Засохшие Сады

Жить с маленьким ребенком в одном доме оказалось не так плохо, как ты тебе казалось сначала. В первую очередь ты выставила свои правила — ничего не ломать, не лезть в твою спальню, не трогать личные вещи, спрашивать перед тем, как что-то взять и самое главное, не выходить из дома. Своей незваной гостье ты выделила диван в гостиной, пару подушек, одеяло, плед и несколько старых сорочек и платьев. Более чем милосердно с твоей стороны. Конечно, ты очень боялась оставлять ее одну — мало что может случиться! Маленький ребенок — это же живое воплощение хаоса, которое приносит с собой только шум и разрушение. Но брать девчонку с собой ты не могла, а дела политические сами себя не сделают, поэтому пришлось рискнуть. Вопреки опасениям, Франсин вела себя спокойно и не пыталась уничтожить твое старое захламленное логово. Она не капризничала, не кричала и не устраивала истерики, слушала все, что ты говорила, и ела все, что ты давала. В свободное время девочка устраивалась с книгой, рисовала за столом в гостиной или дремала там же, на коврике у камина. Ты и сама не заметила, как привыкла к ней — она была незаметной, тихой и совершенно не мешала твоей обычной жизни. По крайней мере, первое время. Хотя Франсин и не привередничала, у нее были свои причуды — некоторые более приметные, некоторые ты стала замечать заметно позже. Ты уже знала, что любознательная девочка любит задавать вопросы; поэтому первым делом ты вырыла из глубин книжного шкафа «Историю монстров» и грохнула на стол перед ней.  — Если хочешь остаться здесь, нужно знать, как все устроено. А я не воспитательница в детском садике, чтобы этим заниматься. Ты наивно надеялась, что книги избавят тебя от лишних назойливых вопросов, но куда там. Девочка проглотила огромный том за пару дней и донимала тебя, пока ты не поставила условие — не более пяти странных заумных вопросов за день. А то у тебя голова лопнет. И от обязанностей воспитательницы тебя, как оказалось, никто не освобождал. — Почему у тебя нет слуг? Ты ведь герцогиня, правда? — как-то раз спросила девочка, обходя особняк в очередной раз. Она исследовала каждую пылинку в твоем доме, но не заходила в те места, которые ты запретила. Умница. — Потому что они мне не нужны. Я и сама прекрасно справляюсь с работой по дому, — и Франсин, и Азриэль одновременно хмыкнули. Пожалуй, ты слегка преувеличила. Может, стоит завести служанку? Повесить на нее уборку и девчонку одновременно… Хорошая идея, но найти нужную кандидатуру будет сложно. — А как же стража? И твои подданные? — продолжила Франсин, беспокойно качаясь на цыпочках. Ты устало вздохнула. — Стража мне тоже не нужна. Если кто-то сунется ко мне в дом, я надеру ему задницу так, что мало не покажется. А мои подданные прекрасно живут и работают в городе. Им не нужно постоянно крутиться вокруг меня. — А как насчет… — начала она, но ты прервала расспрос. — Слушай, малышка, наша власть работает не так, как у вас, людей. Я тебе лучше книжек принесу, ладно? Там лучше написано. Она неуверенно кивнула, но продолжила молчаливо наблюдать за тобой. Да, ты не слишком-то походишь на особу королевских кровей, верно? Особенно стоя у грязной плиты в потрепанном халате рано утром, проснувшись после четырехчасового сна. Впрочем, оказалось, что это были самые простые вопросы из тех, что есть в ее репертуаре. Конечно, Франсин — ребенок не в меру любознательный и умный, но ее ход мыслей порой сбивал тебя с толку. Осмелев, она часто прибегала к тебе, устраивалась рядом и спрашивала что-нибудь озадачивающее, вроде «А здесь водятся драконы?», или «А эти руины построены до пятьдесят восьмого года до Нашей эры, или после?», или…  — А зачем тебе рога? …или это.  — Что?.. Ты оторвалась от вязания и повернулась, чтобы найти глазами сидящую у кресла девочку. Она положила голову на подлокотник и внимательно смотрела на тебя, ожидая ответа. То есть, это была не шутка. — Ну, рога, — объяснила Франсин, как будто это ты здесь была мелкой глупой девочкой. — Они же тебе для чего-то нужны, верно? У самцов тоже такие есть? Ты сражаешься с другими монстрами за социальное доминирование? Почему-то в этом случае ты и правда чувствовала себя мелкой глупой девчонкой. И ехидный смех Азриэля в твоих ушах совсем не помогал сосредоточиться. — Или теперь ты используешь их как-то по-другому? От длины рогов зависит твоя привлекательность для другого пола? Они играют какую-нибудь роль в брачных ритуалах?  — Я что, по-твоему, похожа на барана? — прорычала ты сквозь зубы. В ушах звенело от чужого хохота.  — На козла. Ну, немножечко, — девочка невинно улыбнулась. — Но больше всего ты похожа на кошечку. Большую, белую и пушистую кошечку. Тяжело вздохнув, ты откинулась на спинку кресла. Ну да, ты, великая и ужасная Чариэль Дриимурр, правительница Подземного мира, похожа на милую кошечку, кто бы сомневался. Заткнись, Азриэль.  — Так, слушай. Мать-природа подарила мне рога потому, что ей захотелось, понятно? Так же, как и тебе она подарила не в меру сообразительные мозги. Поэтому иди и займи их чем-то более интересным, ладно?  — Ладно, — спокойно отозвалась девочка и спустилась на пол. Вскоре она свернулась на коврике рядом, раскрыв книгу. В такие моменты ты порой задумывалась, что же творится в ее переполненной знаниями голове. Но вряд ли ты когда-нибудь поймешь. Помимо горячей любви к книгам и всемирной истории, у нее были и другие причуды. Например, еще она любила камни; как оказалось, у нее есть целая коллекция, которая пряталась в разных местах… и на части которой ты периодически наступала, когда шла по каминному коврику. Любила она проводить время, роясь в мусоре в твоем подвале — может, это заменяло ей любимые раскопки, или была какая-то другая причина, ты не знала. Еще у нее была странная привычка пристально следить за тобой. Часто, когда ты вязала или готовила, она сидела вдалеке и смотрела, что ты делаешь. Иногда ты даже не знала, где она, только чувствовала запах где-то поблизости. Как будто она боялась показаться тебе на глаза и отвлечь. Хотя тебя порой и раздражали ее выходки, ты относилась к ним спокойно: это ребенок, что с нее взять? Иногда даже интересно было узнать про очередной ее странно специфический интерес. Или отвечать на ее вопросы долгой историей из жизни, пока она с удовольствием слушает. Ну, и кое-какую пользу она тоже приносила. Несмотря на раздражающее сравнение с кошкой, ты просто обожала, когда девочка зарывается пальцами в густой мех на твоей спине или мягко чешет его под шеей. Сама Франсин в общем-то наслаждалась этим не меньше тебя. Иногда, смотря на то, как девочка валяется или играет рядом с тобой, не боясь, ты сильно задумывалась — надо же докатиться до жизни такой. Твой отец, без шуток, охренел бы, если бы увидел, как ты нянчишься с человеческим ребенком. Да что там, ты и сама не подумала бы. И все же… в тебе проснулось чувство, присущее каждому монстру. «Милосердие, » — сказал Азриэль. Взаимопонимание, ответила ты. Монстры добры и сострадательны, но они никогда не могли понять, почему ты ненавидишь людей, почему ведешь себя так яростно, почему так горько в твоей душе. Ториэль не могла этого понять, пусть и выхаживала тебя десятилетиями. Но ты, ты помнишь и понимаешь все, и для твоей жалости есть более веские причины, чем просто доброе сердце. Эта девочка заслужила твое снисхождение, твое уважение и свое место в твоем доме. Она менялась у тебя на глазах; из тихого, забитого ребенка она становилась любопытной и озорной искательницей, которая не стеснялась потягать льва за хвост. Ну, или не льва, а тебя. К ее чести следует признать, она заранее попросила прощения, прежде чем дернуть за кисточку и умчаться прочь под твой озлобленный матерный рев. Азриэль вновь вмешался. «Она хочет узнать твои границы. Как ты будешь себя вести», — сказал он и хихикнул. — «Ты тоже вела себя как сумасбродная истеричка первое время. Хотя в глубине души ты такой и осталась!». Ну спасибо за комплимент, Рей. Хотя тебе пришлось признать его правоту. Не только потому, что он очевидно лучше тебя разбирался в психологии, но и потому, что действовать прямо и резко ты не могла. Вспышка твоего гнева попросту убьет девчонку, — а это не совсем то, чего ты хотела добиться. Пускай Азриэль разбирается с этим дерьмом, раз ему охота. Найдя девочку позже, Рей решил устроить свой фирменный серьезный разговор — точь-в-точь как его мама когда-то. Устроившись на заднем сидении собственного мозга, ты жевала несуществующий попкорн и наслаждалась зрелищем, которое неизбежно разворачивалось следом.  — Я знаю, — пробормотала девочка, опустив взгляд. — Просто какой смысл спрашивать? — Во-первых, потому что это невежливо, — поучал ее Азриэль. — Во-вторых, я бы не стала ворчать на тебя, если бы ты просто попросила разрешения. — Я имею в виду… какой смысл спрашивать, если ты все равно скажешь нет?  — Ну… тогда я бы не ругалась на тебя… — Ты бы все равно ругалась, — перебила его Франсин и скрестила руки. — Неважно, что я делаю, люди все равно будут кричать на меня. По крайней мере, я могу сделать то, что хочу. Азриэль замялся, и теперь-то настала твоя очередь смеяться. Ну давай, великий воспитатель детей, ты же лучше знаешь, что делать! Что, возиться с ребенком сложнее, тем казалось? Ну-ну, кто бы мог подумать. Уж точно не ты.  — Так, послушай, — ты опустилась на колени рядом с понурой девочкой. — Я понимаю, что тебе интересно, но все же. Если тебе что-то нужно, или хочется, или просто в голову ударила мысль — сначала спроси меня, а потом делай, иначе у нас будут проблемы. Ты ведь этого не хочешь? И я не хочу ругаться на тебя.  — А ты дашь погладить свой хвост? — она наклонила голову, с интересом ожидая твоей реакции. — Нет, — тут же резко рявкнула ты. Девочка раздосадовано поникла. На самом деле ты понимала ее. Она с самого начала знала, каким будет ответ. Этим ответом заканчивались все ее странные детские вопросы и просьбы, как когда-то заканчивались твои. «Нет», «Нельзя», «Оставь меня в покое», «Отстань», «Иди к черту». Так или иначе, все приведет к ссоре — так зачем спрашивать? Ты устало выдохнула.  — Хорошо. Ты можешь погладить мой хвост. Но с одним условием. — Франсин смотрела на тебя с осторожной надеждой. — Ты будешь спрашивать моего разрешения, ладно? Я злая ворчунья, но я не всегда говорю нет. Она кивнула и с хихиканьем набросилась на твой хвост. Аккуратно щупала его, взяла кончик в руку и нежно поглаживала его как хомячка. Ты заворчала. Впрочем, бывало и хуже. Ты не Ториэль, но может быть, чему-то сможешь ее научить. Позднее, это натолкнуло тебя на мысль. Как-то раз ты спросила, хочет ли она научится готовить, на что получила мгновенное согласие. У тебя обычно не хватало времени устраивать ей уроки каждый день, но ты старалась поддерживать их регулярно — это был хороший способ направить вашу энергию в плодотворное русло. К тому же, тебе нравилось выступать в роли умелой наставницы, а девочке — готовить сладкое и получать твои похвалы. — Не разбрасывай тесто. Если липнет к рукам, посыпь их мукой. Вот так. Она раздраженно фыркнула, но настойчиво продолжила месить руками дрожжевой комок. Липкое и мягкое тесто не хотело принимать форму красивых витых булочек, несмотря на решительные усилия Франсин. Ты терпеливо наблюдала за ее стараниями и оценивала разрушения. Несмотря на бардак, усталость и застрявшее в волосах тесто, девочка продолжала пытаться и делать идеальные косички. Тебе нравилось ее упорство. Но кому-то придется отмывать муку со стен и пола… и этот кто-то точно не ты, хех.  — Ладно, не переделывай уже. Давай-ка я тебя сменю. Франсин устало вздохнула, вытерла руки о грязный фартук и смахнула со лба испарину, оставив на лице белые мучные полосы. Подняв противень с булочками, ты плюхнула его на плиту, чем заслужила недоуменный взгляд от своей помощницы. — Разве их не нужно запекать? — Этим я сейчас и займусь. Сосредоточившись, подняла руки над плитой и выпустила пригоршню слабого белого пламени. Огоньки плясали над поверхностью, согревая вас жаром, но ты не давала им упасть и превратить булочки в пепел. Девочка напряженно следила за процессом, едва не засовывая в огонь свой чумазый нос. Ты едва не уронила огонь на деревянную столешницу, но быстро собралась. Минута, и многострадальные булочки были, наконец, готовы. — Они уродливые, — оценила свою готовку Франсин. — Ничего, не с первого раза, — отскребая выпечку лопаткой, ты разложила ее по тарелкам. — К тому же, какое первое правило хорошей булки? Важно то, что внутри. И внутри они будут потрясающие. — Не думаю, — угрюмо хмыкнула девочка. — Я же их готовила. — Вот именно. А знаешь, кто тебя учил? Я. Я тебя учила. А у меня не бывает невкусной выпечки. Так что иди помой руки, а я займусь чаем. Как и ожидалось, неряшливые снаружи булочки оказались мягкими и сахарными изнутри, и с минимумом шерсти в тесте. Все-таки готовить выпечку гораздо лучше руками, не покрытыми мехом. А вечернее чаепитие становится куда приятнее, когда за столом есть собеседница, которая с радостью выслушает спонтанную лекцию о сортах и заварке улуна. Впрочем, этим вечером тебе тоже не удалось отдохнуть как следует. — Да блять! — назойливый телефонный рингтон скоро доведет тебя до нервного тика. — Ну что еще? Раньше нельзя было позвонить? Девочка прихлебывала остывающий чай, молча наблюдая за твоим разговором. Ты старалась не ругаться матом при ней, но получалось вообще-то не очень. — Прости, малышка, — пробормотала ты, откладывая телефон. — Не хотела материться. — Да ладно, — она пожала плечами. — Ничего страшного, я привыкла. Ты скривилась. — Да-да, ты взрослая девочка и все знаешь, но нужно же соблюдать правила приличия. — Я не о том. Мой дядя постоянно ругался при мне и своих детях. Еще похуже, чем ты. Так что я правда не обижаюсь. — Я ужасная родительница, но не надо меня сравнивать с этим… человеком, — тебе было очень сложно подобрать не-матерное оскорбление. — И нет, мы в этом доме не будем грубыми, ладно? Так что прости меня, и мне пора собираться. Девочка кивнула и продолжила есть, все также наблюдая за тем, как ты перелезаешь из домашнего платья в парадное. Затем задумчиво пробормотала: — Знаешь, если ты хочешь перестать грубить, мы можем завести банку для ругательств. Ты расхохоталась в голос. — Хорошая идея, малышка, но нет. Если мы заведем банку для ругательств, то скоро там окажется вся городская казна. Это подорвет экономику, знаешь ли. Франсин довольно захихикала, прикрывая рот. — Ладно, пока меня нет, ты за главную. И убери на кухне, пожалуйста. Иначе засохшее тесто потом когтями не отскребешь. — Как скажешь, ма-ам, — игриво ответила девочка, высунув язык. Ты споткнулась о край ковра и едва не упала. Лишь потом поняла, что это была всего лишь шутка. «А мне кажется, она права», — встрял в твои мысли Азриэль. «Думаю, в тебе проснулся материнский инстинкт!». Ради звезд, Рей, не неси чепуху. Во-первых, у людей нет материнского инстинкта. Во-вторых, ты и воспитание детей — это две несовместимые вещи. Да, иногда ты можешь научить хорошему, но в общем и целом, ты — ужасный пример для подражания. Рей захихикал в твоих ушах. Он не был согласен, но ничего не сказал. И правильно. Готова поставить мешочек золотых, что это его несуществующих рук дело. Хочешь раздобрить тебя. Думает, что может побороть твою непоколебимую мизантропию. Ну-ну, Рей, ничего у тебя не выйдет. «Ничего подобного!» — раздраженно возразил он. «Хоть раз в жизни возьми на себя ответственность! Хотя бы за собственные чувства». О нет. Ни за что на свете. Тем более, когда у тебя есть портативный Азриэль, на которого можно скинуть всю вину. И неважно, что вы существуете в одном теле. Он устало вздохнул. «С детства ненавижу, когда ты так делаешь».

