Чёрный мир. Книга 1

Из сна его вытолкнуло электрической волной. Выгнувшись на неприятно жёстком, несмотря на сложенное втрое одеяло полу, он глотнул воздух ртом. Медленно выдохнул тоже через рот — нос оказался забит соплями, и невольно припомнил последний сон перед просыпанием. Сначала концовку, но скоро память добралась и до начала. Он обнаружил себя на перекрёстке рядом со школой. Обычно здесь оживлённое движение, но во сне не было ни одной машины, только крест пустого асфальта. Равномерное серное освещение не давало теней. Став по центру перекрёстка он сжал пальцы у живота и выбросил невидимый, но ощутимый канатик в направлении четырёх сторон света, начиная с востока. Давление в солнечном сплетении ощущалось и сейчас, как будто оттуда и впрямь что-то торчало, — новый фантомный орган. Осознание себя после долгого сна всегда занимало время, и Андрей был благодарен этим минутам. Минутам без боли. Вспомнив своё имя, он заторопился. Может тупость чувств и ума смягчат удар? Он потянулся к телефону, но быстро понял, что не сможет говорить — горло тонуло в вязкой, никак не желающей сглатываться мокроте. Он вспомнил, что такого не наблюдалось после путешествия в Чёрный мир. Не чувствовал он ни малейшего недомогания, не то было сейчас. Ноги, казалось, вязли в полу, но всё же довели до туалета. В зеркале отразилось помятое, со следами полотенца лицо. Веки опухли, до минимума сужая поле зрения. Андрей растерялся, не зная с чего начать — с соплей или мокроты, казалось, в нос и глотку запихали медузу. Извлекать её оказалось одинаково трудно с обоих мест, Андрей оглох, голова сделалась чугунной. Зато теперь он нормально дышал и мог глотать. Приподнял футболку, — было такое чувство, что живот прирос к позвоночнику. Вспомнить, когда он в последний раз что-то ел, не выходило. Аппетита не было, и всё же Андрей пошагал на кухню. Как будто ещё не вся мокрота вышла, надо было горло горячей водой смочить. Пока шёл, корил себя, похоже он нисколько не лучше Санька — тоже тянет время. Надежда пока была, но после звонка, кто знает… Андрей громко простонал, отгоняя мрачную мысль на самом её подходе. Кухонные часы показывали половину первого дня. Автоматически Андрей сделал чай. Заглядевшись без мысли на окно, передержал пакетик. Горечь вышла такая, что щедро бухнутый сахар не смог её перебить. Пары глотков хватило, чтобы замутило. Предположив, что это может быть от голода, Андрей решил погрызть хлебную корочку. Пока он этим занимался, глядя на всё тот же белёсый прямоугольник окна, в двери заскрежетало. Идти смотреть, кто пришёл, Андрей не стал, прятаться в комнате — тоже. Так и стоял, пытаясь отыскать переходы в будто валиком раскатанной пасмурности. Скоро на пороге кухни нарисовался немолодой усатый мужчина, как смекнул Андрей — дядя Санька. Лицо его Андрею понравилось, простое такое, располагающее, с лучами морщин в уголках глаз. — Проснулся, жених? А что корку-то жуёшь? Можно же нормально пообедать. — Тошнит, — признался Андрей, едва себя слыша. — Заболел? Вместо ответа вылетела отрыжка. Андрей показал пальцами на горло. — Мне надо идти! — выдавил он в перерывах между рвотными позывами. — Подожди! Ответь мне на один вопрос. Насколько у тебя серьёзно с Шурой? — Мы друзья. — Друзья? Ты девчонку чуть в подъезде не изнасиловал! — У меня белая горячка была! — сообразил Андрей. — Ты в свои годы алкоголик уже? И куда твои родители смотрят? — Нет у меня родителей! Андрей кинулся в туалет. Согнулся над унитазом и выплевал перемешанный с крошками чай. Полегчало, но теперь тело било дрожью. Мужчина заглянул в проём. — Перепил вчера? — Нет, это от переживаний… — отозвался Андрей противным, дрожащим не слабее тела, голосом. И вдруг его осенило. — Я — Андрей, а вас как зовут? — Павел Григорьевич. — Павел Григорьевич, а можете позвонить? — Позвонить? Кому? — Отцу Всеволода Анатольевича. — Физкультурника вашего? От произнесения любимого имени так сдавило горло, что Андрей сумел только кивнуть. — И что спросить? Жестами Андрей объяснил, что не может говорить. Он вышел, налил воды, и только выпив, вернул себе дар речи. Теперь он понял, каково это неметь от спазмов в горле. Санёк тогда не играла. — Спросите как он… Павел Григорьевич взял протянутый смартфон, такой невыносимо спокойный, будто собрался спросить о какой-нибудь ерунде вроде погоды. Как же Андрей ему завидовал. «Господи, господи, пожалуйста!» — молил он мысленно, до боли кусая щёки изнутри. Когда услышал, что Всеволод Анатольевич очнулся, то сполз на пол. Только через несколько минут, наплакавшись в стену, смог поблагодарить Павла Григорьевича за счастливую новость. Тот накапал ему остатки корвалола. Попивая неприятно бьющую в нос жидкость, Андрей дозвонился до Санька. — Очнулся. Она потребовала подробностей, но Андрей не смог ничего сообщить, его снова мутило. Теперь