***
Сегодня твое утро началось в полдень, и началось только из-за кошмара, который разбудил вас с Азриэлем в такой час. Почему-то от долгого сна стало только хуже. Тело затекло, а голова трещала даже сильнее, чем обычно. Застонав, ты вытащила из одежной кучи халат и поползла в ванную. Душ помог собраться с силами и с мыслями, — ты ненавидела терять контроль над чем бы то ни было, и особенно — над собственной головой. К сожалению, иногда ваш общий разум становился слишком нестабильным и слабым. Есть много событий, которые вы хотели бы забыть. Хотя Азриэль помогал тебе сдерживаться, разделение мозгового пространства на двоих не помогало, а зачастую только ухудшало ситуацию. Ты вылезла из душа, распространяя вокруг запах мокрой шерсти, разожгла камин и поставила чайник. Цветочный чай был основным топливом для размышлений и неизменным атрибутом завтрака. Спустя столько лет твоя жизнь переворачивалась с ног на голову много раз, но хоть что-то в ней оставалось постоянным. Горячий, пряный напиток согревал изнутри, и даже Азриэль заурчал от облегчения, почувствовав спокойное тепло. Так гораздо лучше; словно беспокойная метель в глубине души, наконец, улеглась, оставив в покое разрозненные как снежинки мысли. Ты наконец-то могла посидеть и как следует все обдумать. «Тебе следовало сделать это несколько дней назад!» — ворчит твой возлюбленный. «И я говорил тебе об этом!». Ничего страшного, любимый, проблема никуда не исчезла. В этом, к сожалению, и заключается проблема. Поэтому тебе все же придется вмешаться и как-то ее решить. Хотя меньше всего на свете тебе, сидя с чашкой чая в мягком кресле у камина, хотелось думать о девчонке. Это маленькое двуногое недоразумение свалилось как снег на голову и перевернуло все в твоей спокойной жизни. И, поскольку ни умирать, ни сидеть в пещерах девчонке не хотелось, придется придумать другой способ ее контролировать. …с другой стороны, так ли много вариантов осталось? Тебе в любом случае придется оставить девчонку здесь. Может, будет даже лучше, если она будет жить в Приюте, среди монстров и под твоим постоянным наблюдением. Твой народ с недоверием относится к людям и чтит закон, запрещающий им появляться здесь. Но монстры добры по своей природе, они закроют глаза, если ты сделаешь исключение для одного ребенка. И кто-нибудь из них наверняка согласится приютить маленькую, потерянную сиротку, — например, Димхаль. Она работала в школе много лет и умеет обращаться с проблемными детьми… Азриэль отвечает тебе одобрением, и ты чувствуешь его теплую радость в своей груди. Ты ворчишь и делаешь большой глоток из остывшей чашки. Ты делаешь это не ради нее! Однако девчонка будет гораздо опаснее, если ты не будешь приглядывать за ней. А в городе, среди стражи, она всегда будет на виду — пусть только попробует что-нибудь вытворить! Закроешь ее в гробнице и оставишь там гнить, вместе с другими ее сородичами, приходившими раньше. «Ты ведь сама понимаешь, что она ничего не сделает» — устало ворчит Азриэль. Ах, Рей, ты всегда был и навсегда остался наивным ребенком. Ничего, скоро он сам убедится, насколько неправ. Одним глотком опустошив чашку, ты бросилась наверх — расчесывать шерсть и одеваться. Пора прогуляться среди твоих любимых Садов.***
Ждать долго не пришлось. Девчонка вылезла из того же туннеля, которым пришла сюда в прошлый раз. Конечно, ты знала про систему подземных переходов под крепостью — это все-таки твои Руины! Сама ты не пользовалась ими — рога и три метра роста не позволяли тебе перемещаться по узким ходам так же ловко, как твоим сородичам поменьше. Впрочем, и не нужно было. Ты могла бежать, парить и летать, скользить по ветру, воде и в тенях. Эти мышиные норы тебе не нужны. Сейчас, спрятанная под покровом магии, ты следила за девчонкой как притаившийся хищник. Твоим богатым подозрениям нужна была всего одна зацепка. Всего одна причина, которая стала бы искрой, поджегшей масло недоверия. Азриэль может сколько угодно называть тебя драматичной истеричкой, но ты ему еще докажешь. Посмотрим, кто посмеется последним. …к сожалению, два дня твоих наблюдений прошли не так удачно, как планировалось, потому что девчонка за все это время не сделала ничего полезного. Вот она умылась у ручья. Пособирала камушки на берегу. Села под Древом Любовников, чтобы поесть печенья. Поиграла в куче упавших листьев. Достала альбом и порисовала. Покормила уток крошками от печенья. Повозилась в грязи с лопаткой. Другими словами, занималась тем, чем обычно дети и занимаются, — и тебя это злило. Злило потому, что Азриэль назвал тебя драматичной