***

За те пару недель совместной жизни, ваши отношения сложились почти идеально. Ториэль куда больше возилась с тобой, когда ты была маленькой. Никаких истерик, проказ и лишнего шума, — она бы полюбила Франсин. И наверняка бы ставила ее тебе в пример, после того, как вы на пару с Азриэлем опять устраивали в доме первобытный хаос. И действительно, никакая из проделок Франсин и рядом не стояла с тем, что вытворяла ты, когда была маленькой. Веселые были времена. Однако кое-то тебя все еще беспокоило. Ее способность таинственно исчезать время от времени. Нередко ты возвращалась из города в отвратительном настроении, измотанная и злая. Попытки обустроить твой безопасный Приют заканчивались не так хорошо, как хотелось. Не хватало оборудования и средств, а на приведение в порядок шахты ушла добрая часть городской казны. Периодически тебе приходилось вставать рано — слишком рано по твоим меркам, — от телефонных звонков встревоженного лорда-канцлера, который сообщал тебе об очередной проблеме на горизонте. Естественно, тебя это выбешивало до крайности. И Франсин чувствовала это. Каким-то непонятным образом она всегда знала, когда ты не в духе. Как будто читала это по твоим сомкнутым клыкам, сжатым кулакам, тяжелым шагам. Ты никогда не срывала на нее свою злость — да, в общем и не смогла бы. Как только девочка понимала, что ты зла, она исчезала словно по волшебству, — даже если ты была уверена, что она была тут минуту назад. Единственным признаком того, что она все еще в доме, был след ее запаха, — но она не покажется на глаза, пока ты не успокоишься. Это… нервировало. Жестокое прошлое осталось далеко на Поверхности, но его призрак все еще жил в ней, и ты видела его отголоски. Когда ты слишком резко разворачивалась, девочка нервно дергалась в сторону; когда слишком быстро поднимала руку — она опускала голову и жмурилась; когда начинала кричать в телефонную трубку — Франсин тотчас же убегала в другую комнату. Потому что конечно, из всех детей, которые могли сюда попасть, тебе достался эмоционально травмированный и запуганный. …с другой стороны, а разве могло быть иначе? Никто не приходит в это проклятое место просто так. Включая тебя. Однажды ты имела неосторожность раздраженно ударить кулаком по столу во время разговора. Стоящая позади тебя девочка мыла посуду, стоя на табуретке. От шума она уронила тарелку из рук, и та разбилась о стальную раковину. Услышав ее испуганный визг, ты развернулась. Франсин смотрела на осколки с ужасом, явно неподходящим такой ситуации. Прежде чем ты успела среагировать, она умчалась прочь, крича извинения вслед. Вы с Азриэлем просидели в недоумении долгих десять секунд. Вздохнув, ты быстро попрощалась, положила трубку и пошла следом за девочкой. Как и ожидалось, за эту минуту она успела растворится в воздухе — к счастью, не по волшебству. Ее след петлял по особняку и вел тебя вглубь дома. И где же она спряталась на этот раз? «Спряталась?» — недоуменно переспросил Азриэль. «Но зачем ей прятаться?». Это же очевидно, дорогой. Что делают люди, когда сталкиваются с опасностью, которую нельзя ни победить, ни обогнать? Верно, они прячутся. Да, вы жили вместе, да, ты ни разу не подняла руку на девчонку — но она все равно рассматривала тебя как опасность. Не потому, что ты и правда хотела ей навредить — хотела бы, сделала бы! Нет, просто для нее это было нормой. Франсин привыкла жить с чудовищами в одном доме. Она не хотела ни испугать тебя, ни обидеть — это был инстинкт выживания. Ты нашла ее в кладовке, забившуюся между старым шкафом и стеной. Обхватив руками колени, она сжалась в комочек и беззвучно плакала, закрывшись от всего мира. Если бы не ее дрожащие плечи, ты бы даже и не поняла. Увидев, что ее убежище раскрыли, она вздрогнула всем телом, едва не ударившись, и принялась беспорядочно бормотать извинения. — Эй. Эй. Тише, все хорошо, — ты понизила голос и старалась говорить как можно нежнее. Азриэль беспокойно вился рядом, на случай, если тебе понадобится помощь. — Я не хотела тебя напугать. Прости, что так получилось. Она тяжело всхлипнула и сглотнула. Вытерла мокрый нос и осторожно спросила: — Ты не злишься? — Злюсь? С чего это вдруг? — Я устроила бардак, — девочка опять опустила глаза. Тебе едва удалось сдержать громкий смех. — Тоже мне повод. Малышка, у меня вся жизнь — сплошной бардак, а ты из-за тарелки расстроилась. Ну, брось. Даже плакать из-за такой ерунды не стоит. Азриэль взял инициативу и подошел ближе, поднял девочку на руки. Она перестала плакать и только хныкала, ухватившись за ткань твоей робы. Рей наклонился и уткнулся мордой в ее щеку, чем вызвал икающий смешок. Часть тебя вспомнила Ториэль, которая так же успокаивала тебя, когда ты была маленькой. Другая