Чёрный мир. Книга 1

Ещё не разлепив век, Саша по заведённой привычке потянулась к телефону, но быстро себя одёрнула. То, что приснилось сегодня, наговаривать не хотелось. Она очутилась в комнатушке, где на диване сидели слева Сева, а справа Бояркин. На Севе, она запомнила чётко, были шорты и олимпийка не привычно чёрного, а ярко-синего цвета. С памятью на одежду Бояркина было хуже, но как будто на нём был его обычный спортивный костюм. Бояркин устроился нога на ногу, скрестив руки на груди, у Севы же была более расслабленная поза — он сидел по-турецки, опираясь на отставленные сзади руки. Саша некоторое время постояла глядя на него сверху вниз. Он на неё не смотрел, медитировал на болтающийся у самого живота свисток. Сашу привлекли его белокожие ноги, она тихо присела рядом и провела кончиками пальцев по внутренней поверхности его бедра, совсем немного не добравшись до паха. У Севы сбилось дыхание, а Бояркин вдруг спросил: — И откуда у тебя, Макарова только талант такой взялся? — Какой? — резко обернулась к нему Саша. — К соблазнению мужчин! Какой глупый сон. Сон-перевёртыш. Это Сева её ласкал, правда, не по ноге, а по руке, и это у него талант к соблазнению женщин, по крайней мере, таких ненормальных, как она. Всегда считала себя сметливой, а тут не поняла, к чему он ведёт. Только привыкла к мысли, что не вызывает у него ничего кроме жалости, и вот, здравствуйте! Он заявляет, что хочет, чтобы у них всё было по согласию, а она только задним числом понимает, что он имел в виду. Ударила его по замеченному краем глаза стояку, и тут, наконец, осенило. Дальнейшее его поведение только подтвердило подозрения — в ванную он удалился, понятно с какой целью. На что он рассчитывал, интересно? Что она к нему присоединится? В воображении ожила сцена. Он прислоняется к двери, — как и ей, ему только дай на что-нибудь опереться, — и смотрит с высоты своего роста с усмешкой. — Есть хочешь, Саша? Я приготовил для тебя что-то особенное. Так примерно он и должен был сказать, он же, как выяснилось, любит намёки. Представлять дальше Саша не стала, уже сейчас накрыло дурнотой. Сева волновал её до покалывания в животе, когда был застёгнут на все пуговицы, но будучи раздетым, ничего кроме омерзения не вызывал. Она вспомнила слова Рыжова, что с таким отношением к мужчинам оставаться ей старой девой. Похоже, всё к тому и шло. Саша вспомнила, что с Рыжовым она тоже разругалась. Догнав её, он, как и следовало ожидать, пристал с расспросами. Не без стыда она призналась, что Сева её домогался. Рыжов сначала не поверил, а потом расхохотался. — Так ты радоваться должна, что наш тормоз, наконец, снялся с предохранителя. Не этого ли ты хотела, детка? Больше она с ним до самого утра не разговаривала. Ужас как хотелось домой, но тёте она сказала, что осталась на ночь у матери, а матери скинула сообщение, что давно сидит дома. Получалось, что нельзя было появляться у своих до утра. До десяти вечера катались на общественном транспорте, потом сидели в кафешках, гоняли чаи и кофе. Почуяв приближение боли, несколько раз вызывали такси. Рыжов вызывал, она бы на такое конечно, не отважилась. Он же присаживался рядом с водителем. Сообщение от Севы Саша удалила, не читая, раз написал, значит, чувствовал себя виноватым, всё правильно она про него поняла. Услышав сигнал, как назло не совпавшего с вызовом такси смс, Рыжов так отчаянно пытался вырвать телефон, что чуть его не кокнул. Бесполезно пытался. Всё же вне симбионта он был слабенький. Саша невольно задалась вопросом, как он мог Тарасову однажды глаз подбить, и тут же нашла на него ответ: у Тарасова такая же бледная, склонная к появлению синяков кожа, как у неё, пожалуй, достаточно было её слегка тронуть. Слабости Рыжову, впрочем, могла добавить боль. И часу с их отъезда из дома Севы не прошло, как у него снова разболелись зубы, а успокоить их было нечем, — ампулу с новокаином он прихватить забыл. С такими зубами ещё целоваться собирался по-взрослому! Как же Саша радовалась теперь, что не далась. Только такой травмы на всю жизнь ей не хватало. В семь утра она только домой заявилась. Сонная тётя пристала с расспросами, еле от неё отделалась. Закрылась, и, не раздевшись, рухнула на кровать. Проснулась в два пополудни от звонка с незнакомого номера. Поняла, что звонил Рыжов, — последний человек которому хотелось ответить. Отключила звук, и занялась любимым по пробуждению делом — сначала сон вспомнила, потом