истеричкой и оказался прав. А еще ты потратила кучу времени впустую. Домой ты снова вернулась поздно и в крайне злом расположении духа. Заварила чай и снова завалилась в кресло. В голове начали появляться первые росточки сомнения, — а что, если Рей прав? Что, если девчонка и правда совершенно безобидна, а ты просто разводишь бурю в стакане? Этот человеческий детеныш был как заноза в подушечке твоей лапы, которую никак не достать. Возможно, просто стоило как следует переговорить с ней. Сплавить ее побыстрее какому-нибудь самому сердобольному монстру, и дело с концом. В городе полно стражи, они решат любые проблемы быстро и без твоего вмешательства. Но это завтра, а пока… Притянув к себе незаконченное вязание и нитки, ты продолжила свой новенький свитер. Уютно трещал камин, Азриэль напевал тихую мелодию в твоей голове. Момент покоя был идеальным — слишком идеальным, чтобы продолжаться долго. Звонко затрещал телефон, и ты застонала от жалости. Опять.***
Встала ты рано, несмотря на то, что вчера была занята до поздней ночи. Странное беспокойство засело комком в желудке, как язва, и не давало покоя. Ты не могла сказать, твое ли это чувство, Азриэля или ваше общее. Вчера вечером прибыло несколько лодок с беженцами, загруженных еще больше, чем обычно. Некоторые из монстров были ранены, некоторые оставили позади родных и близких, но все они потеряли свое имущество и крышу над головой. Потерянные, испуганные, они сбились в одну плачущую толпу, пока ты и лорд-канцлер с армией писарей оформляли им новые документы. Среди них метались целители, волонтеры выводили новоприбывших из порта и помогали им добраться до временных хостелов. Не хватало ни места, ни времени, ни сил, а вокруг — около сотни монстров, нуждающихся в твоей помощи. Ночь выдалась тяжелой для всех. После быстрого завтрака ты снова помчалась в город, заканчивать вчерашние дела. Чем больше прибывало жителей, тем сильнее обострялся вопрос с расширением города — Приют был слишком мал для такого количества жителей. Частично эту проблему решила застройка Руин крепости, но уйдут годы, чтобы окончательно перестроить их. Также надо организовать сообщение между Приютом и его предместьями — те узкие туннели никуда не годились. Пора бы открыть старую шахту для добычи руды, поставить новые оранжереи, засеять новые поля — дома и пропитание для беженцев не появятся сами собой. Ох, прощай послеобеденный сон. «Возможно, если бы ты действительно занималась политикой, а не лежала на диване весь месяц, тебе бы не пришлось носиться с такой кучей проблем», — хмыкнул Азриэль. «Как минимум половину работ по ремонту шахты можно было начать неделю назад!». Честное слово, Рей, ты как будто вчера родился. Ты герцогиня, а не какая-то там бригадирша — для выполнения таких приказов у тебя есть слуги. Конечно, в такие моменты их не хватает, поэтому тебе приходится вмешаться, — но это скорее исключение, чем правило. К тому же, если бы не приток беженцев, тебе бы и вовсе не о чем было волноваться — твои подданные живут хорошо. «Но могут и лучше. И тебе нужно заботиться об их благополучии всегда, а не только в чрезвычайных ситуациях. Иначе какая из тебя правительница?». Ты зарычала сквозь зубы, но промолчала — сказать было нечего. Рей прав, и он это знал. Это он был наследным принцем, которого с детства обучали политике, не ты. Это он вырос в семье Дриимурров и наблюдал за королями, не ты. Это он был настоящим правителем… не ты. В ответ Рей нежно скрутился теплом вокруг твоей грудной клетки — он не хотел тебя обидеть. Нет, на самом деле ты вовсе не обиделась, а всецело согласна с ним. Монстры даровали тебе титул только потому, что ты была сильнейшей из них, — но сила не равно мудрости. Ты не очень-то умела править и не представляла, какую ответственность придется нести, но пути назад не было. Ты не можешь бросить свой народ. В этом вы с Азриэлем были солидарны. В прибытии множества беженцев был лишь один плюс — много новой рабочей силы, и ты как раз знаешь, что с ней делать. По правде говоря, от нудных разговоров и официальных бумажек болела голова, но Азриэль помог тебе разобраться и как следует все спланировать. Через несколько месяцев твой маленький Приют станет больше — как только шахта откроется, у вас будет достаточно материалов, чтобы начать строительство и соединить город со старыми Руинами. Ну, а окружающие его Засохшие Сады станут отличным местом для новых садов, фруктовых и цветущих. Болотистые земли в низинах пойдут под рисовые и рогозовые поля, а в темных сырых пещерах можно выращивать грибы. Такими темпами город перестанет