Когда тебя не кормят любовью с серебряной ложечки, ты учишься слизывать её с ножей
— Лорен Иден
***
Однажды в пятом классе учитель Ричи попросил своих учеников нарисовать портрет их семей возле их домов. Билл тогда получил оценку "A+! Прекрасная работа! :). Рисунок улыбающейся семьи Денбро возле их поразительно реалистично нарисованного дома с белым забором и огромными окнами наверху получился действительно просто потрясающим. Ричи тоже выполнил задание, укомплектовав свой рисунок неоново-красной табличкой "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД" над входной дверью и бутылкой водки в руке своей матери. Но после этого он получил лишь недельный арест. Тогда он не понимал, в чём дело, и почему его наказали за то, что он был честным. Он до сих пор не понимает. Ричи клянётся, что когда он поднимался по ступенькам, чувствуя боль даже в тех местах, о существовании которых не знал, он увидел мерцание той самой неоновой таблички. Она была такой же красной, как кровь на лице и рубашке Ричи, и такой же ужасной, как и вещи, что ожидают его в доме. Он дёргает ручку двери, и она оказывается открыта. Ричи удивился, когда услышал звуки включенного телевизора в гостиной. Он всегда был уверен, что его мать никогда не выходит из своей комнаты, но он ошибался. —Пришёл? – в её голосе звучит знакомая нотка усталости, которая сочетается со слабым запахом виски и чем то сгоревшим, наверное, с горшком на плите, о котором она благополучно забыла. Ричи выключает плиту и кидает кастрюлю в раковину: чёрное дымящееся кольцо на его основании свидетельствует о том, что оно, скорее всего, не поддается спасению. — Нет, мама. – Ричи заглянул за угол. Она растянулась на кресле перед телевизором, её худое лицо было залито мерцающим синим светом. Почти опустошённая бутылка спиртного стояла на стопке бумаг, рядом лежали очки для чтения и ручка. — Это просто я. Его мать разочарованно вздыхает, даже не взглянув на своего сына. Он мог умереть там, в лесу, лежать возле Патрика, трястись, рыдать и истекать кровью. Ричи задаётся вопросом: сколько бы времени заняло у неё, чтобы понять, что Ричи исчез, испарился. Несколько часов? Скорее всего, даже дней. Однажды Ричи насчитал почти четыре полных дня, когда он не видел её ни разу. — Хорошо хорошо, – тихо говорит он, поднимаясь по лестнице — спокойной ночи, мам. — И тебе – она нерешительно отвечает ему. Возможно, они снова заговорят через несколько дней. Ричи даже может представить их диалог: он скажет "Привет, мама", и она устало вздохнет одним из своих фирменных вздохов и ответит: "Привет, Ричи", и Ричи захочет умереть прямо под ее взглядом, который может быть бескорыстным и гиперкритическим одновременно. Она спросит, как у него дела в школе, и он ответит, что все в порядке. И их диалог полностью исчерпан на этом. Ричи всегда знал, что Мэгги Тозиер хотела девочку, мечтала пеленать её в розовый хлопок и украшать кружевом. И она честно пыталась любить Ричи. Он знает, через что она прошло, и они оба просто устали притворяться. Но Ричи хочет чувствовать любовь, ведь она всё ещё его мать, и она по сути должна чертовски сильно любить его, не так ли? Ричи не знает, заслуживает ли он любовь. Он ненавидит то, что он не знает. Тупая боль тяжело ложится на его плечи, когда он снимает свою обувь в ванной, окровавленную рубашку и грязные шорты. Он даже не удосуживается посмотреть на своё плечо в зеркале, а только включает воду и ставит свои разбитые очки на стойку, прежде чем погрузиться в душ. Вода настолько горячая, что становится больно, но Ричи это нравится, ему нравится, когда боль, наконец, стихает, и всё, что он чувствует — это лёгкое покалывание в