вырвало водой вперемешку с корвалолом, но отняв лицо от унитаза, Андрей встретился в зеркале с совсем другим отражением. У него была улыбка до ушей. Андрей был взбудоражен, но тело так ломило, что скоро он возвратился в комнату. Прилёг и сразу провалился в сон, теперь уже сладкий, лёгкий. Проснулся, когда за окном было уже темно. В комнате тоже стоял полумрак — на лампу было накинуто полотенце. Девчонка сидела за столом, что-то сосредоточено чертя в тетрадке. — Саня! — окликнул он её. — Мне же это не приснилось, правда? — Нет, я говорила с дядей, он подтвердил. — Господи боже, какое счастье! Как же не терпится с ним поговорить! Скорее бы это стало возможно! — Ты такой счастливый… — наконец оторвала Санёк взгляд от тетрадки. — А ты нет? — удивился Андрей. — Я боюсь. Вдруг он теперь инвалид… И ладно если только ходить не может, а то ведь… Представить страшно. — Эй, не пугай меня! Андрей не без труда сглотнул, о таком он даже не думал. Да и когда было думать, он ведь только и делал, что спал. Организм не в первый раз находил в этом спасение для психики. — Не буду, прости. С ним должно быть всё хорошо, — не слишком уверенно проговорила Санёк. Андрей вскочил с кровати, походил туда-сюда, его снова мутило. — Ну вот, зря я тебе это сказала… — Он же совсем недолго в коме пробыл! — Да, конечно, я уже гуглила, люди месяцами лежат и восстанавливаются. Просто у меня мало информации, вот я и додумываю. — Санёк, а где моя одежда? Ты её не выкинула, случаем? — Нет, а что? — Я все телефоны, что у Севы были в мобиле, перенёс на бумажку. Он мои джинсы постирал, но с бумажкой ничего не случилось, я карандашом писал. Дома, кажется, переложил её в штаны… Ну, где одежда-то? Появилась у меня одна идейка… — Под кроватью. Андрей вытащил любимые штаны и футболку. — А куртка Севы где? — Я её в шкаф повесила. Твои вещи так и не решилась трогать… Если честно, противно было. — Так говоришь, будто я ими говно подтирал, — обиделся Андрей. Бумажка по счастью оказалась в кармане. — Валерик! Думаю, это его друг. Пусть он разузнает, что с Севой. — Ты не побоишься ему позвонить? — С радостью уступлю тебе! — огрызнулся Андрей. Санёк комично отгородилась руками. Дозвонился до Валерика он почти сразу. Мужчина по голосу ему понравился, произнёс «алло» с протяжным «о», как будто флиртовал с девчонкой. Робость Андрея сразу улетучилась. Он спросил, не друг ли это Всеволода Анатольевича. Валерик подтвердил, что друг. Андрей рассказал, что с Севой случилось, после чего попросил разузнать подробности у его сына, номер которого не без отвращения продиктовал. Валерик пообещал, что всё сделает. Через некоторое время он сам Андрею перезвонил, успокоил его: «Всеволод в сознании, но латать его ещё будут долго. Не волнуйся, ученик, я за ним пригляжу». Андрей захлебнулся счастьем. Рассказал всё Саньку, она выдавила улыбку. — Да что с тобой? Ты как будто не рада! — раздражился Андрей. — Я рада, на самом деле рада. Но могу я тебя кое о чём попросить… — Конечно! — Если ты… ну… — Ну что? Давай уже рожай быстрее! Ты мне, кстати, поцелуй должна, не забывай! — Андрей хрюкнул в подушку. — Если всё будет нормально с Севой, можешь ему не говорить, что я волновалась за него?.. — Что? — Андрей так удивился, что даже присел. — Это ещё почему? — Мне так будет удобнее. — Ты реально псих! — Только что понял, что ли? — Она прерывисто вдохнула. — Мы с ним так плохо расстались, но я так подумала… меня это полностью устраивает. Мне слишком тяжело общаться с ним. — То есть, ты его даже не навестишь, когда это станет возможно? — Нет, скорее всего. Не знаю… — Но ты же его, чёрт возьми, любишь! — Я предпочитаю любить издалека. Не говоря по телефону и не встречаясь физически. — Значит, и меня еле терпишь? Вместо ответа она вздохнула. — Понял, сейчас уйду! Пакет только мне дай для моих вещей! В руках я их что ли, попру! Санёк встала, открыла шкаф, вытащила пузатый пакет, вытряхнула вещи из него на кровать. Ничего интересного среди них не было, взгляд зацепился только за весёлые варежки, Андрей не помнил, чтобы хоть раз видел их на Саньке. Она протянула опустевший пакет, и вдруг спросила в несвойственной себе заискивающей манере: — Ты в школу завтра придёшь? Андрей не ответил. — Ну, вот обиделся, как будто я сама себе не противна. Если бы только не быть собой… — А я многое отдал бы, чтобы быть тобой! — сорвался Андрей. — Тогда Сева, наверняка, ответил бы мне взаимностью! — Не думаю. Я для него малолетка. Он так мне и сказал. — Возраст фигня в сравнении с полом! — Э-э, ну это да… Не поспоришь… Не попрощавшись, Андрей вышел в коридор. Санёк бесила так, что хотелось её стукнуть. — Подожди! Ты же будешь держать меня в курсе? — нагнала она его на пороге. — А тебе это интересно? — Конечно! Прошу звони мне, а лучше пиши. Я тебе скину свой профиль, чтобы ты на смс не тратился.