так сильно зависеть от нелегальной торговли с внешним королевством. Лорд-канцлер согласился с твоим планом, пообещав начать его организацию на этой неделе. Распрощавшись с ним, ты вывалилась на улицу и удовлетворенно выдохнула. Весь этот официоз растянулся до позднего вечера, а ситуация даже не приблизилась к завершению. Но это подождет до завтра. Сейчас надо подумать о чае и теплой постельке. Знакомый запах достиг ноздрей, и ты глубоко вдохнула, затем выдохнула. Ну конечно. Со всей этой политической болтовней другая проблема совсем вылетела из головы — девчонка. С ней тоже нужно что-то решить. Ты принюхалась, пытаясь понять, откуда идет запах. Не так далеко — где-то в зарослях Засохших Садов чуть выше на холме. Странно, что девчонка решила подойти к городу так близко. Она любопытная, — пожалуй, даже слишком, — но достаточно осторожная, чтобы не лезть на рожон, если в том не было необходимости. Видимо, переполох, произошедший в Приюте на днях, не остался ею незамеченным. И, кажется, она отметила направленный на нее взгляд, потому что кусты едва заметно зашуршали. Девчонка снова убежала в Сады. Какая умница. Вам обеим не нужно доставлять новых неприятностей друг другу. День завершается незаметно, сменяется новым, а с ним приходят новые обязанности и неприятности. Ты мысленно откладывала проблему на потом, но Азриэль продолжал гундосить тебе на ухо о девчонке, пока не довел до бешенства. Назло ему ты решила бросить ее в Садах, — и бросила бы, если бы по возвращению из ратуши тебя не нагнала Димхаль. Мантикора в возрасте, строгая и изящная, она встревоженно окликнула тебя, поправляя на носу очки. Обычно директриса школы выглядит гораздо менее растрепанной, чем сейчас. Встревоженным шепотом, озираясь по сторонам, она поведала тебе историю. Историю о маленьком растрепанном человечке, который оказался на школьном дворе во время обеда и пытался украсть еду у одного из учеников. Удивляться было нечему, а злиться уже не было сил. Ты успокоила мантикору, уверив ее, что со всем разберешься. Правда ведь, все тайное рано или поздно станет явным, и этот момент должен был настать. Достать воду из подземных источников не проблема, а вот еда в подземных пещерах добывалась не так просто. И ты абсолютно уверена, что ни в Руинах, ни среди Засохших Садов девчонка не найдет ничего съедобного. Вот почему она рискнула приблизиться к Приюту так близко. Рано или поздно голод толкнет ее на риск, и в городе поднимется паника, — а сейчас и так неспокойно. Нельзя этого допустить. Поэтому, тяжело вздохнув, ты направилась прочь из города, в старые сады, чтобы найти ее след и покончить с проблемой раз и навсегда.***
Опустившись на колени, девчонка аккуратно снимала слой почвы с помощью толстой кисти. Она вырвала остатки засохшей травы и выкопала неглубокую, но широкую яму, которую тщательно ощупывала и выковыривала оттуда кусочки камня. Зачем — для тебя до сих пор оставалось загадкой. Ты нашла свою жертву глубоко в чащобе, где Сады поглощали осыпающиеся Руины. Место древнее — может быть, самое древнее во всем Подземелье. Когда-то именно сюда согнали выживших монстров после войны. Тот проход давно уже обрушился, но остались камни — огромные валуны, на которых предки Азриэля записали свою печальную историю. Они успели зарасти лианами, покрыться трещинами и увязнуть в земле, однако руны на них горели до сих пор. Даже некоторые барельефы еще сохранились. Именно под одним из менгиров так увлеченно копалась девчонка, и ты искренне не представляла, что она хочет найти. И для чего, черт возьми, нужна кисточка? Зачем вообще ковырять землю кисточкой? Ты уже минут десять висела над девчонкой, не прячась под чарами, но она даже не обернулась, будто на свете не было ничего интереснее сырой грязи. Интересно, все дети такие странные или тут просто особый случай? Девчонка ликующе вскрикнула и зарылась руками в землю, ты наклонилась, чтобы рассмотреть. Пыхтя, она вытащила на свет грязный… кусок камня? Находка не произвела на тебя никакого впечатления, но девчонка плюхнула его на землю и стала с утроенной силой тереть кисточкой, убирая остатки почвы. Видимо, ты слишком задумалась об этом, потому что пробормотала свой вопрос в голос: — И что здесь такого? Кисть выпала из руки, девчонка с визгом подпрыгнула, словно Фроггит. Она круто развернулась, споткнулась о только что выкопанный камень и распласталась в куче земли. Ты одарила ее широкой клыкастой ухмылкой. Она что, правда думала, что ты не знаешь про ее вылазки в Засохшие Сады? — Можешь не объяснять. Я знаю, что ты делала все это время, — девочка