вчерашний день. Сон ещё ничего был, но день! Сначала отчим нервы поднял, потом Сева, наконец, Рыжова чёрт знает сколько часов, пришлось терпеть. Прочла всё-таки смс от него, он спрашивал, во сколько сегодня за ней зайти. «Только у меня бабла мало осталось, попробуй хоть немного раздобыть». Написала, что ни во сколько, она сегодня с дядей покатается, «а ты Андрюша, иди кататься с любимым Севочкой». Что он ответил, читать не стала, вряд ли там была любезность. Теперь предстояло уговорить дядю. Конечно на такси он тратиться не будет, но на общественном транспорте компанию составить может. Значит, она хотя бы до десяти, а по маршруту до центра, возможно до одиннадцати, не будет корчиться от боли. Саша ломала голову над тем, что ему сказать, но так ничего кроме женских болей не придумала. Скажет, что чего только не пробовала, ничего не помогает кроме езды на тёплом автобусе. Или лучше тётю попросить? Дяде уж очень стыдно в таком признаваться. Но дядя умеет помолчать, а тётя способна выносить мозги часами. Смелости придал сам приступ, впервые Саша выбралась с ним из комнаты, прошла на кухню, где дядя разогревал себе ужин, и через стоны объяснила ситуацию. Дядя издал вздох сожаления. Понял, что ужин откладывается. Катались с небольшими перерывами до десяти, Саша втыкала в телефон, дядя утолял голод булками. Унылое вышло времяпровождение, но эффективное, Саша чувствовала недомогание, но не боль. Попросила дядю не говорить тёте, где они были. «Скажи, что к другу твоему ездили, или ещё что придумай». Дядя повёл себя предсказуемо, начал упрашивать обратиться к врачу, Саша пообещала, что так и сделает, если через несколько дней боль не пройдёт. Так незаметно минули каникулы, назавтра надо было тащиться в школу, и Саша заранее места себе не находила. Она и так-то всегда после каникул боялась вернуться в школу, а тут ещё намечалась опасность столкнуться с Рыжовым и Севой. Сева поздним вечером трижды звонил. Ни одного смс, только звонки, совсем на старости лет поехал кукухой! Проснувшись, Саша первым делом засела в туалете, при мысли о школе — напала медвежья болезнь. В надежде, что ей позволят остаться дома, пожаловалась тёте, но та только отсыпала невыносимо горькие, — как жизнь моя, подумалось Саше, — таблетки нош-пы. — Вот выпей, и всё пройдёт! Саша выпила, но ничего не прошло, от нервов нош-па не спасала. Ново-пассит Саша прикончила ещё в прошлом месяце, оставался корвалол, его и накапала. — Что, ещё и сердце болит? — Нервничаю, — призналась Саша. — Ты в первый раз в школу идёшь? Что за глупости такие?! Который год Саша мучилась, а до тёти никак не доходило в чём тут дело. Первые два урока прошли спокойно, но Саша никак не могла унять нервную дрожь. Изредка поглядывала на выписавшегося Бояркина, тот на неё не смотрел. Выходить в коридор было страшновато, Рыжов не явился, но Сева наверняка здесь; как Саше было известно, у него сегодня уроки в параллельном классе. Боялась, она, как оказалось, не напрасно, вышла и сразу же услышала его оклик: — Макарова! Попыталась слиться с толпой, но растерявшись, пошла не к лестнице, а к повороту коридора, совсем забыв, что свернув туда, угодит в тупик. Дверь в конце крыла вела в младшую школу, а та всегда стояла на замке. Слыша настойчивые шаги за спиной, Саша с отчаяньем заглядывала в классы. Может вбежать? Нет, на такое ей не хватит смелости. — Саша, остановись, пожалуйста! Останавливаться было никак нельзя, но дальше ходу не было, Саша упёрлась в запертую дверь. Почувствовав себя загнанной в угол, обернулась с вызовом. На учителе был насыщенно синий, как небо по осени костюм. На неё он не глядел, рассеянно подтягивал, спустившийся к животу свисток. Сашу замутило — с небольшими поправками всё прямо как в последнем, ясно запомнившемся сне. — Отвали от меня, наконец! — выдохнула она. — Что за фамильярность, с каких это пор мы на «ты»? Подперев стену плечом, Сева перевёл взгляд на кеды, тоже синие. Говорил как всегда мягко, то ли не злясь, то ли умело скрывая раздражение. — С тех самых! — задохнулась Саша. — Ты мне тыкаешь, я тебе тыкаю! — На «вы» к тебе обращаться? Можно было раньше сказать. Александра?.. — Просто Александра! — Хорошо, просто Александра, — он усмехнулся, — я вам звонил вчера, почему не отвечали? Ладно меня, Андрюшу игнорируете. Он-то вам что сделал? — Вы оба у меня в печёнках сидите! — Вот как? Я удивлялся поначалу, почему у такой умной, привлекательной девчонки ни друзей, ни парня