кончиках пальцев. Он проводит по порезка на плече, и вода окрашивается в мутно красный, прежде чем смыться в канализацию. Хорошо, думает Ричи. Он хочет смыть все следы этой ночи, а затем и себя туда, где ему нужно. Где его мать не пьет вне себя в забвении, где его отец навещает их больше двух раз в неделю, но, по сути, в этом есть и его вина, да? Ричи полагает, что его родители когда то были счастливы вместе. Об этом свидетельствуют фотографии на их тумбочке в спальне — где они вместе улыбаются в день их свадьбы, где они на медовом месяце в Европе, где они сидеть с бокалами вина в руках, где его мать откинула голову назад, задыхаясь от смеха, где они вместе на карнавале, возле колеса обозрения, и где ее вьющиеся волосы развеваются на ветру, а пальцы липкие из за сладкой ваты. Ричи никогда не видел в реальности, чтобы они были счастливы вместе. Он думает, что возможно, все испортилось с момента его рождения. Будто с его рождением пришли ссоры, измены, хлопающиеся двери и крики. Ричи не знает, имеет ли это значение, но он уверен, что это его вина. Его родители всегда ругаются. Всегда. Обычно они спорят из за Ричи, а если не о нем, то о деньгах, о сексе, о работе, а даже если не о чем спорить, они все равно найдут причину. Ричи не может представить своих родителей, не кричащих друг другу в лицо. Он позволяет горячей воде омывать его лицо. Когда Ричи закрывает глаза, он представляет себя свернувшимся в грязи рядом с тем мертвым оленем, он представляет, как из его ушей выползают личинки, как он мучается, а его мать выпивает виски, смеется над очередной телевизионной программой, пока его сердце съедают мыши.***
Принятие душа занимает много времени — настолько много, что когда Ричи выходит из душа и одевается в самую удобную пижаму, которую только можно найти, его мать уже спит в своей спальне. Дома вновь темно и тихо, и Ричи безумно рад этому. Нельзя сказать, что здесь стало гораздо лучше, но это все равно идеальная обстановке, чтобы Ричи мог подумать о своей несбыточной мечте, где он живёт здесь один, как взрослый человек, и что у него никогда не было ни матери, ни отца. Он спускается по лестнице, чтобы перекусить, и удивляется тому, насколько сморщилась кончики его пальцев из за того, что он так долго находился под душем, хотя он даже не видел их в темноте. Это равносильно тому, что он может понять, когда телевизор в гостиной включен, а когда нет, даже если он сам сидит у себя в кровати на втором этаже за закрытой дверью. «Это потому, ч-что ты м-можешь слышать г-гудение» – так когда-то сказал ему Билл, на что Ричи тогда ответил: «Нет, это потому, что я экстрасенс.» Он идёт в обход, чтобы вытащить свой старый потрепавшийся зонт из шкафа, и его пальцы сжимают ручку, когда он слышит тихий шелест, доносящийся из кухни. Свет всё ещё выключен. Может быть, это енот или крыса. Но даже если так, он должен проверить это, потому что его мать, черт возьми, не собирается этого делать вообще. Пробираясь на ощупь на кухню, он включает свет, готовый драться, прятаться и кричать. Ему было довольно трудно что либо видеть даже на свету, ведь после душа он одел другие очки, которые были необходимы ему для нынешнего состояния его зрение, но они были слишком тесными для его головы. Однако, он быстро и легко ориентируется, ведь злоумышленник оказывается почти на голову ниже его, и более озабоченный вскрытием новой коробки Froot Loops. — Привет, – говорит Ричи, опуская зонт — ты просто ребенок. Мальчик, который на данный момент совершает набег на его кухню, поворачивается и смотрит на него, и Ричи удивляется тому, насколько черны были его глаза. Будто ему их кто-то выколол и вставил вместо