёрок, чем пятёрок, я занимал не всегда первые места, а вторые-третьи там. Но все же призовые! Знаешь, что делали родители? Лив заинтересованно слушала его рассказ, и на этом моменте она испуганно взглянула на него. — Мне страшно представить. — Твои страхи не напрасны. Они кричали на меня. Они унижали меня, иногда поднимали руку на меня. Я. они говорили, что я ничтожен, что я ни на что не способен. просто потому, что мои баллы не самые большие! Понимаешь? Лив кивнула. — И я ревел сутками, учил и ревел. Остались тетрадки с моими слезами. Я не мог понять, как же заглушить эту боль в душе? И я придумал. Ну вернее, вычитал в интернете. Я узнал, что причиняя себе физическую боль, можно угомонить боль моральную. Так будет легче. Я отчётливо помню этот день. 16 февраля я запираюсь в ванной, нахожу лезвие и наношу себе первый порез. Видишь? — Ботан задрал рукав и показал на самый верхний шрам, — он неглубокий, потому что я боялся тогда. — Но тебе стало легче? — Мне казалось, что да. Я продолжал тащить лезвие по коже всякий раз, когда мне было плохо. Даже в пенале у меня оно всегда было. Но только сейчас я понимаю, что я идиот. Есть более лояльные способы успокоить себя. Это останется навсегда моим напоминанием о моей слабости. Вместо того, чтобы ныть и резаться, нужно решать свои проблемы. Да и есть много прекрасных моментов в моей жизни. Однажды родители пришли домой раньше, чем я думал. Они зашли в ванну и увидели меня, наносящего себе свой шестнадцатый шрам. И какая их была реакция?.. На следующий день они записали меня к психиатру, оттуда я уже попал сюда, подписав все, что нужно. Я искренне хочу перестать думать о селфхарме и прочей ерунде. Он замолчал, с волнением глядя на Оливию. Та молчала, не зная, что и сказать. — Твой рассказ тронул меня до глубины души. Ты. ты очень сильный. У тебя все получится. Я с тобой, — вдруг вырвалось из Оливии. Ботан расставил руки в стороны для объятий. Лив прижалась к нему, уткнувшись носом в плечо.