углубилась в воспоминания о том, как ты пряталась в чулане своего родного дома, дрожа от страха, пока… Размышления прервал мягкий тычок в нос. Опомнившись, ты с укором посмотрела на девочку, и она хитро улыбнулась. — А у тебя нос мокрый. П-ротому что ты кошечка. Большая д-двуногая огнедышащая кошечка. Ничего не оставалось, кроме как устало закатить глаза под ехидное хихиканье. Девочка обняла тебя за шею и прижалась ближе. Ты опустилась в свое любимое кресло, и вы долго сидели молча под треск огня в камине и слабые икающие всхлипы. Азриэль неспокойно крутился внутри тебя, но не сказал ни слова. Внутреннее смятение, вызванное обрывками воспоминаний, колыхалось внутри твоей головы, как волны на водной глади, но он боялся нырнуть вглубь. Рей знал, что ты не любишь открывать картины прошлого даже ему. Всеобщее безмолвие было даже уютным. Кажется, ты немного задремала, пока тихий голос не прервал твое погружение в сон. — Эй. Знаешь, п-почему я испугалась? — Встрепенувшись, ты посмотрела на девочку. Она положила голову тебе на грудь и полуотчетливо бормотала. — Моя тетка ненавидит, когда я что-то ломаю. Я с-стараюсь быть аккуратной, н-но у меня не всегда получается, и… ну, она всегда начинает кричать. А на крик п-приходит дядя. Она шумно вздохнула. Кажется, ты поняла, о чем идет речь. Азриэль был сбит с толку. — Поэтому я всегда с-стараюсь убежать до того, как он придет. П-потом, конечно, он все равно меня бьет… н-но он уже успокаивается, и тогда все не так плохо. Азриэль взвился и вился вокруг твоего мозга, встревоженный и расстроенный. Он не понимал, как такое может быть. Почему подобное вообще может быть. Ты не отвечала, — пусть девочка сама ему расскажет. — Еще потому, что я звука испугалась. Глупо, конечно, но… когда я слышу звук битого стекла, я начинаю нервничать. Дядя часто напивался и начинал буянить. Кричать, посуду бить, бутылки… как-то раз он разбил бутылку об меня. До сих пор шрам остался. — Она коротко, невесело усмехнулась. — В общем, я стараюсь прятаться, когда слышу шум. Не люблю шум. — Но почему… почему ты никому не сказала? Не позвала на помощь? — Это Азриэль засыпал ее вопросами, ты-то знаешь ответ. Твой жених оказался в своем положении именно из-за людей и все равно не понимал, как далеко может заходить их жестокость. Нельзя сказать, хороша ли его твердая вера в добро, или это просто глупая наивность. Ты бы поставила на второе. — Я пыталась! — обиженно вскричала девочка. Она снова опустила голову, пряча слезы. — Много раз пыталась. Полиция, социальная служба… у него давно там есть связи. Он подкупал их, чтобы не было проблем. Он бил свою жену и детей еще до меня. Конечно у него все схвачено… Франсин замолчала, будто раздумывая, продолжить ей или нет. Азриэль… среди бури его эмоций самыми отчетливыми были отчаяние и горькая печаль. Слишком эмпатичный, он воспринимал все близко к сердцу и ужасно жалел, что не может ничего сделать. Очень неприятно не иметь физического тела. Девочка ведь даже не знала, что он здесь. Она взяла твою руку в свои маленькие ладошки и нежно ощупывала подушечки твоих пальцев. Затем, поколебавшись, продолжила: — Как-то раз я пожаловалась своей любимой учительнице. Подумала, может она знает, что делать. Хех, а в итоге… она рассказала все директору. Он вызвал к себе всю семью и просто… попросил дядю так не делать. Это было так глупо, что даже смешно, — она захихикала, нервно и дерганно. Пальцы сильнее вцепились в твою шерсть. Глаза смотрели в никуда, а губы искривились в слабой ухмылке. Ты напряглась, осторожно обняла ее. Чувство оторванности от собственного тела порой преследовало и тебя до сих пор. — З-знаешь, что случилось, когда мы приехали домой? Ага, он снова избил меня. «П-профилактическая беседа», чтоб меня! — Франсин тяжело, хрипло рассмеялась. Это мало походило на смех. — А потом…! Потом он достал охотничье ружье и направил на меня. И с…сказал, что если я кому-нибудь еще наябедничаю, он убьет меня. Меня, и тетю, и кузенов, и себя тоже. П-потому что какая разница, если он все равно сядет в тюрьму, правда?! — Она запрокинула голову и расхохоталась так, будто задыхалась. — И в это время…! В-все это время… они стояли рядом и с-смотрели! Просто… смотрели! А-ха-хах! Ты потрепала Франсин по плечам и повернула лицом к себе. Она продолжала улыбаться, но из глаз текли слезы, а зубы стучали от страха. Знакомая с детства картина. Ты мягко обняла ее голову, как делала Ториэль. Девочка обхватила тебя за шею и уткнулась носом в мех на твоем плече. Истерическое хихиканье медленно затихало, переходя во всхлипы и дрожащий слабый плач. Между вами снова повисла неловкая тишина, которую ты боялась нарушить своей злобой и грубостью. А злобы внутри кипело немало — если бы не