нет, а теперь понимаю. — Мне просто этого не надо! Не надо отношений. — А их вам так часто предлагают? — В последнее время, да! Целых два счастья на меня свалилось! Сева снова издал смешок, но быстро посерьёзнел. — Поверьте общаться с вами для меня тоже небольшое удовольствие, но я чувствую долг вас предупредить. Мы вчера с Андрюшей на машине чуть не въехали в Чёрный мир. Оба видели как над мостом, — мы тогда на него только въезжали — раскинулась гигантская арка, а за ней чернота. Непроглядный мрак без звёзд. Время было ещё не позднее, но кроме нас на мосту никого не было. Просто жуть, но я был так заворожён, что у меня даже мысли не возникло нажать на тормоз. Андрюша жаловался, что сам тормоз, но он как раз быстро сориентировался, остановил машину. Пришлось её потом отгонять задним ходом. Что удивительно, на мосту всё ещё никого не было, только добравшись до поворота на мост, мы увидели первую машину. Мы мимо вас потом проезжали, я вам звонил, боялся, что вы до сих пор катаетесь. Андрюша предложил посмотреть, не горит ли у вас в комнате свет. Свет горел, я немного успокоился, но сегодня мне снова стало тревожно. Так вот, просто Александра, если вы переживаете приступы, катаясь на такси и прочем транспорте, держитесь подальше от мостов. Это всё, что я хотел вам сообщить. Мог бы конечно попытаться объяснить конфуз на кухне, но я этого делать не буду. Ведь вам, я так понимаю, необходим был повод к расставанию, а тут всё так удачно устроилось… — Устроилось?! — прошипела Саша. — Вы сексуально озабоченный, как и Андрюша ваш! — А может это вы, Александра сексуально озабочены? Подумайте над этим. Он развернулся и размашистым шагом ушёл от неё. Саше захотелось его догнать, взять палку и хорошенько пройтись по долговязой фигуре, как по тому невинному сельскому тополю. Ярость клокотала в груди, требуя немедленного выхода. Сил сидеть на уроках дальше не было, немного потянув время, — надо было дождаться, пока старый извращенец возвратится в своё логово — Саша направилась к выходу. Дома поставила игру-мочилово, но скоро поняла, что не сумеет пройти даже один уровень. Спала-то сегодня вполглаза. Проснулась с натёкшими в уши слезами. Вспомнила, как Сева перед самым пробуждением грустно окликнул её по имени. Началась истерика, слёзы лили ручьём, пришлось второй раз за день накапать себе корвалола. «ПМС у меня, что ли?» — недоумевала Саша. Ближе к вечеру решила проверить смартфон. На нём оказалось больше десяти пропущенных вызовов, все от Рыжова. «Ты чего мне названиваешь?» — подавив раздражение, спросила в смс. «Сева заснул за рулём! Я который час плачу. Мне так плохо!» Спину и шею будто огрели крапивой, по ногам разлилась слабость. Задать самый важный вопрос никак не получалось, пальцы так дрожали, что не попадали по сенсору. Надо было звонить. — Андрей? В ответ донеслись только всхлипы. — Он?.. — горло перегородило спазмом. — В коме! Снова всхлипы и судорожные вздохи. — Ты дома? — Да! — хныкнул Андрей. — Хорошо, я сейчас приду. В памяти совсем не отложилась дорога, будто Саша не шла, а телепортировалась к дому Андрея в мгновение ока. Выйдя на звонок, Андрей прижался к ней и долго рыдал в плечо. Она старалась держаться, но слёзы бежали сами собой, стекая за ворот свитера. Кожа на шее от мокрой шерсти нестерпимо зудела. — Он же такой хороший, я так его люблю! — наконец смог говорить Андрей. — Я так виноват, так виноват, надо было всегда быть с ним рядом! Ни на минуту не оставлять! — Если здесь кто-то виноват, то я. Это я предложила идею с машиной. Он ехал к тебе? — Да! — ответил Андрей, и сразу перешёл к разговору с самим собой: — Он же вчера не спал. И эти его отрубы, как я не подумал?! Это же можно было предсказать. Как, как?! Он точно очнулся, часто моргая, чтобы сбросить слёзы, поглядел на Сашу. — Если он умрёт, я не этого не переживу. Наложу на себя руки! Клянусь, Санёк! Он так громко восклицал, что разлаялся Дружок. Саша рассеянно тронула голову пса, он сразу успокоился, иначе было с его хозяином, уставившись в стену, он продолжил себя клясть. — У тебя есть выпить? Я бы сейчас выпила, — решила отвлечь его Саша. Когда он её обнимал, от него остро тянуло спиртом, Саше захотелось выпить, а лучше напиться в хлам. — Есть! Я обычно немного у дядьки таскаю, но сегодня мне всё равно, пусть меня изобьёт! Может легче станет! — Его родственники в курсе? — Да, деда Толя воет, позже поеду к нему. Сын обещал прилететь. Санёк, почему не