виновато отвела глаза, ее оправдания испарились, не успев сорваться с языка. — Но я не представляю, какой же дурой надо быть, чтобы полезть прямо в школьный двор, когда там полно монстров. — Простите, — донеслось в ответ тихое бормотание. — Мне хотелось есть, но я не нашла ничего. Не знала, что делать. Она поднялась и теперь нервно переминалась с ноги на ногу как узник, ожидающий решения суда. Ты лишь вздохнула и устало почесала лоб. Следовало догадаться, что так оно и будет. Следовало заняться девчонкой раньше. Следовало послушать Азриэля. Кто бы мог подумать, что ты скажешь это! — Естественно, ты ничего не нашла. Эти Сады потому и называются Засохшими, — ты скрестила руки, стараясь не обращать внимания на ехидный смех Рея в своих ушах. — Ладно, другой вопрос. Какого ху… в смысле, какого черта ты здесь делаешь? — А, это! — она подпрыгнула на носочках и с вернувшимся энтузиазмом бросилась объяснять: — Видите ли, я проводила раскопки! Эти древние камни, менгиры, украшены барельефами, для иллюстрации этих надписей… но здесь часть камня откололась, видимо из-за естественной коррозии. Поэтому, путем математических вычислений я выяснила, что кусок барельефа нужно искать где-то здесь, — она очертила в воздухе круг, захватив перекопанный участок земли, — и я нашла его! Девчонка запустила пальцы в почву, намереваясь вытащить находку на свет, однако выкопанный наполовину камень не поддался. — И что ты будешь с ним делать? — хмыкнула ты. Она остановилась на секунду, задумалась, но потом лишь пожала плечами. Очевидно, заумный и продуманный план раскопок не заходил настолько далеко. — Не знаю? Наверное… ну, я просто оставлю его здесь. Надо только перенести его обратно. Вновь склонившись над своей находкой, она аккуратно соскребла с него слой земли. Тяжесть камня ее не остановила, — кряхтя и хрипя, она подняла его и перенесла к расколотому менгиру. Ты присела рядом, чтобы рассмотреть барельеф как следует. Старый и выщербленный камень хорошо сохранился в сухой безветренной пещере, рисунок на нем был заляпан грязью, но различим. — Хотела бы я знать, что тут написано. И что означают эти рисунки… Девочка отвлеклась от камня и что-то встревоженно спросила, но ее слова не достигли твоих ушей. Голову накрыло жаром, уши заложило ватой, и рисунок злобно ухмыльнулся тебе. О, зато ты знала эту историю. Ты знала этот рисунок — его много раз копировали в учебниках, изображали на витражах и настенных табличках. То был Ангел, Ангел-Что-Видел-Поверхность, который приводил людей в ужас и вел монстров к величию. Существо, вырезанное в камне, клыкастое и крылатое, взмывало ввысь с огнем в когтях — символом души, вырванной и поглощенной. Богоподобное чудовище, пожирающее людей ради мести и справедливости. В детстве ты была так увлечена этой легендой, но и представить не могла, что воплотишь ее в жизнь… и совсем не так, как предсказывали пророки. Ты стала Ложным Ангелом и упала с небес и с трона, принесла надежду только чтобы утопить ее в океане несчастий. Если бы монстры написали Библию, то их Люцифером была бы ты. Азриэль мечется как потерянная душа, которой он и является, в тюрьме твоего — вашего — тела. Но он бессилен, потому что сейчас тебя преследуют другие призраки. Они окружают тебя стеной, скрытые тенью менгиры памяти, и глубоко в их рядах слышен шепот и смех. Ты такая маленькая среди них, сидишь в снегу и съеживаешься под их взглядами. Прикрываешь нагое тело, но они все равно хихикают и показывают на твои шрамы, порезы на руках, рубцы на ногах. Армия смеющихся чучел в одеяниях из рваных теней и каркающими голосами. Они клюют, царапают и гогочут, смех бурлит в клювах и изливается кислотными словами. «Эй, сука, тебя в списке нет». «Эй, ведьма, сука, шлюха, как там тебя зовут?» «Ведьма, сука, шлюха, ты проиграла, мать твою!» Кровь и слезы текут из глазниц, выклеванных воронами, но чучела все равно смеются. Кровь и слезы застывают на твоем лице. Ты хотела тепла и любви, но получила лишь сломанные кости и всеобщий позор. Кровь и слезы брошенной шлюхи, и все, что у тебя есть — это унижение и ворох смеющихся падальщиков. «Эй, сука, тебя в списке нет, ты ведьма, сука, шлюха». «Эй, ведьма, сука, шлюха, как там тебя зовут?» «Ведьма, сука, шлюха, ты проиграла, мать твою!» О нет. Твой бой только начинается. Кровь и душа, поруганные и осмеянные, жаждут отмщения. Смех утихает, когда ты достаешь клинок из своего живота. Кровь заливает твои черные от синяков бедра. Короткий взмах, и отрубленная голова чучела падает на землю. Она все еще ухмыляется. Но смеешься теперь ты. Нахуй их