Франсин, ничто не помешало бы тебе подняться на Поверхность и устроить еще одну кровавую бойню… или хотя бы убийство с особой жестокостью. Кажется, впервые в жизни Азриэль был готов тебя поддержать. Прошло немало времени, пока девочка не отпрянула от тебя, вытирая мокрые, опухшие глаза. — П-поэтому… поэтому я убежала. Я не знала, ч-что мне еще делать. — Я догадалась, — фыркнула ты. — Кстати, не подскажешь свой домашний адрес? Мне бы очень хотелось пообщаться с твоей семьей. На повышеных тонах. С применением колюще-режущих предметов. Франсин слабо хихикнула. Ну хоть иногда твой специфический юмор помогал разрядить обстановку. — Я рада, что ты не такая, — девочка развернулась и обняла тебя со всей силы. — Спасибо. — О, ну хватит нежностей. Мне нужно сохранять репутацию, — насмешливо проворчала ты. Когда в последний раз ты кого-то обнимала? В пустом одиночестве прошло так много времени, что ты уже забыла, как это приятно.

***

Надо сказать, с этого момента ваши отношения намного улучшились. Ты давно поняла, что девочка слишком застенчивая, чтобы выражать свои чувства открыто, — поэтому свою привязанность она показывала делом. Иногда, возвращаясь из города, ты замечала, что особняк стал чище, в холодильнике стоит готовое тесто для булочек, а пустой заварочный чайник волшебным образом снова наполнен твоим любимым чаем. Ты никогда не заставляла Франсин делать уборку, но поддерживала инициативу. Приятно, когда кто-то помогает с домашней работой. Приятно, когда кто-то ждет тебя по возвращению. Приятно, когда твой дом больше не стоит пустым. Ладно, Азриэль, ты был прав, доволен? Это была неплохая идея. Если все пойдет по плану, то через пару недель ты можешь попробовать вывести девочку в город и надеяться, что все пройдет гладко. Франсин точно не доставит неприятностей, но ты беспокоилась за реакцию местных жителей. Возможно, стоит подготовить заранее речь или парочку правдоподобных отмазок… За мыслями о предстоящем ты не сразу заметила, что твоя сожительница не поднялась на завтрак, — что вообще-то было ей не свойственно. Как правило, Франсин материализовалась на кухне как только чуяла запах еды. За прошедший месяц она хорошо набрала в весе и снова обрасла детским жирком. Все синяки и ссадины затянулись, разве что шрамы еще напоминали о прошлом. Она выглядела куда более здоровой и подтянутой, чем раньше. Удивительно, как самая малость заботы и внимания могут изменить человека. Франсин еще не вставала. Свернувшись клубком на диване, девочка спряталась под одеялом, хотя ты видела, что она не спит. На твой озабоченный вопрос она виновато улыбнулась и ответила: — Что-то живот болит. Сегодня обойдусь без завтрака. — Вот что бывает, когда ешь слишком много пирожных в один рот, — проворчала ты и закатила глаза. — Ладно, отлежись пока. Если станет хуже, позвони мне. Я оставлю на кухне запасной телефон. — Между прочим, ты съела гораздо больше, — обиженно фыркнула девочка. Азриэль согласился с ней и ехидно напомнил, что стоило бы почаще ходить пешком и поменьше лежать на диване, пока вечерние платья не стали тебе малы. Ну вот, опять он за свое. Прекрасно ведь жили без этих нудных поучений. Ну подумаешь, у тебя потихоньку отрастает жировое пузико — так хорошо же, в случае голода или долгой драки тебе пригодятся запасы энергии. К тому же, это из-за шерсти оно выглядит больше, чем есть на самом деле… Нет, это не отмазка, Азриэль, ты просто опять придираешься к мелочам. День прошел быстро и без происшествий. Вечером Франсин все также лежала в кровати и почти не двигалась, она снова отказалась от еды и лениво курсировала между диваном и туалетом. Азриэль заволновался, но что ты могла сделать? Магия могла затянуть раны, но не избавить от болезни, даже такой простой, как расстройство желудка. Все, что ты могла дать ей — это слова поддержки и зеленый чай без сахара. На следующее утро все вернулось на круги своя. Точнее, так тебе показалось сперва. Франсин встретила тебя с улыбкой и молча слушала увлеченное бормотание о способах транспортировки железа с помощью магии. Только вот кое-что выбивалось из общей идиллии — едва заметный запах крови, который уловили твои чувствительные ноздри. Ты незаметно осмотрела девочку, но не заметила никаких свежих ран. Да и откуда им взяться? Если только… Длинные рукава сорочки скрывали ее руки и любые порезы, которые могли бы быть на ее коже. Ты знала, что у нее были проблемы — с самого первого дня ее появления здесь, когда ты залечивала раны на ее запястьях. Но ведь все складывалась хорошо; вы неплохо уживались друг с другом, да и ты старалась держать себя в руках. Что же могло так сильно расстроить ее, что довело до самоповреждения? В течение дня ты осторожно следила за девочкой, пытаясь понять, что