Обернись назад

Осень. Я никогда не любила это время. Слишком ярко, слишком весело, слишком не моё. Сейчас же мир казался унылым и серым. Все тусклое, бесцветные, слишком простое. Ты тоже казался мне каким-то серым. Плотнее кутаюсь в пальто. Кто бы мог подумать, что я стану носить пальто с полусапожками от Calvin Klein, изменю цвет волос, стану пользоваться ядовито-красной помадой? Думаю, кто знал прежнюю Бонни, не поверит. Сейчас я уже не та весёлая девчонка из компании Сальваторе. Достаю ключи из клатча и открываю входную дверь. Дом. Скоро ты опустеешь, перестанешь быть моим, и тебя продадут каким-то счастливым людям с кучей детишек и двумя собаками. Заткнись, Бонни, ты не слабачка. Скидываю сапожки, пальто, яркий шарф. На часах половина шестого, через час подъедут ребята, нужно как-то вызволять Гилберт. Или хотя бы ее тело вернуть. Не зря же я сдохну, мать мою. Прохожу на кухню, включаю кофемашину. Ароматный латте готовится за считанные секунды. Но мне кажется, что секунда — это уже много. Для меня теперь любое время имеет счет. Бонни, хватит. Прекрати, ты не слабачка, не жалей себя. Беру голубую чашку и делаю жадный глоток тёплого напитка. Я уже не в чем себе не отказываю. Пусть будет хоть двадцать ложек сахара. Диабет мне уже не страшен. Бонни! — Черт, — ругаю сама себя, провожу ладонью по лбу. Слишком много думаю о смерти. Так я действительно потрачу время впустую. Мне надо быть сильной. Особенно сейчас, когда моя подруга в опасности, а лучший друг страдает. Имей совесть, малышка. Улыбаюсь своим же мыслям и открываю кухонный шкафчик. Достаю спички, которые всегда там лежат. Свечи для меня важны, особенно когда я забываю оплатить коммунальные услуги из-за завала проблем. Быстро лезу в карман джинс и достаю потрёпанный, где-то надорванный, белый лист бумаги. Примерно месяц назад на нем на мою жизнь поставили крест. Запись врача до сих пор покоится на листе, да и в моей голове. Я буквально слышу каждую строчку, написанную в этом документе. Мисс Беннет. Онкология, диагноз: Лейкоз. Примерный срок жизни полгода, максимально год. Последняя стадия, ничем помочь не можем. Во дворе тихо, никого нет. На улице светло, зелёная трава покрыта росой. Я люблю воздух. И дождь. Он помогает забыться. Чиркаю спичкой, поджигаю листок. Пламя развивается, охватывает всю писанину. Я не держу прошлое и достойно проживу остаток дней. Каждый день люди умирают, гибнут или становятся инвалидами. Я не особенная, я тоже смертная. Смертная? Смеюсь в голос. Ведьмой, я была бестолковой и бесполезной, раз даже вылечить себя не могу от тупого рака крови. Я не ищу причину заболевания. Ведьмы имеют иммунитет, регенерацию и прочие способности, но как возможно заразиться человеческой болезнью? Черт, ребят, я сама не знаю. Серый пепел падает на землю. Воздух наполняется запахом паленого. Сильная ведьма. Ты — сильная, Бон-бон. И если хочешь сделать счастливой Деймона, то затолкай свои чувства подальше. Научись жертвовать, неблагодарная сучка. — Мило. Я тоже любил палить. Только людей. Этот мужской голос я узнаю из тысячи людей и вампиров. Эти слова, эту интонацию, это произношение невозможно забыть, как бы я не старалась и сколько раз бы не теряла память. Потому что меня это все бесит так, как никто и никогда. — Кай, — поворачиваюсь, быстро бросая сожженную бумагу на землю. — Да, я знаю, как меня зовут, — нахальная улыбка рисуется на лице этого самовлюбленного идиота, — Но спасибо, что напомнила. — Что тебе надо? Я как бы невзначай делаю шаг назад, наступая на улику моих действий. Почему-то я не уверена, что Малакай не увидел, что там написано. И если он узнает, то думаю, все будут знать это через двадцать минут максимум. — А ты изменилась, — шаг ко мне. Еще один. Он молча смотрит, разглядывает, как интересную вещь на витрине магазина, его взгляд меняется. Ох, черт, не говорите мне, что в этих глазах проскочило обожание. Быть такого не может. — Повторюсь, — наглым тоном отвечаю и скрещиваю руки на груди, — Что тебе надо? — С каких пор ты стала блондинкой? — искренне, как будто мы старые друзья, спрашивает, делая уверенные шаги в мою сторону. Останавливается, когда между нами остается меньше метра. — Ты напрочь игнорируешь то, что я тебе говорю, — раздражённо произношу я, рассматривая его лицо. Самовлюбленный павлин с замашками садиста и полным отсутствием каких-то положительных качеств. И я понятия не имею, какая нормальная девушка поведётся на эту, пусть и симпатичную, но омерзительную рожу. Паркера невозможно любить, а тем более выносить его характер. — Красная помада? — его карие глаза останавливают в районе моих губ. Лицо меняется, на нем появляются какие-то странные черты, как будто он вот-вот меня поцелует. Господи, Беннет, какой поцелуй? Ты думаешь, он способен на что-то, кроме удовлетворения своих животных потребностей? Мне это не нравится, уж слишком близко мы стоим. Нам вообще не стоит разговаривать. Малакай как бы нанёс сонное заклинание, из-за которого я должна умереть ради Елены. О да, это явный признак симпатии. Делаю маленький шаг назад, но тут же резко ощущаю мужские пальцы на своей руке. Они сжимают до лёгкой боли, но с