я? Я же хотел умереть, хочу умереть по сотне раз на дню! Саша ответить не могла, ком в горле давил так, что казалось, прорвёт кожу. Андрей протянул неполную бутылку. Горлышко приятно оплело губы, но водочные пары были Саше неприятны, пришлось зажмуриться. Язык обожгло, а когда сглотнула, пробило болезненным ознобом. — За закуской не хочу идти, — извинился Андрей. Расположились в его комнате, сели прямо на пол, прижавшись лопатками к двери. Андрей опять содрогнулся от рыданий. — Из-за него сбили замок! Всё здесь напоминает о нём. Даже плакат с Куртом! Помнишь, я говорил, что у него такая же ямочка на подбородке… Я его матом посылал. Самого любимого своего человека — матом… — Ну, хватит! — не выдержала Саша. — И так тошно. Вспомни, как с ним общалась я. Она снова глотнула. Сами собой всплыли воспоминания о сегодняшней беседе. Он ведь был добр с ней, всегда оберегал, а она! За что за него так взъелась? За то, что он оказался мужчиной? Какой сюрприз! А что если он и вправду умрёт? И что если Андрюша, как и обещал, отправится вслед за ним? Нет, она этого не хочет! Прекратить общаться, но знать, что эти двое живы и здоровы — это одно, расстаться из-за смерти — совсем другое. Но что делать? Что в этой ситуации зависит от неё? Кровь пузырилась в голове. Было от водки такое ощущение. За рыданиями пришло отупение. Следующий глоток уже не вызвал неприятных ощущений, она будто отпила воду. Андрей отобрал бутылку. Посмотрел на свет. — Блин, Санёк, ты мне почти ничего не оставила! — Тебе ещё к деду ехать. — Да! — скривился он. — Это тяжело, я хотел подготовиться. — Притащиться к нему пьяным? — Может, ты поедешь со мной? — просиял Андрей надеждой. — Он милый, не такой как Сева, но тоже ничего. Знаешь, он о Севе чего сболтнул? Что он у него не от мира сего. — Про меня то же говорят. — И про меня… Саша заметила, что на Андрее по-прежнему её штаны и футболка, так наверное и не снимал с того дня. Вспомнила она и о куртке Севы, собирающей пыль под её кроватью. Снова навернулись слёзы. — Ещё дед сказал, что вторая жена Севы разбилась на машине. Он сильно переживал, что сын сел за руль, как чувствовал, чем всё обернётся… — Разбилась? — Ага, я так понял, она на тебя была похожа, но не по характеру. Боевая женщина была, упрашивала Севу сдать на права, но так и не упросила, села за руль сама. Ну и… — А я всё не могла понять, почему он с такой грустью на меня посмотрел, когда я заняла его место. — Язык заплетался, и ещё смертельно хотелось курить. — У тебя сигареты есть? — Есть, я всё ещё мучаю ту пачку с импотенцией. — Андрей опять скривил лицо, глаза от слёз были уже не голубыми, а красными, как гитара в углу. Икая, протянул Саше сигарету. Снял тарелку с возвышающейся на табурете стопки, поставил на пол как пепельницу. — Санёк! Я не могу больше, мне так больно! Он прижал кулак к груди, опустился, будто сдувшийся шарик, уткнулся ей в плечо и затрясся от рыданий. Наконец отстал, прикурил сначала себе, потом поднёс зажигалку к сигарете Саши, — она тупо держала её между зубов. Саша затянулась, чувствуя, как тело потеряло в весе, а взгляд — в фокусе. — Солнце уже село, а боли нет! — вдруг заметила она, глянув одним глазом за окошко. — Да, странно… — пробормотал Андрей. — Я хочу боли! — Я тоже, — закашлялся Андрей. — Почему так?.. Я сегодня никуда не ездила… Может это всё специально симбионты подстроили, чтобы мы разбились? Как думаешь? — Думаю, что лучше бы разбился я! — Слушай, а я ведь не спросила у тебя, как ты узнал, что Сева заснул за рулём. Тебе врачи дозвонились по его телефону? — Не совсем… Сашу прошибло потом. Неужели он видел? — Он за мной пораньше хотел заехать. Вчера мы с ним в спортмаг ходили, он сказал, что чёрный костюм ему поднадоел, но мне показалось, что он что-то недоговаривает. — Это из-за меня, — догадалась Саша. — Впрочем, неважно, продолжай. — Ну вот, я сказал, что к его глазам подходит синий. Он мне ещё кое-чего купил, хоть я и не просил, а на следующий день обещал сводить меня до покатушек в парикмахерскую. Не нравилось ему, что у меня чёрти что на голове. Договорились мы на четыре, но в назначенный час он не приехал, и я заволновался. Это для меня норма, а он-то пунктуальный. Сел я в маршрутку, едущую по его обычному пути ко мне, и… — Ну, хватит рыдать! Андрей часто задышал, и так себя успокоив, продолжил: — Увидел из окна его машину и рядом скорую. Сразу приказал водиле тормозить, но он и не пошевелился! Знаешь же этих