них черные бусинки, но скорее всего, у него просто была черная радужка глаз, которая сливалась со зрачками. Но это не отменяет факта, что когда он посмотрел на Ричи, кудрявый почувствовал себя будто бы голым, и по его телу пробежали мурашки. — Какого черта ты здесь делаешь? Нет ответа, даже спустя минуту. — Как ты сюда вошёл? — Дверь. – хладнокровно ответил мальчик, будто это все объясняет, и, кажется, он больше сосредоточен на том, чтобы увидеть, что находится на верхней полке шкафчика. — Что ты здесь делаешь? – повторяет Ричи, и он чувствует, будто его сердце прямо сейчас выскочит из его горла. — Бег. — Я имел ввиду, что ты, например, делаешь на моей кухне? Хотя, знаешь, забей. От чего ты бежишь? — Дом. – Ричи замечает разочарованный взгляд на лице мальчика, и почему то ему вдруг хочется ему чем то помочь. — В этом шкафчике лежат миски. – говорит кудрявый, указывая на шкафчик, до которого пытался дотянуться вор. — А молоко? — В холодильнике. – Ричи махнул рукой на жужжащий, не совсем белый блок. Мальчик подходит к холодильнику, открывает его, и, изучив его содержимое, поворачивается к Ричи и спрашивает: — Шоколадное молоко? – Ричи смеётся над этим. — Я что, по твоему, Скрудж МакДак? – мальчик смотрит на него, ничего не понимая, а Ричи продолжает — Я думаю, у нас где то есть шоколадный соус. Подожди. Он не находит шоколадного соуса, но находит несколько старых рулетиков Тутси, и бог знает сколько они уже лежат в этом шкафу, и скорее всего, они уже не съедобны, но Ричи даёт один рулетик мальчику. После этого он берет миску для себя, потому что, если он и собирается помогать этому вору на своей кухне, то он, черт возьми, не уйдет в свою комнату голодным. И теперь они сидят напротив друг друга за кухонным столом, перед ними две миски Froot Loops, и между ними, как на толстой паутине, висят миллион вопросов, которые Ричи боится задавать. Он ожидает, кто же заговорит первым, но у загадочного гостя, видимо, другие планы, и поэтому он просто начинает есть. Серебро ложки отражает свет, и Ричи клянётся, что в этот момент его зубы выглядели слишком острыми. — Почему ты здесь? – Ричи пытается быть сострадательным, ведь этот ребенок пока кажется безобидным, настолько бызобидным, насколько может быть ночной нарушитель со слишком острыми зубами. И он явно голоден. — Я следовал за тобой. Оу. Ричи вдруг стало холодно. — Ч-чего? — Я последовал за тобой. – повторяет мальчик. — Откуда? — Лес. — Ты был там? В лесу? Ты видел меня? Мальчик кивает. — Ты... Ты видел, что там было? Патрик — это тот, кто был там со мной. Тот, кто с ножом, ты знаешь? Он все всегда портит. Это во-первых. Во-вторых, он был на мне, а в следующее мгновение он лежал на земле с окровавленным и разорванным горлом. Ты видел, кто это сделал? Ты знаешь, что это было? Ричи хочет слышать ответ. Хоть какой то. Ему нужен какой-то другой ответ, не тот, который сейчас материализуется у него в голове, и из-за которого его живот скручивается от страха. Он хочет, чтобы это все было сном. Он хочет прямо сейчас открыть глаза и оказаться лицом в грязи и с ножом в спине. Но Ричи никогда не получает того, что хочет. Все, что он получает, это пустой, но в то же время наполненный эмоциями взгляд. Не такой, которым на него смотрит мама. Он не может понять этот взгляд, потому что чувствует, что тонет в этой пустоте. Голос в его голове говорит: «беги, беги беги», но это все равно нереально. Это точно был медведь, или волк, или ещё что-то. После долгого молчания и пары ложек хлопьев, он все же решается спросить: — Кто ты? — Я Эдди. Ричи издает странный звук, похожий на истерический смех. — Приятно познакомиться, Эдди. Я Ричи, может, ты