всех! Вороны взлетают пернатым облаком, и ты рассекаешь его умелой рукой. Маленькие чернильные тела падают вниз, перья кружатся в воздухе. Обрывки черной ткани трепещут на ветру. Они все еще цепляются за тебя, коготки-лезвия раздирают голую кожу, слова режут слух. Снова и снова, ты вздымаешь клинок, и снег вокруг становится черным от крови. Резкий порыв ветра, и черное полотно цепляется за тебя и обволакивает, как призрак. Скользкий меч выскальзывает из рук. Ликующе каркают вороны. Липкая ткань зарывается в тебя, шепчет в уши и не отпускает. Тени проясняются, и чучела вокруг тебя принимают человеческий облик. Люди. Это люди стоят вокруг тебя. Люди тыкают в тебя пальцами и осыпают оскорблениями. Человек стискивает тебя в объятьях и чешет за шеей. Раньше ты бы испугалась, зажалась в уголок и заплакала бы, умоляя оставить тебя в покое. Но время страха прошло — тебя переполняет лишь жгучая, бурлящая черная ненависть. НАХУЙ ИХ ВСЕХ. Сера бурлит в твоем горле, ты выдыхаешь едкое облако. Тени вокруг вспыхивают и колыхаются, как горящие портьеры. Пламя быстро распространяется вокруг, пожирает и пугала, и птиц, и хлипкие деревянные постройки вдали. Крики раздирают воздух, ветер доносит горький запах газа и пепел. Твои руки, новые, сильные, когтистые, хватают человека и отрывают его от твоей шеи, отбрасывают прочь. Приседаешь, прыгаешь следом — ничтожный кусок мяса валяется на земле и стонет, пытается встать. Маленький череп хорошо лежит в ладони, и ты сдавливаешь его, чтобы он хрустнул и лопнул, как перезревший фрукт. Девчонка кричит. «Чара, остановись! Сейчас же!» — кто-то словно накинул петлю тебе на шею и резко выдернул из себя. Зарычав, ты освободилась от ментальной упряжки, но Азриэль не дал тебе вернуться в собственное тело. Вы двое боролись в одной голове, как герои фильма около панели управления. «Что ты делаешь? Зачем?!» — голос Рея звучал отчаянным эхом в ушах. В ответ ты только дальше оттолкнула его. Ты делаешь то, что ты хочешь делать, — и остальной мир может катиться ко всем чертям. …кстати, а что ты только что делала? Зрение прояснилось, нарисовав перед тобой разворошенную когтями почву и пожухлую траву с пятнами крови. Ты припала к земле, словно зверь, придавливая когтями маленькое человеческое тело. Ее голова была зажата твоей второй рукой, немигающие глаза в ужасе смотрят на тебя. Еще немного, и ты оторвала бы ей череп. …но ведь ты пришла сюда совсем не за этим. Ты пришла, чтобы решить ситуацию мирно, но в какой-то момент потеряла себя. Опять. Проклятье. Ослабшее тело словно само собой отступило, завалилось на траву, когти разжались. Как вырвавшийся из капкана кролик, девчонка тут же подпрыгнула и унеслась в заросли. Надо же, прилив воспоминаний опустошил тебя сильнее, чем деловая беготня вчера вечером. Азриэль пытается спросить, что все это значило, но ты грубо затыкаешь его. Глубоко в твоей душе лежат зарытые воспоминания, и для вас будет лучше, если они останутся там. Тогда он обращает внимание на другое. На пятна крови под ногами. Судя по пропаханным следам, ты швырнула девчонку с такой силой, что она проехалась по земле на добрую пару футов. Да уж, мирные переговоры прошли не очень удачно. Рей, на этот раз взволнованно, просит тебя пойти по следам и найти девчонку. Что же, придется — будет неловко, если ее найдет какой-нибудь другой монстр. Или если она умрет. Ну, ты-то точно грустить не будешь, — а вот переделывать заново все вчерашние дела не хочется. К счастью, найти ее след оказалось нетрудно. Как забавно — обладать силой искажать реальность и время, но быть такой уязвимой и хрупкой. Девчонка могла бы вырезать все Подземелье, если бы захотела. Она могла убить даже тебя, — не сразу, но рано или поздно даже тебе пришлось бы подчиниться этой силе. Решительность, которая горела в твоей душе, сильно ослабла за последние годы. Целитель как-то сказал тебе, что, будь ты обычным монстром, то стала бы павшей и вскоре умерла. Тогда, мучаясь в пустоте и одиночестве, ты и забыла, что депрессия является для монстров смертельной болезнью. Девчонка опустилась на колени и, натянув рукав свитера, приложила его к голове. Заслышав твои шаги, она резко обернулась, закричала и бросилась бежать. Раздраженно выдохнув, ты ринулась следом и едва успела достать маленькую мышь за шкирку, прежде чем она юркнула в подземную нору. Терпение, Чара. Терпение. Не делай резких движений. Ты поставила ее на землю. Девчонка отползла к ближайшему дереву, закрыла голову руками. По ее дрожащим плечам и треснувшему голосу ты поняла, что она плачет. — Простите! Мне очень жаль, я