мудаков! Не положено не на остановке. Я хотел сам выскочить, но тут меня ждал облом. Автоматическая дверь! Скорая увезла Севу прямо у меня из-под носа. Я начал звонить на его телефон, не сразу, но ответили… — Голос пресёкся, продолжил Андрей сбивчивым шёпотом: — Знаешь, я ведь и старика своего не видел… Меня на кухню мачеха не пустила, сказала, что взорвался газ, и что она уже вызвала газовую службу. Я сонный был, поверил ей! Как-то не пришло в голову спросить, где старик-то, с утра пораньше. А он с простреленной башкой под столом валялся. У Севы тоже что-то с головой! Неужели и его я больше не увижу?! Андрей завалился набок, Саша снова его тряхнула. — Тебе ещё к деду ехать! — Да, оставлять его никак нельзя! Вдруг он помрёт, и Сева не захочет возвращаться! Андрей опять плакал навзрыд, в перерывах бормоча: «За что, господи, за что, он же такой хороший». Саша накинула на него куртку, завязала каким-то чудом шнурки, проводила на остановку. Пока всё это проделывала, в голове звучала просьба Севы присмотреть за ним. Домой дошла на автомате, память ног не подкачала, хотя вело порядочно, один раз даже упала, зацепившись, кажется, за свою же лодыжку. Надеялась, что никого ещё нет, но все были в сборе. Тётя конечно с порога всё поняла, начала кричать. Саша не раздеваясь, ввалилась в ванную, включила воду, заткнула уши пальцами и замычала «ом». Когда вытащила пальцы, крики смолкли. Пыхтя, разделась, залезла под душ. Взгляд через некоторое время пришёл в фокус, и одновременно с этим напала сонливость. Боясь заснуть прямо в ванне, Саша принудила себя из неё вылезти. Из коридора не долетало ни единого звука, но не было ли это ловушкой, что если тётя поджидала её прямо за дверью? Саша решилась приоткрыть створку. Припала ухом к щели. Телевизор бубнил в зале, значит, был шанс незаметно прошмыгнуть к себе. От ванной до комнаты было всего несколько шагов, но Саше показалось, что она кралась вечность. Наконец закрылась, упала на кровать и снова расплакалась. Никогда ей так не хотелось поддержки, как сейчас, но рассчитывать на это не приходилось. Оставалось только снова позвонить Андрею, — единственному человеку в целом свете, кто мог разделить её горе. Андрей ответил после первого же гудка, сообщил, что они с дедом теперь плачут, пересматривая детские фотографии Севы. Представив эту сцену, Саша почувствовала, что снова готова разрыдаться, теперь уже на сухую, всё что можно было выплакать, она кажется, выплакала. — Ладно, если ты не против, я посплю, — свернула она разговор. — Рубит после водки. — Да, конечно, не буду тебя беспокоить. Забылась сном с вопросом: «Где вы, Всеволод Анатольевич?» Сева явился, кажется, по первому же зову. Он висел совсем голый на фоне плотной тьмы. Нагота его не вызвала ни стеснения, ни отвращения, тело так светилось, что внешность едва узнавалась. Саша снова мысленно спросила, где он. «В Чёрном мире», — также напрямик в мозг ответил Сева. — « Я думал, что тут будет холодно и темно, но холодно и темно у вас! Здесь множество существ и все они любят друг друга. Представляешь, Саша? Любовь в этом мире заменяет жар звёзд!» «Вернитесь. Вас любят и здесь!» — попросила Саша. «Нет!» — неожиданно враждебно отреагировал он. — «Я не хочу обратно. Если хочешь, иди ко мне, но обратно не зови. Всё! Отбой. Не отвлекай меня». Саша снова проснулась в слезах, наполовину высохших правда, так что не представлялось возможным определить, когда именно она их выплакала. Сколько она проспала, тоже было неясно. Вставать не хотелось, но во рту было гадко, и мучила жажда. Свет на кухне решила не включать, приоткрыла дверцу холодильника. Не могла отлипнуть от чайника, пока живот не округлился так, что стало трудно дышать. «Вода — жидкость без цвета, вкуса и запаха», — вспомнила Саша определение из курса химии. Эта жидкость, к сожалению, была со вкусом и с запахом, в ней явственно ощущались металл и гарь, а на последнем глотке в рот попала взвесь известковой накипи. Саша с отвращением выплюнула её, поставила опустевший чайник под кран, и пока он наливался, уставилась в окно. В доме напротив погасли ещё не все огни. Обычно Саша находила в их сочетании буквы и цифры, но сейчас мучительно хотела быть одним из людей за ними, всё равно кем, лишь бы не знать Севы, а значит не чувствовать горя от его потери. Как же прав был Булгаков, которого она цитировала Андрею. Человек именно, что смертен… и смертен внезапно. Как же она допустила такую