уже знаешь это, я не знаю. Но я имел ввиду что ты не... – боже, это звучит чертовски глупо — Ты не человек, не так ли? Больше всего Ричи хочет, чтобы этот мальчик – Эдди – прямо сейчас засмеялся ему в лицо. Он хочет, чтобы Билл, Стэн и остальные вышли из кладовой с покрасневшими от смеха лицами и слезами на глазах, чтобы сказали ему: «Ты бы видел свое лицо, балабол! Серьезно, грёбаный вампир?! Боже, пожалуйста!» Ричи так сильно этого хочет, но ничего не происходит, и мальчик не смеётся. — Мама – отвечает Эдди. — Твоя мама... – Ричи проглатывает застрявшие в горле хлопья– Человек? — Да. — И твой папа тоже? — Нет. И это именно тот ответ, которого Ричи боялся, и теперь он даже не знал, что ему делать, кроме как того, что он делал всегда — продолжать говорить. Продолжать говорить до тех пор, пока не проснешься. — Вампиры не настоящие. – он не знает, почему чувствует себя так глупо, будто сказал какую то ерунду. — Я настоящий. – ясно говорит Эдди. И Ричи не может с этим поспорить. Есть вампир, который сидит за кухонным столом, ест Froot Loops и ведет с ним разговор. Или, по крайней мере, пытается. — Зачем ты это сделал? — Что сделал? — Ты напал на него, заставил его шею кровоточить.– слова не кажутся реальными из его рта, он как будто слушает не свой голос, а какое то помойное дерьмо из наушников на полной громкости. Глаза Эдди стали ещё больше и темнее, хотя, казалось, куда ещё больше, и Ричи вновь чувствует, как их темнота медленно поглощает его. — Он причинял тебе боль. — Ну, да.... Но ведь мы с тобой даже не знакомы. Эдди предпочитает игнорировать его вопрос, и вместо этого спрашивает: — Почему он причинял тебе боль? — Потому что он мудак, вот почему. На лице мальчика вновь непонимание. — Он сукин сын. Молчание. — Он просто не хороший парень, понял? Мальчик, кажется, все хорошо понял. — Ой, – Эдди проглатывает хлопья — Ты в порядке? — Могло быть и хуже. – Ричи правдиво отвечает, чувствуя боль в плече, а затем также сует ложку в рот и проглатывает хлопья. — Спасибо. — Пожалуйста. – слова звучат странно из уст мальчика, будто он никогда раньше их не произносил вслух. — Думаю, я должен тебе, а? – Ричи нервно хихикает. Мальчик, сидящий напротив, медленно моргает, как кошка, и на мгновение Ричи охватывает страх, что он прямо сейчас может оказаться разорванным в клочья. Но затем мальчик пожимает плечами и продолжает трапезу. В тусклом свете кухни Ричи замечает на его подбородке остатки крови. Он почему то начинает думать об олене. Его живот скручивает. — Я приму это как да. Они сидят несколько минут в тишине, сопровождаемой лишь звуком жевания Эдди, и когда он доедает, он берет миску в руки и выпивает из нее оставшееся молоко. Ричи улыбается и делает то же самое. Это заставляет Эдди казаться более менее человечным. — Я ищу его. – наконец говорит мальчик, немного сдвинувшись с места. — Кого? — Моего отца. — Ты поэтому убежал? — Да. И он тоже убежал. Ты мне поможешь? — Помочь найти его? Эдди кивает и выглядит расстроенным и грустным. — Пожалуйста. У Ричи просто миллион вопросов, таких как: «Кто ты на самом деле? Откуда ты пришел? Ты собираешься убить меня прямо здесь и сейчас?», но он не задаёт их, а лишь щурится через отвратительно толстые линзы его очков. Под глазами Эдди темные круги. Его волнистые волосы, должно быть, очень мягкие, но на данный момент они просто торчат в разные стороны, и некоторые пряди свисают на лоб. На его бледном лице разбрызганы веснушки, и, честно сказать, он бы выглядел достаточно мило, если бы не кровь на его одежде. Он выглядел так, будто сбежал с места преступления. Затем Эдди зевает, и взгляду открываются заострённые резцы, обрамлённые