The Nanny He Never Had

Он пытался вести себя хорошо! Идея с садом не удалась! Он притворился собакой и пописал за деревом в саду, но нянечка увидела его в окне, застала с поличным. Там же и отшлепала его. Азирафаэль не знал, видели ли соседи, что случилось. Ему было стыдно! Он не пытался вести себя плохо. Просто подниматься наверх в ванную слишком долго. Но он не хотел больше злить нянечку. Она была довольна его поведением. Щекотала его животик, пока он сам лежал у нее на коленях. Она приподнимала колени, словно ее ангелочек ехал верхом. Он засмеялся и няня прижала его к себе. Позже тем вечером она легла на диван вместе с ангелочком, который заснул у нее на груди под покрывалом. Нянечка читала книгу об осенних рецептах и, несмотря на ее костлявый вид, лежать на ней было намного удобнее, чем думал Азирафаэль. Он замер. Что-то сжалось в животе, значит, ему нужно было пописать, но он не хотел двигаться. Ему было так тепло, а объятья нянечки были такими приятными. Он так чудесно дремал. Он хотел вновь заснуть, отбросив все эти надоедливые мысли, но напряжение в животике не позволяло так поступить. Может, ему просто пописать самую чуточку? Тогда он снова сможет расслабиться. Так он и поступил. Почувствовал, как намокли его трусики, и остановился. Но расслабиться не получилось — напряжение все еще мешало. Он прижался к нянечке и начал писать снова, самую чуточку, но не смог остановиться. Ему оставалось надеяться, что все не просочилось через одеяло. Но маленький и сонный Азирафаэль совсем позабыл, что одеяло укрывало его только сверху. Он здорово написал — все его бедра и живот были мокрыми. И он намочил юбку нянечки. — Ох, ангел, — зашипела она, ощутив подозрительное тепло. Азирафаэль напрягся. Но тут его осенило. Можно притвориться спящим! Да, отличная идея. — Не выйдет, — она цокнула языком. — Я знаю, что ты не спал. Плохой мальчик. Он прижался к ней сильнее, уткнувшись лицом ей в живот. Они погладила его по голове. Ему было очень мокро, но рядом с нянечкой было хорошо и щекотно. Он знал, что так делать нельзя, но ему хотелось потереться. Очень. Иногда ему это просто было необходимо. Он прижался к нянечке там, где было мокрое пятно. И стало так приятно. Он взял большой палец в рот и чуть двинул бедрами. Нянечка ничего не сказала, и он сделал так еще раз. Наверное, она не почувствовала. Он принялся тереться бедрами чуть быстрее. — Азирафаэль, — негромко произнесла она. — Тебе нельзя так делать, — он замер на миг, но не смог сдержаться. Он снова подался бедрами вперед, все еще посасывая большой палец. Она продолжала гладить его. Она не кричала, не била его. Он подумал, что если закончит быстро, то нянечка не успеет разозлиться. Он подался бедрами вперед осторожно, но ему так хотелось двигаться быстрее. Он сбито дышал, пытаясь не выдавать себя. Может, если он будет вести себя тихо, они притворятся, что ничего и не было? Он мог сделать вид, что просто устраивается поудобнее. Он надеялся, что нянечка не знает, что он делает на самом деле. Он почувствовал еще больше влаги. Это случится, прямо у нянечки на руках. Он не мог остановиться. Ему нужно было сделать это. Он толкался, толкался, пытаясь достичь того момента, после которого ему становилось легко и спокойно. Он описал свою нянечку. Но она не злилась. И ему до сих пор было так уютно под одеялом. И он промок. Он чувствовал, как нянечка крепко держит его. Теперь невозможно было спутать его действия ни с чем, но надо было закончить. — Тц-тц-тц, ангел, — тихо зацокала она, убирая его челку с лица. Она поцеловала его в макушку, когда он тяжело задышал, подаваясь бедрами вперед. Он тихо всхлипнул и натянул одеяло на лицо. Он чувствовал жаркие капли семени на мокрой одежде и продолжал двигаться, пока все не закончилось. Его разум начал проясняться. Он замер. Нянечка все еще гладила его волосы. Она же знала, как плохо он себя вел. Она же будет строга с ним? Она же отшлепает его? Он набрался смелости и взглянул на нее. — Я не хотел. — Правда? — спросила нянечка. Она чуть приподняла его, чтобы оценить масштаб неприятности. — Посмотри, что ты наделал с моей юбкой, — ее голос был не довольным, но и не злым. Азирафаэль опустил голову и увидел темное пятно на шерстяной юбке. А затем светлые разводы. Он быстро лег, пытаясь скрыть это. — Слишком поздно, я все видела, — она с трудом сдерживала смех. — Ты навел жуткий беспорядок. Азирафаэль нахмурился. — Ты меня отшлёпаешь? — спросил он. — Мне кажется, в первую очередь тебе нужно принять ванну. И сегодня ты не получишь десерт. Азирафаэль ссутулился. Лучше бы его отшлепали, чем лишили десерта! Но нянечке еще было что сказать. — Перед тем, как я уложу тебя спать сегодня, — сказала она, — я уложу тебя себе на колени и отшлепаю. Ему не дадут десерта и отшлепают? Азирафаэль совсем скис. А затем вздрогнул. Он начинал замерзать. Почему она просто не отшлепает его сейчас и забудет о случившемся? Похоже, он заслужил такое наказание. Нянечка набрала ему чудесную теплую ванну с пузырьками. Она была как никогда спокойна, но смотрела на него чаще обычного. Она вытерла его. Особенно он любил, когда она вытирала его волосы и те смешно торчали во все стороны. Он и правда остался без десерта, хоть и начинал канючить, но спорить с нянечкой не решился. Когда пришло время ложиться спать, нянечка села на краю кровати, надела на него белую хлопковую ночную рубашку, но, прежде чем надеть штанишки, уложила его себе на колени. Он тут же зашмыгал носом. — О, мой плохой ангелочек, — она несколько раз шлёпнула его по попе и затем взяла мраморную расческу. Этой расческой угрожали плохим ангелочкам, когда те вели себя особенно плохо. Она дважды шлепнула по каждой ягодице. Было холодно и неприятно. Зато все тут же уяснялось. Нянечка подняла ангелочка и поставила его перед собой. Он всхлипнул, чувствуя, как болит попа, и она надела на него штанишки. Затем усадила его к себе на колени, прижала и принялась зацеловывать. Он хотел вечно оставаться в ее объятьях.

—

В своем книжном магазине в Лондоне Азирафаэль, эфирное создание, которому было уже шесть тысяч лет, лежал обнаженный на кровати, вбиваясь в подушку вот уже третий раз подряд. После обеда дождь не прекращался, и он все это время фантазировал о своем детстве и нянечке, которой у него никогда не было. Такие запретные фантазии о теплых объятиях, справедливых наказаниях и нежной, интимной заботе. Такие недозволенные желания. Такие разрушительные, плотские удовольствия. Он вновь представил мокрую юбку нянечки и кончил. Его тело захлестнуло наслаждение. Какой плохой ангел! Перед тем как лечь спать, он щелчком пальцев заставил исчезнуть все свидетельства его самоудовлетворения и мог только надеяться, что странные демонические силы Кроули не позволят ему вдруг прочесть его мысли. И он заснул как младенец.