оплошность? Всегда такая осторожная была, так тяжело шла на сближение, а тут раз за разом соглашалась на встречи, отвечала на звонки и смс. Теперь Сева не приобнимет её робко, не завалит память смарта так похожими на родительские сообщениями. Как же они её раздражали совсем недавно. А теперь… Саша прилепилась пылающим лбом к стеклу. Сам собой из горла вырвался протяжный стон. Из коридора одновременно с этим донеслись шаги. Среагировать Саша не успела. Только глаза прикрыла на щелчке выключателя. — Проснулась, алкашка? Тётя достала чайник из-под крана, поставила на плиту. Чиркнула спичкой, заставив Сашу поморщиться от запаха серы. — Что молчишь? — Отстань, — вяло огрызнулась Саша. — Можешь выметаться к матери. — Что?! — Что слышала. Не справляемся мы с тобой. Совсем в последнее время от рук отбилась. Не учишься. Чёрт знает, где мотаешься. И уже не только вечерами, но и ночами! Да, мамаша твоя мне звонила, сказала, что ты от неё с мальчиком ещё днём уехала. Теперь вот напиваешься, и табаком от тебя за километр несёт! — Ты же обещала мне, что я поживу у вас до окончания школы! Из глаз снова брызнуло, как будто вода из чайника восполнила запас слёз. — Обещая это, я не предполагала, что ты пойдёшь по наклонной. Всё! Хватит с нас! Отчим быстро тебя к порядку приучит. — Да я лучше на улице буду жить, чем с ним! Припомнились кадры из любимого клипа Enigma — Beyond The Invisible. Начинается всё с чёрно-белой съёмки. Отец или скорее отчим распекает девушку с дредами. Она хватает наушники, надевает их перед зеркалом, и сбегает из дома. Несётся по заасфальтированной улице, и вдруг оказывается в цветном лесу. Пространство под одним из деревьев залито льдом, на нём катается пара фигуристов, а трое мужчин со странными головными уборами — по-видимому, жители потустороннего мира выставляют им оценки. Оттанцевав, фигуристы обнимаются, и растворяется в воздухе. Один из членов жюри берёт рыжую девушку за руку. Немного пройдясь, они тоже исчезают. С первого же просмотра Саша проассоциировала девушку из клипа с собой, возможно потому, что она тоже была рыжеволосой, а может, потому что Саша, сколько себя помнила, грезила о побеге. «Надо будет загуглить перевод текста песни», — задумалась она. Раньше это ей отчего-то в голову не приходило, околдовывала сама музыка. — Ты слышишь меня? Я с кем говорю! — не унималась тётя. — Да, жди, что я переселюсь на улицу! Всё! Отбой. Не отвлекай меня, — невольно процитировала Саша слова Севы из сна. Тётя собиралась ещё что-то сказать, но Саша, за неимением наушников, прикрыв уши ладонями, сыграла героиню клипа: дала дёру, но не на улицу, а в комнату. С облегчением закрылась. Загуглила перевод: «Я смотрю в зеркало И вижу себя, вижу со стороны Мне нужно пространство для моих желаний Я вынужден погрузиться в свои фантазии Я знаю, как только я прибуду Станет всё возможно Потому что нет нужды прятаться За невидимым миром Закрой глаза Просто почувствуй и пойми Что это явь, а не сон Я в тебе, а ты во мне Пришло время Разорвать узы жизни Если ты последуешь за мной, ты увидишь Что там по ту сторону реальности». Долго водила по строкам плохо смотрящими глазами. Как же в тему! «Пришло время разорвать узы жизни, если ты последуешь за мной, ты увидишь, что там по ту сторону реальности». Примерно так она и поняла слова Севы. Если это конечно был он. Не верилось, что сейчас он находится на границе жизни и смерти. Утром же ещё такой живой был, явился к ней в обновках, ехидничал. Теперь Саша удивлялась своей реакции. Что её так разозлило? Не издеваться он над ней пришёл, а предупредить, как она в своё время предупреждала Максима. От схожести их ухода от неё, — что Сева, что Максим повернулись к ней спиной в школьном коридоре — нашла дурнота. Как теперь хотелось кинуться за Севой, обнять его крепко-крепко, запретить садиться за руль. Зная, что он уже один раз чуть не расстался с жизнью на дороге, подала такую идею. Она виновата в произошедшем, ей и думать, как всё исправить, пока есть, хотя бы мизерный шанс. Но возможно ли это? Есть ли способ намеренно попасть в Чёрный мир? Саша вдруг вспомнила рассказ Севы о поделке, что он вытащил из сна. В трансе набрала Андрея. — Санёк, ты знаешь, который сейчас час? — хрипло спросил он. — Да пофигу, когда такое дело! Слушай, а та хреновина, благодаря которой вы попали в Чёрный мир, она ещё жива? — Нет, Сева снёс её на свалку. — Понятно, ладно, а я уже понадеялась… — в горле противно