уверенностью. — Пусти, — недовольно требую, но позже замолкаю. Лицо Паркера искажает странной гримасой. Будто он схватил меня, дабы боялся, что я уйду. Господи, у меня точно рак крови, а не мозга? — Ты мне не нужна, — грубо произносит, снова натягивая свою маску безразличия и полного отсутствия совести. А может и мозгов, кстати. — Тогда зачем ты пришёл? Он резко убирает свою руку от моей, а на губах этого маньяка расцветает самая настоящая улыбка счастья. Если, конечно же, ему это известно. — Мне хотелось убедиться, что ты мертва. Я так надеялся, но увы, — лицо приобретает грустные нотки, — Но ты же скоро сдохнешь, да? Я не перестаю поражаться этому человеку. Он может сыграть тысячи ролей, но особенно любит играть роль невинного барашка после того, как перережет полгорода. Неужели он думает, что я поверю в его чувства? — Ты прекрасный актер, Малакай, — закатывают глаза к небу, заставляя себя не убивать его, — Я знаю, что такие как ты не умеют чувствовать. Ты пустышка. А на счёт моей смерти, то... — Хотя, нет, стой. Не отвечай. Мне не интересно, — резко прерывает меня еретик, — Но я мог бы убить тебя за эти слова с превеликим удовольствием, но я не за этим пришёл. Хотел вас лично поздравить. У меня, как обычно, хорошая новость. — Ты опомнился, понял свою вину и решил убрать заклинание с Елены? — глупо, но все же. Малакай на такое не способен, — Хотя, нет, бред. Разворачиваюсь, собираясь уйти, ведь больше торчать здесь смысла нет. У меня еще уйма дел. А слушать россказни психопата я не собираюсь, на курсы психологии не записывалась. Ветер дует в спину, ежусь. Стоило хотя бы кофту накинуть. Малакай как всегда все портит и всех бесит. Павлин, неспособный даже на элементарные чувства. — Да, Бонни, я снял заклинание с Елены, — прилетает в спину, как стрела, слова сифона, сказанные серьёзным тоном. Мое тело застывает на месте. Ох, очередной развод, он не мог просто так отпустить ее. Черт, это Паркер. — Либо ты врешь, либо что-то не так, — я всё-таки повернулась, чтобы видеть лицо мужчины. Возможно, во мне резко проснётся талант психолога, и я по глазам прочитаю врет он или нет. — Ты везде видишь подвох, Бонни, — осуждающе произносит Паркер и смотрит мне в глаза, — И правильно. Он правда есть. — Скажи мне, Паркер, — прищуриваю глаза, пытаясь разгадать эту загадку. — Тебе выпал Джек-пот, Бон-бон, — игриво улыбается, как мартовский кот, а потом скалиться, обнажая белоснежные зубы, — Благодаря тебе, вы все теперь зависите от меня. Если фыркнуть вслух — это сильное оскорбление? Или что-то похуже придумать? — Мала... — Тебе известно, что я лидер Ковена Близнецов. И да, я пожалел подружек Сальваторе, которые ноют по Елене. — При чем здесь Деймон и Стефан? — юмор Малакая слишком странный, но в принципе, через год меня волновать это уже не будет. — Теперь вы все, включая недоделанную Барби принадлежите к большой кучке Фоллских неудачников, — мне хочется смазать эту нахальную улыбку с его лица кулаком, — Когда у меня появились новые силы, я понял, что могу добиться большего. Я нанес новое заклинание, по которому, ты и твои друзья-придурки будут зависимы от меня. В случаи моей смерти, вы сдохнете сами. Все, до единого. — Ты врешь, — я не верю в его россказни, он не мог нанести такое сильное заклинание без нашего ведома. Малакай был сильным вампиром, но не на столько. — Ммм, Бон-бон, люблю ломать твою самоуверенность, — в пальцах мужчины появляется небольшой нож, который он прислоняет к своему горлу, — Проверим? — Это ложь. Ты врешь, у тебя нет тако... Малакай закатывает глаза и надрезает кожу возле сонной артерии легким движение ножа. Не глубоко, но ощутимо. Моя шея болит. Прикладываю ладонь и вижу на ней кровь. Свою кровь, и причём порез там же, где и у Малакай. — Чертов псих, — зло шиплю, понимая, что это реальность, — Как тебе это удалось? — Ты действительно думаешь, что я поверю в то, что вы спокойно будете сидеть и ждать, пока ты сдохнешь, а Елена очнется? Нет, Бонни, мне даны мозги, не надейся. Подружки Сальваторе обязательно попробуют спасти свою шлюшку, а потом устроить мне засаду и убить. Это же заклинание не даст вам и пискнуть без моего разрешения. Я смерти не боюсь, Бонни. А вы, жалкие людишки, боитесь. Видела, как у Деймона коленки трясутся от страха, когда его Елена в опасности? Блядь, такая мерзость. Он точно больной, как его еще в дурке не закрыли? Сколько ему лет? Около пятидесяти, если приблизительно прикинуть. Странно, что за пол века его никто не убил. Ах да, он был в тюрьме. — Почему ты пришёл именно ко мне? — этот вопрос более стоящий, другие я все равно не смогу решить, пока не приедут ребята. — Поблагодарить. Если бы я тебя так не ненавидел, то я у меня бы ничего не вышло. А в качестве благодарность принес тебе сюрприииииииз, — тянет последнее слово парень, моментально оказавшись напротив меня. От него пахнет лесом, мятой и чем-то еще. Мужской запах. Кажется, я знаю, как пахнет псих. Замечательно, это сейчас самый полезный опыт. Протягивает мне острый нож и глупо улыбается. — Можешь убить меня, ты же этого так хотела, — через сарказм смеётся социопат, а я понимаю, что одной мне не выбраться из этой ситуации.