так больше не буду! Пожалуйста! Странно. Обычно вид напуганного человека тебя веселит. Наверное, это из-за Азриэля, который тревожно вертится вокруг твоего разума и просит вмешаться. Тебе в любом случае придется. — Хватит ныть, не трону я тебя, — вышло не очень-то успокаивающе. — Да, я посмотрю твою рану. Она всхлипнула, но не стала бежать и позволила тебе подойти ближе. Порез, спрятанный под кущей грязных волос, был неглубоким, но обильно кровоточил. Очевидно, прокатившись по земле, девчонка наткнулась на острый камень. Сейчас она не шевелилась и молча ждала твоих действий. Ты чувствовала, как она дрожит под твоими подушечками лап. На этот раз ты позволила Азриэлю вмешаться. Вы могли сколько угодно спорить обо всем, но одно ты абсолютно точно признавала — он был гораздо лучшим целителем, чем ты. Собравшись, он направил свою магию через тебя, пульсирующий поток живой энергии, медленно обретающий форму. Сочные зеленые росточки пробились сквозь темные, слипшиеся от крови волосы. Корешки их медленно ползли по коже, закрывая края раны. Девочка застыла на месте, не понимая, что происходит. Вот бы она удивилась, увидев кустик свежей зелени, растущий прямо на ее голове. Но сила угасла так же быстро, как и появилась. Ростки увяли, листочки осыпались и исчезли в воздухе как искры. Девочка зарылась пальцами в волосы и удивленно вскрикнула, сообразив, что рана исчезла. Она повернулась к тебе. — Но… как? — Магия, — таинственно прошептала ты и провела ладонью в воздухе. Ее это не убедило, однако, как бы она не чесала свою макушку, не могла найти и следа от пореза. Ты с усмешкой понаблюдала за ней. Затем угрюмо сказала: — Больше не лезь ко мне, ясно? Я же и прибить ненароком могу, — девочка виновато отвернулась. — Зачем ты вообще полезла обниматься? — Но ведь… ты плакала, — тихо ответила она. Твои щеки залились краской. Хорошо, что под шерстью этого никто не увидел. — Глупости, — хмыкнула ты, пытаясь скрыть свою растерянность. — Я не плакала, тебе просто показалось. У меня… закружилась голова, вот и все. Подумать только, Чариэль Дриимурр, герцогиня Подземного мира, самая могущественная монстрица на свете, плачет из-за плохого воспоминания в своей голове. Если кто-то об этом узнает, твоей репутации конец. Азриэль еще мог позволить себе быть плаксой, но не ты. Публичный показ слабости — это табу в напряженные военные времена. Девочка посмотрела на тебя с явным сомнением, но ничего не сказала. Умница, умеет промолчать, когда нужно. Может, вы с ней поладите. — Ладно, довольно болтовни. Я искала тебя не за этим, — ты выпрямилась во весь рост, нависнув над сгорбившейся девчонкой. — Идем со мной. Она кивнула и бросилась в заросли за своей сумкой. Через минуту вернулась и потрусила за тобой, нервно потирая ладони. Затем не выдержала и спросила: — А куда идем? — Домой. — Зачем? — Затем, что ты свалилась на мою голову и устраиваешь беспорядки в моих владениях, — оскалилась ты, раздраженная потоком вопросов. — Поэтому мне нужно решить, что с тобой делать. На сей раз девчонка умолкла и последовала за тобой, понурив голову. Через некоторое время она стала отставать, слишком уставшая, чтобы поддерживать твою скорость. Пробормотав сквозь зубы пару ругательств, ты подняла ее за шкирку и понесла с собой. Она не сопротивлялась — и, видимо, смирилась, позволив длани судьбы вести ее туда, куда она пожелает. В данном случае — в ванную. — Как звать-то тебя, чучело? — ты наконец-то вспомнила вопрос, который давно хотела озвучить. Часть тебя все равно сомневалась, что это правильное решение — давая чему-то имя, ты привязываешься к нему, а привязываться к этому неуклюжему комку ожившей грязи тебе не хотелось. Однако ты не можешь вечно звать ее просто девчонкой, да и Азриэль не позволит тебе быть такой грубиянкой. Девчонка что-то пробормотала себе под нос, что ты, увлеченная мыслями, не услышала и переспросила. — Франсин, — снова буркнула она, как будто слово застряло в горле. — Меня так зовут. Она отвернулась и повисла в твоей руке, как грязный, опечаленный котенок. Обычное имя, но тебе интересно, что могло ее так расстроить. С другой стороны, первое, что ты сделала, оказавшись в Подземелье — отказалась от своего имени, которое было единственной связующей нитью между тобой и твоим прошлым. С того момента ты никогда не жалела о своем решении. Девочка с интересом оглядывалась, рассматривая твой дом, пока ты волокла ее в ванную. Сейчас маленькая Франсин с ног до головы покрыта сырой землей, засохшей кровью и еще Ангел-знает-какой грязью. Особняк, может, и был несколько… захламленным, но