случилось. На первый взгляд Франсин вела себя как обычно. Все так же лениво читала на коврике у камина, рисовала за столом, наблюдала за твоим вязанием. И все же от твоего внимательного взора не укрылось ее скрытое беспокойство: девочка вертелась на месте, то закрывала книгу, то снова открывала, бесцельно бродила по дому. Словно вынашивала в себе какой-то секрет или тяжелое решение. Вечером ты пересчитала ножи в кухонном ящике. Кажется, все на месте. В прошлом Ториэль, узнав о твоей неприятной особенности, затупила концы всех острых предметов в доме. Однако это не помогло — когда приходила жажда саморазрушения, ты находила способ ее утолить. Потребовались годы, чтобы оставить эту привычку в прошлом. Азриэль нервно молчал. Он не понимал причин, но всегда был рядом, если нужно, и не задавал вопросов. Может, тебе стоит перенять его пример? Ты не была уверена, что сможешь просто подойти к девочке и завести разговор о том, почему резать руки ради морального удовлетворения — это плохо. Черт, да она сама и так знает, что это плохо, дело-то не в этом! Решение пришло на следующий день само собой — но ох звезды, каким резким взлетом и падением оно было! Утром ты снова ушла по делам, напоследок потрепав девочку по голове и попросив не делать глупостей без тебя. Франсин кивнула, но опустила глаза и удрученно молчала. Решив поговорить с ней вечером по душам, ты вышла из дома. У тебя на уме уже собрался целый список того, что могло ее тревожить: одиночество, тоска по знакомым местам, отсутствие солнце, даже банальная скука. Азриэль слабо хмыкнул, и ты огрызнулась. Он пояснил: «Ты все-таки о ней заботишься. А говорила, что не будешь». Ради звезд, это может подождать до… когда-нибудь потом? Тебе сейчас не хочется копаться в тонкостях собственного сердца. Может быть, ты и не такая злодейка, какой себя считала. Может быть, ты и пытаешься исправить всю ту неразбериху, которая образовалась после твоих поспешных решений. Но это не отменяет всего того, что ты наворотила в прошлом. Разрушение Старого Дома, смерть Ториэль, ссора с отцом, политическая раздробленность и угроза вымирания — все эти беды принесла монстрам твоя слепая ненависть и ярость. Все это — твоя вина, и одна спасенная жизнь этого не исправит. Не исправит ни десяток, ни сотня. «Нам не изменить прошлого, Чара,» — спокойно произнес Азриэль. «Но мы можем изменить будущее. Своими поступками мы уже делаем его лучше. Мы можем искупить эту вину. Ты не одна». Ты почувствовала призрак его поцелуя на своей щеке — всего лишь слабое ощущение, которое быстро исчезло. Жаль; как хотелось бы еще раз испытать эти чувства! Его мягкие мохнатые руки на твоих плечах, мокрый нос, что трется о твою шею, длинный горячий язык, что ласкает твой собственный. Но этого не будет, больше никогда. Твое будущее мертво, как твой суженный и его когда-то прекрасные Сады. Яркое пятно у садовой дорожки привлекло твое внимание. Отступив от тропы, ты углубилась в заросли; старый терновник и сухие деревья почтительно отклоняли свои ветви перед тобой. Среди пожухлой, бурой травы, в пятнышке света с Поверхности, пробивался свежий зеленый росток. На тонком стебельке дрожал единственный ярко-желтый бутон, словно упавшая с неба капелька солнца. Ты опустилась ближе, с благоговением рассматривая это чудо природы. Казалось, что глаза тебя обманывают. Цветок! Живой цветок! Не где-нибудь в теплицах, а среди старых угасающих Садов. Прошла целая вечность с тех пор, как они росли здесь. Радость расцвела у тебя внутри — неужели не все потеряно? Может, еще есть возможность возродить Засохшие Сады? Взволнованный, но счастливый Азриэль пообещал любую свою помощь. В приподнятом настроении ты отправилась дальше. Впрочем, вечером тебя ждал еще один сюрприз. Вернулась ты поздно, поэтому глубокая тишина тебя не напрягла. Малышка наверняка уже спит, да и вам стоило бы. Перед сном ты решила немного перекусить — и только тогда заметила, что диван заправлен. Вся комната выглядела весьма опрятно, будто ее не так давно тщательно вымыли. Франсин не было видно; под вазой на обеденном столе лежал сложенный двое лист бумаги на котором виднелись неровные буквы: «Дорогой Чериель». Ты слабо хмыкнула и потянулась за бумагой. Почти месяц вместе живете, а юная сожительница так и не научилась правильно писать твое имя. Надо будет это исправить. Впрочем, содержание письма быстро согнало улыбку с твоего лица. «Дорогая Чериель! Спасибо за твое гостепреемство. Прости, что не попращалась с тобой. Я не хотела рассказывать тебе, потому что ты расстроишься. Дело в том, что я умираю. Я знаю, что нужных врачей и лекарвст тут не найти. Я знаю, я в книге читала. Мне не страшно принимать это. Когда я убежала в эту глуш, то не надеялась