пересохло. Она несколько раз сглотнула. — На что? — Он в Чёрном мире, так мне, по крайней мере, сказало сновидение. Мы все в нём были, а значит, можем попасть туда снова. И… может… вытащить его оттуда. Андрей скептически хмыкнул. — Как? Через сон? Мне вот вообще ничего не снилось. Одна темнота. А ведь я на его диване заснул. Уверен был, что приснится! Тут же его запах… Он громко всхлипнул. — Андрей! Андрей! — раскричалась Саша. — А та запись! — Какая запись? — Которую, я слушать не захотела! Симбионт её на твоей гитаре наиграл! Где она? — На ноуте у меня. — Отлично, пойдём к тебе домой. — Когда? Сейчас? — Именно! Тем более меня из-за нашей пьянки из дома гонят. Только зайди за мной, у вас там не очень район. — Эй, у нас район элитный! — Да, но он соседствует с бараками. — Окей, думаю, деда Толя будет не в обиде, если я его оставлю. Он сейчас спит, напоил я его всякими успокоительными. У Севы тут прямо аптечный склад — на все случаи жизни. — А как ты вошёл-то? — Старик ходит же потихоньку, открыл мне. А теперь я с ключами, он дал мне запасные. Если тебя гонят, переселяйся сюда или ко мне. Нет проблем. Приятно было услышать такое предложение, но она конечно бы на него и за миллион долларов не согласилась. Лучше уж бомжевать. Улизнуть незаметно было непросто, некоторое время Саша не находила в себе силы даже выйти из комнаты. Но всё же решилась, тенью проскользнула по коридору, и вслепую всунув ноги в кроссовки, принялась возиться с входной дверью. Боясь, что ключ выдаст её громким скрежетом, проворачивала его по миллиметру. Закрывалась уже с меньшим трепетом, всё равно стало, если кто проснётся. Теперь-то её не поймать. Столкнуться с кем-нибудь в лифте в этот час было вряд ли возможно, но во время спуска её всё равно потряхивало, и вода казалось ещё немного и выльется обратно. Андрей ждал у подъезда. Дрожал от холода, несмотря на то, что на улице было десять с плюсом. Лицо опухшее, красное, глаза — щёлками, — престарелый алкаш с бодуна. Саша надеялась, что у неё видок получше, хотя красоваться тут было не перед кем. — На такси доехал? — Ага, не надо было его отпускать? Я же не знал, когда ты выйдешь… — Ничего. Есть ещё время до рассвета, — поглядела Саша в сторону востока. Сторона была такая же тёмная, как и три другие. — Успеем… — Успеем что?.. — Не тупи, думаешь, почему я тебя о записи спрашивала? Решила заценить, какой из тебя гитарист в четыре часа утра? — Саше вдруг стало стыдно за свою язвительность, голова Андрея с каждым словом всё глубже уходила в плечи. — Хочу провести ритуал! — смягчила она голос. — Не помнишь, что вы с Севой на кухне делали? — Сейчас мозги не варят, но на месте, думаю, вспомню. — Твои нас впустят? — Ещё бы они не впустили меня в собственный дом! Хотя это и не нужно, у меня есть ключи. — Ты прямо ключник. — Санёк… — Что? — со снова взвинтившимся раздражением отозвалась она. У нее, наконец, появилась чёткая цель, не хотелось сейчас отвлекаться на разговоры. — Думаешь, что из этого что-то выйдет?.. — Последнее, что бы мне сейчас хотелось слышать, это твоё нытьё! — отрезала она. — Я не ною! — возразил Андрей, хватаясь за бок. Она так разогналась, что мальчишке пришлось догонять её бегом. — Просто не уверен… — А надо быть уверенным! Давай, соберись! Как ты собрался и перестал употреблять это своё «типа». Да, я заметила! Оставшуюся часть пути одолели молча. Андрей только периодически всхлипывал, действуя Саше на нервы. Вошли так тихо, что не разбудили пса. Чуть не наступив на него, Андрей приложил палец к губам. Дружок, к удивлению Саши, хозяина послушался, только едва слышно ударил землю хвостом. Наверх пробрались, затаив дыхание. Разделились. Андрей сразу направился в комнату, а Саша вынуждена была заглянуть в туалет, выпитый чайник теперь всей мощью давил на мочевой. Войдя в комнату, наступила на тарелку, служившую им пепельницей. Андрей не потрудился её убрать. Саша хотела выругать его, но осеклась — не время сейчас для такого. — Давай к двери придвинем тумбочку! — предложил он, наконец, под взглядом Саши, убрав тарелку с прохода. Тумбочка оказалась тяжёлой, у обоих, пока её двигали, выступила испарина, зато дядьке с тёткой непросто было теперь войти. Поработав, Саша поспешила к окну, и так-то мутило, а тут ещё не выветрившийся запах курева. Открыла, с жадностью вдохнула сырого воздуха. Андрей возился с ноутбуком, нетрудно было догадаться, что на нём у него такой же срач, как и в комнате. — Нашёл! На