черта с два ты пустишь ее бегать по коврам в таком виде. Ты поставила ее на плитку и устало вздохнула. — Приехали. Надеюсь, дальше ты сама справишься. Она энергично кивнула, бросила сумку и ботинки, и смотрела на цельнокаменную ванну с нескрываемым восторгом. Еще бы — она и для тебя была велика, ну, а для маленькой человеческой девочки это целый бассейн. Ты включила воду и стала перебирать бутылочки на полках, попутно бросив: — Оставь свои тряпки на полу, я потом их постираю. Найду тебе что-нибудь другое. Краем глаза ты заметила, как помрачнела девочка, как исчезла улыбка с ее лица. Она замешкалась, но стала медленно, неуверенно стягивать с себя свитер. Тогда-то ты и вспомнила, почему. — Не спрашивай, — угрюмо пробормотала Франсин, понурив голову. Засаленные пряди спрятали ее лицо. Разумеется, шрамы никуда не исчезли с ее кожи, в очередной раз напомнив тебе, почему эта девочка оказалась здесь. Хотя синяки уже побледнели, а ссадины затянулись, зрелище все равно не стало приятнее. Теперь, к старым красным, белым и бурым следам добавились новые — тонкие, еще заживающие полоски на правой руке. Их девочка отчаянно пыталась спрятать и стыдливо краснела, — хотя стыдиться следовало совсем не ей. Теперь на ее коже остались следы и твоего гнева. Ключицы остро выпирали вперед, а майка, бывшая ей в обтяжку, теперь висела мешком на исхудавшем теле. Признаки недоедания, в котором виноваты только ты и твоя нерешительность. Азриэль отчаянно рвался помочь, и ты не стала сопротивляться. Так и быть, девчонке сегодня повезло. Он присел перед ней на колени, улыбнулся и ласково произнес: — Эй. Дай-ка мне свои руки. Девочка смутилась и неуверенно протянула свои ладошки, которые потерялись в твоих широких мохнатых лапах. Ты снова почувствовала прилив энергии и внутреннее тепло глубоко внутри — не поглощающий, беспощадный огонь, который обычно охватывал тебя, а приятный жар воды в горячем источнике. Внутри ваших сложенных ладоней забрезжил свет, и Азриэль раскрыл их. Франсин выдохнула от удивления. В ее руке лежал маленький зеленый бутон лотоса, который неспешно раскрылся прекрасным цветком. Рей легко дунул на него, и цветок рассыпался как облачко белых лепестков. Еще мгновение — и они исчезли, оставив после себя лишь слабый аромат. Франсин переводила взгляд то на тебя, то на свои руки, и раскрывала рот, как рыба, но так и не смогла передать свои эмоции словами. Азриэль снова скрылся в глубине вашей души, и ты поднялась на ноги. — Ладно, иди уже мойся. Пойду принесу тебе полотенца и какую-нибудь одежду. Девочка кивнула и тут-то заметила, что раны на ее руке пропали. Она уставилась на свое предплечье в шоке и стала отчаянно сдирать кровавую корку, словно ожидая, что порезы появятся снова. Вы с Реем хмыкнули и ушли, оставив ее наедине со своими вопросами. Волшебное представление было лишь маленькой частью того, что ей предстоит узнать о Подземелье. В глубине свалки, которую ты называла домом, еще завалялись остатки твоего старого гардероба. Детская комната, которую вы с Азриэлем делили когда-то, уже давно стояла запертой и заброшенной, и служила разве что напоминанием о счастливом детстве. Ты не заходила сюда уже… сколько? С десяток лет, наверное. Может и больше, если судить по обширному полотну из пыли и паутины на каждом углу. Прошло почти столетие с тех пор, как одна маленькая девочка в синяках и шрамах прыгнула с горы, чтобы закончить свою жизнь, — и с тех пор изменилось очень, очень многое. В рассохшемся комоде еще лежали связанные тобой свитера, испачканные грязью майки, королевские одеяния и простые спальные сорочки. Некоторые из них были все еще покрыты белыми волосками. Осторожно перебрав пыльную одежду, ты вытащила на свет свой старый свитер. Он давно порвался, шерсть свалялась катышками, но ты все равно хранила его зачем-то. Может, в качестве напоминания о том, кто ты на самом деле. Потому что в глубине души, в той половинке, что еще принадлежала тебе, ты совсем не изменилась, так и оставшись маленькой напуганной девочкой, убегающей от своих проблем. Скомкав свитер, ты засунула его подальше и стала искать что-нибудь менее личное и дырявое. Рей все порывался что-то сказать, но так и не решился. Наверное, боялся, что прилив воспоминаний опять лишит тебя рассудка. Стоило тебе войти в ванную, как девочка тут же вынырнула из воды и закашлялась. Может, пыталась утопиться. — Можно я еще немного покупаюсь? — спросила она, и ты развела руками. — Только не затягивай. Иначе останешься без ужина. Она кивнула, развернулась и снова опустилась в ванну. Ты успела заметить на ее