выжить, и не хотела. Даже когда ты приняла меня в свой дом, я думала, что это ловушка. Но ты стала другой. Ты сдержала свое слово. Ты рычала и ворчала на меня, но никогда не обидила. Я не понимаю, почему, но спасибо за это. Ты очень хорошая, даже если так не думаешь. Ты сделала меня по-настоящему счастливой, пусть и ненадолго. Надеюсь, ты не будешь плакать. Пожалуста, прости меня. Франсин Ева О’Конноли». Текст, написанный кривоватым, детским почерком, местами был размыт и размазан, словно залитый слезами. Ты перечитывала его снова и снова, но мелкие, не особо грамотные строчки не давали ответов на ту уйму вопросов, что крутилась в голове. Понимая, что ничего здесь тебе не найти, ты отложила бумагу и вылетела из дома. Поймать ее след оказалось несложно. В Руинах не было ни ветра, ни толпы с посторонними запахами, которые могли бы сбить тебя. Забыв про усталость, ты неслась по темным коридорам, в которых, кажется вечность назад, встречала незваную гостью. Азриэль в панике засыпал тебя вопросами, но сейчас не до него. Она лежала под слабым проблеском луны, свернувшись клубком на подстилке из травы и мха. Еще издалека ты услышала ее тяжелое дыхание и болезненные вздохи. Примчавшись к ней, осторожно склонилась и потрепала по голове. Девочка открыла глаза и поморщилась. — Это ты! ...а я еще не умерла. Неловко получилось. — Ради Ангела, малышка! Я понимаю, у тебя проблемы, но какого ху… какого черта? — выдохнула ты. — Мы же говорили об этом! Если что-то случилось, сначала скажи об этом мне! Представляешь, как я испугалась? — П-прости, — она отвела глаза. — Я не хотела тебя расстроить… — Мы поговорим об этом позже. А теперь объясни, что случилось. Где болит? Я могу позвать травницу, если нужно. — Это не поможет, — обреченно ответила девочка. — Не думаю, что у тебя есть лекарство от рака… или чего-нибудь такого. Она опустила голову в траву, пряча глаза. Это объяснение тебя не убедило. — Чего-нибудь? То есть, ты не знаешь, что случилось? — прищурилась ты. — Объясни конкретно. Девочка залилась краской. — Только наклонись. Я тебе на ухо прошепчу. Ты послушно склонилась над лежащей девочкой, и та обеспокоенно зашептала. Выпрямившись, ты села в траву и облегченно выдохнула. — И это все? — Что значит «все»? Я истекаю кровью уже несколько дней! — обиженно хмыкнула она. Потерев ноющую голову, ты спросила: — Малышка, кто-нибудь из взрослых рассказывал тебе про месячные? — Что… месячные? Нет? Это смертельно? От облегчения — или абсурда — хотелось рассмеяться. Вместо этого ты осторожно подняла Франсин на руки. — Пойдем домой. Нас с тобой ждет взрослый разговор.

***

В жизни каждого родителя рано или поздно наступает пора, когда юному дарованию пора узнать о тонкостях взрослой жизни. Признаться честно, ты никогда не собиралась вести подобные беседы — потому что не собиралась заводить детей в принципе. Но судьба внесла свои коррективы. Оказалось, что доходчиво объяснить ребенку особенности работы его организма — это гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. А еще очень, очень неловко. — Уф… твоя мама должна была рассказывать тебе об этом, — устало подытожила ты. — Моя мама умерла, — устало напомнила Франсин, подняв голову из ванны и смотря на тебя глазами побитого щенка. — Знаю, знаю. Поэтому это приходится делать мне. «По-моему, ты отлично справляешься!» — поддержал тебя Азриэль. Спасибо, любимый. Ты как всегда неправ, но за поддержку спасибо. Через несколько часов ты вернулась от травницы, которую бесцеремонно разбудила, и показала девочке свою сумку. — У нее не нашлось «лекарства от месячных», кхм, к сожалению, я бы взяла два… но было кое-что, чтобы унять боль. Франсин, чистенькая и завернутая в одеяло, лежала с грелкой на животе. Тебе пришлось долго успокаивать ее и объяснять, что с ней все в порядке, — кажется, в конце концов она тебе поверила. Ты же раздраженно ворчала на саму себя. Должна была догадаться, ведь точно такая же ситуация случилась и в твоем детстве! Франсин, конечно, не в меру начитанный и умный ребенок — но все еще ребенок. Без практического опыта, едва ли видавший хоть что-то в этой жизни. Ей все еще нужен взрослый, который может научить тому, о чем не пишут в книжках. Нужна была ты. — Лекарство должно подействовать через некоторое время. Так что полежи пока и постарайся уснуть. Девочка кивнула и настойчиво протянула руки. Раздраженно поворчав, ты наклонилась и позволила ей погладить твой мех. — Прости меня, — повторила она уже в сотый, кажется, раз. — Перестань. Ты не виновата. Ты осторожно положила голову у изголовья, и девочка тут же обняла ее. Некоторое время вы лежали молча, и от теплой, спокойной тишины у тебя слипались глаза. — Спасибо, — в полусне ты расслышала бормотание Франсин.