десктопе же, но у меня там столько ярлыков, что сам чёрт ногу сломит, — подтвердил он Сашину догадку. — И название, наверное, абракадаброй? — Ага, я всегда файлам вслепую названия печатаю. А у тебя не так? Саша против воли улыбнулась, за ней тоже такой грешок водился, но признаваться в нём мальчишке не хотелось. Опять помянет принцип подобия, а то и скажет, что они буквально созданы друг для друга. — Как думаешь, наушники нужны?.. — И как мы вдвоём их разделим? — Да, ты права, колонки включу. Куда сядем? На диван? — Да, наверное… Саша занервничала, но посмотрев на Андрея, вмиг успокоилась, вряд ли в таком состоянии он к ней полезет. Дышал Андрей несмотря на приоткрытое окно надсадно, будто из комнаты выкачали весь воздух. — Вроде бы я Севу за руки взял, и сидели мы напротив. — Хорошо, давай сядем напротив. Но как мы в ноутбук тогда будем смотреть? — Вот чёрт, точно! На лице мальчишки отразилась мыслительная деятельность, но Саша сомневалась, что в таком состоянии он сможет что-нибудь придумать. И тут её саму осенило: — У тебя же был планшет! Он всё ещё работает? — Санёк! Как же варит у тебя голова, сейчас всё сделаю. Вай-фай на нём отвалился, но так-то он работает. Я на нём комиксы читаю. «Знаю я твои комиксы, показывал ты мне их», — подумала Саша автоматически. Андрей воткнул флэшку с переброшенной с ноута записью в планшет. — Как раз и в наушниках послушаем, ты — планшет, я — ноутбук. Достал пару наушников — вкладыши и накладные. Саше протянул вкладыши. Настроил воспроизведение и приставил планшет сзади крышки ноутбука. Саша увидела превью. Андрей на нём выглядел намного красивее, чем в реальности, прямо ангел златовласый. «Вот так и влюбляются во всяких видеоблогеров», — подумала она. Ещё пришла мысль, что и сама она, наверное, на видео, при определённом освещении, конечно, могла бы смотреться приятно. Но сниматься она бы в жизни не решилась, да что там сниматься, — выйти на видеосвязь! — Руки как держать? Как будто надо подавить волю? — Не помню, Санёк! — Ну вот! Ты что же не помнишь, в какой позе очнулся? — Руки-то мы разжали! Но сначала точно держались за них. — Хорошо, давай я нажму тебе большими пальцами на запястья. — Почему ты? — Потому что я боюсь твоего симбионта! — Мой хотя бы своих намерений не скрывает, а твой — тёмная лошадка. — Ты тоже что ли, боишься? — Нет, я же тебе говорил, если бы можно было поменяться с Севой, я бы поменялся! Рот Андрея скривился, Саша резко дёрнула его за руку. — Прекрати! Мы вытащим его! Надо настроиться на это. Включаем воспроизведение, и я жму тебе на запястья. — А глаза? Надо смотреть видео, как думаешь? — Откуда мне знать! Давай сначала посмотрим, а потом, если не получится, просто послушаем музыку. Андрей неожиданно энергично кивнул. — Попробуй выровнять дыхание, — посоветовала Саша, — мне кажется, мы должны войти в транс, что с таким ритмом как у тебя вряд ли получится. Закрой глаза и успокойся. — Успокоиться?! Ты сейчас серьёзно? — Ты не медитируешь, разве? Сидя на матах, пел же «ом»! — Я придуривался просто. — Э-э, ладно… Давай ставь ролик на повтор, может он тебя и расслабит! Он включил, она тоже тыкнула на треугольник воспроизведения. Мелодия была странная, то тягучая, то резко убыстряющаяся. Саша не верила своим глазам, руки Андрея так порхали, что размывались в световые пятна. Она думала, что симбионты черны, откуда же свет? Тут её будто током пронзило. Когда Андрей в конце игры, на миг оторвал взгляд от гитары, глаза его полыхнули золотом. — Ты заметил свет на себе? — воскликнула Саша, когда Андрей неловким движением стянул наушники. — Я думал, это от лампы. Она же светила на меня. — Не знаю, твои глаза, они тоже, как мне показалось, излучали свет. Андрей тяжело вздохнул. — Какое это имеет значение? В Чёрный мир мы не вошли. — Сева тоже светился в моём сновидении! Таким же золотистым светом! — Постой-ка, а мне ведь он жаловался, что последние дни почти не спит из-за света. Только начинает засыпать, как под веками вспыхивает. Спрашивал ещё, не мучаюсь ли я тем же. — Что бы это могло значить? — Не знаю. Может, громкость уменьшим? — Давай! — Ставь на предел слышимости. Отрегулировали звук. Со светом Андрей тоже решил разобраться, вспомнил, что на кухне он не горел. В темноте светились только экраны. Саша, наверное, с полминуты моргала, пока глаза не привыкли. Она снова включила воспроизведение, нажала на жилистые запястья мальчишки, и разрешила музыке себя увлечь.