плече несколько красных вздувшихся рубцов, оставшихся от колото-резаных ран. Затем ушла на кухню, не сказав ни слова. Впрочем, что ты могла сказать? Вы и правда были похожи. Шерсть успешно скрыла их, но под ней еще пряталось множество шрамов, плачущих кровью и рассказывающих свои печальные истории. Девчонка появилась как раз тогда, когда ты разливала по тарелкам горячий суп, очевидно привлеченная запахом еды. Она оставила расческу и взбудоражено кружила вокруг стола, слишком голодная, чтобы обращать внимание на мелочи вроде мокрых волос и сорочки не по размеру. — Так, а ну иди сюда. Тебя что, мама не учила расчесывать волосы? — Моя мама мертва, — угрюмо ответила девочка. Ясно. Родители — это больная тема. Знакомо. Как следует вытерев мокрую голову Франсин полотенцем, ты стала приводить в порядок ее шевелюру. Все оказалось не так просто — в ней прочно засели колтуны, а высыхающие пряди складывались завитками. Раздраженно рыча, работая расческой и когтями, ты осторожно разбиралась с непослушной гривой, чтобы не сделать девочке больно. Видит Ангел, она не заслужила и половины того дерьма, в котором оказалось. Иногда вам просто нужно сделать жизнь проще друг для друга. Закончив, ты перехватила волосы лентой и довольно потерла лапы. — Другое дело. Наконец-то ты хоть выглядишь как человек. Остановившись перед зеркалом вплотную, девочка пристально рассматривала себя, как будто не доверяя своему отражению. И правда, умытая и ухоженная, в чистой белой сорочке с цветами и собранными волосами, она выглядела очень даже красивой. Прямо как те вечно счастливые дети из рождественских реклам. Ты позвала ее за стол, и, вырвавшись из транса, девочка помчалась к тебе, такая же молчаливая и послушная. Было бы хорошо, если бы она всегда такой оставалась. Забравшись на стул, она жадно набросилась на тарелку, едва не давясь лепешкой. Как будто боялась, что еду заберут, если она будет есть слишком медленно. Ты чувствовала себя непривычно растерянной, раздираемая множеством противоречивых чувств, которые вызывал у тебя этот маленький растрепанный человечек. Злость, раздражение, смятение, облегчение, подавляемая тобой жалость, — но среди них, на удивление, не было места ненависти. В конце концов тебе пришлось смириться, — ты не можешь просто ненавидеть человека, который не дал тебе ни единого повода для этого. Азриэль захихикал, как будто изначально знал, чем это все закончится, и ты просто разводишь драму на пустом месте. Пошел ты нахрен, Азриэль. Девочка очень быстро расправилась с супом, поблагодарила тебя и стала жевать уже третью по счету рогозовую лепешку. — Я могу налить добавки, если хочешь, — предложила ты. Она отвлеклась и отвела глаза. — Спасибо, но наверное не стоит. Я не хочу съедать всю вашу еду. Ты подавилась вздохом и хрипло рассмеялась — хотя ничего смешного в этом не было. — Малышка, я за день съедаю больше, чем ты можешь съесть за месяц. Так что не забивай себе голову ерундой. Поешь как следует. Франсин ничего не ответила, но и не протестовала, когда ты поставила перед ней полную тарелку. Понаблюдав за ней, ты наконец-то вынесла свой вердикт. — Вот что, значит. Ты останешься у меня на некоторое время. Веди себя хорошо, и вы поладим. — П-подождите! — она едва не выронила ложку. — Не стоит! Я и сама неплохо справляюсь… — Малышка, — перебила ты ее. — Дело не только в тебе. Город сейчас на нервах, а тут ты еще прибилась. Представляешь, что случится, если все вокруг узнают о тебе? Она удрученно покачала головой. — Представь себе маленький человеческий городок. Там переполох — приехали беженцы из другой страны, вокруг куча бездомных людей, все бегают и суетятся, не зная, что с ними делать. И вдруг появляется монстр. Что будет, а? — Будет… нехорошо. — Вот именно, малышка. Так что некоторое время ты посидишь в моем доме, я разберусь с делами, народ успокоится. А потом я покажу тебе Приют, познакомлю с местными. Найдем тебе хорошее местечко. — П-подождите, то есть… вы хотите, чтобы я осталась здесь? — А есть другие варианты? — ты хмыкнула. — Так что доедай и помой за собой посуду. Слушайся меня, и проблем у нас не будет, ладно? Девочка уверенно закивала, но тебя это не убедило. — И когда я говорю «слушайся меня», я имею в виду именно это, а не «слушай меня и делай наоборот». Покраснев, Франсин все так же кивнула в ответ. Ну что ж. Неплохо для начала. Что ты знаешь о детях? Немного. Знаешь ли ты хоть что-то об их воспитании? Вообще ничего. Но у тебя есть Азриэль и много решительности, чтобы справиться с этой проблемой… такой необычно-сложной, какой она могла быть.