НОВЕЛЛА I. «НОЧНОЙ ЯСТРЕБ»
Арка I. Шкет № 3158 ЕМ
ЭПИЗОД 01
Учиха Саске любил работать один. Другие наемники брали напарников, но Саске не жаловал разумную органическую жизнь и полагался лишь на себя. Так было проще. Так было безопаснее, особенно для него — джедая-отступника, которого уже полтора десятка лет разыскивали республиканские оперативники. Черт знает, кем окажется очередной напарник. Охотником за головами? Внедренным опером? Именно потому единственным спутником Саске был его домашний дроид. R2D2 в своей электронной душе оказался таким же мятежным, как и его хозяин, и их случайный союз растянулся на годы. Подключенный к системе звездолета, дроид мигал глазком с белого на красный, а Саске в ожидании его расчета наблюдал сквозь иллюминатор, как на них величественно и плавно падает Татуин. Планета смахивала на песочный шар с въевшимися пятнами ржавчины. Сплошная пустыня. Ни за что в жизни он бы не притащился в эту дыру, если бы не чертова специя. R2D2 запиликал. Рассчитал наконец. Тут же ожил браслет O-Ni на левом запястье: — Расчет окончен, — с выражением перевел приятный женский голос. — Я нашел коридор, по которому мы пройдем, не попавшись патрульной службе Ветра. К сожалению, компания «Каминаримон» не предусмотрела голосовой аппарат для домашних дроидов старого образца. Речь они понимали, но сами изъяснялись исключительно пиликаньем, которое расшифровывал и переводил O-Ni. — Замечательно. — Дай я поменяю голос этой жареной микросхеме, — милым тоном продолжала переводить женщина. — Я ощущаю себя мужской особью. — Не сейчас. Саске пристегнулся и переключил пару тумблеров, готовясь к посадке. Краем глаза покосился на дроида. На светло-синем корпусе R2D2 мигнул глазок лампочки. Саске мог поклясться, что мигнул он презрительно. — Ты менял ей голос час назад. Он снова вернулся обратно. — Дай я поменяю голос. — …и он снова вернется обратно, — процедил Саске. Он не привык быть многословным, но перепалки с упрямым дроидом вынуждали: — Ты сам взламывал мой O-Ni. Не напортачил бы с операционной системой, не слетал бы голос. Теперь терпи. — Дай я поменяю голос. — Заткнись. Саске сдвинул рычаг на панели управления, и Татуин стал приближаться стремительнее. R2D2 обиженно умолк. Впрочем, надолго его не хватило. — Отклонение от курса на три градуса по оси… — взволнованно затараторил женский голос, переводя паническое пиликанье. — Знаю! Корабль вздрогнул. Саске вцепился в штурвал. Дроида рядом мелко потряхивало. — Отклонение от курса на пять градусов по… Саске вывернул штурвал, исправляя курс уже в другом направлении. Корабль швыряло по вакууму, как древнюю шлюпку в бушующем океане. — Тебя нельзя подпускать к транспорту, — сокрушенно передал O-Ni. Саске скрипнул зубами. Он бы и сам к транспорту не подходил. Каждая новая попытка управлять звездолетом напоминала ему первые уроки в академии полетов. Он чувствовал себя желторотым птенцом, тогда как R2D2 выглядел инструктором, ошарашенным его труднодоходимостью. Пилотом мог стать не каждый. Все звездолеты были разными, со своими особенностями и странностями, и прирожденный пилот ощущал корабль, как музыкант — мелодию. Как Саске чувствовал Силу. С его навыками пилотирования определенно был смысл найти себе напарника, причем напарника-пилота, но он не планировал изменять своим принципам. — С «Ястребом» было проще. — С «Ястребом» было то же самое. — Заткнись. Несколько минут они провели в молчании. Черного полотна космоса уже видно не было. Все закрыла планета. — Ты идешь перпендикулярно земле, Саске. Ты врежешься. Саске промолчал. Все ресурсы его разума были направлены на то, чтобы и правда не врезаться в пустынную поверхность Татуина. В сплошном полотне пятнистой пустыни снова наметилась кривая линия горизонта. — Включай тормоза, — подсказал дроид. Саске медлил. R2D2 истерически запищал. — Включай тормоза! Он сдвинул рычаг, и по корпусу звездолета с душераздирающим скрежетом прокатилась вибрация, от которой неприятно свело зубы. «Пасфайндер», ненавистная колымага, по косой рухнул в ложбину между дюнами, и иллюминатор забили пыльные тучи песка. В кабине воцарилась тишина. Голова раскалывалась, от жесткой посадки ныл ушибленный копчик. Медленно оседала пыль за иллюминатором. R2D2 с минуту не подавал признаков жизни. Саске посмотрел на него, чтобы убедиться, что дроид в порядке, и R2, обрадованный тем, что на него обратили внимание, снова замигал лампочкой. O-Ni перевел: — Дай я поменяю голос. Закатив глаза, Саске отстегнул ремни безопасности и встал с кресла. Чуть попрыгал, поприседал, разминая затекшие ноги. У панели управления послышался щелчок и негромкое жужжание — R2D2 отключился от главного компьютера. Развернувшись, дроид подкатил к нему поближе. Саске терпеливо выдохнул, закатал по локоть рукав, обнажая вросший в запястье браслет O-Ni, и протянул руку. Голос R2D2 мог исправить и дистанционно, без физического подключения к порту, как с главным компьютером, но критическое расстояние для настройки системы O-Ni составляло пять сантиметров. — Ты закончил? Хотелось побыстрее добыть специю и убраться с Татуина куда подальше, пока его нелегальную посадку не засекли пограничники. R2D2 пискнул. — Да, — бодро произнес O-Ni голосом молодого мужчины. — Теперь все в порядке. Надолго ли, усомнился Саске, ныряя в узкий коридор, ведущий из кабины пилота в недра корабля. Потянуло запахом горячего песка с особыми головокружащими нотками. Нигде пустыни не пахли так, как на Татуине — этой пряной сухостью специи. Драгоценный наркотик был просто рассеян в воздухе… Щурясь от яркого солнца, Саске окинул взглядом дюны с высоты «Пасфайндера» и перевернул левую руку запястьем кверху: — Локация. 3D. Из браслета сквозь плотный рукав куртки вырвался лучик и раскрылся одноцветной голограммой, парящей прямо над ладонью. — Масштаб втрое мельче, — скомандовал Саске, с кислым лицом рассматривая безжизненную пустыню в трехмерном изображении. Картинка перестроилась. Масштаб изменился. Ничего нового не прибавилось. Дюны, дюны… И мигающая точка в центре — он сам. — Масштаб в десять раз мельче. От пустоты окружающего песчаного пространства хотелось завывать. — Масштаб в двадцать раз мельче, — терпеливо повторял Саске. — В тридцать пять… Дьявол! Он не выдержал и сжал кулак. O-Ni вырубил карту, откликаясь на заученный жест. — R2, — позвал Саске. Дроид молчал. — Где скалистая местность, убежище Бунты и моя специя? — Полагаю, чуть дальше, — шелковистым мужским голоском озвучил O-Ni ответ дроида. — Ты предлагаешь мне двадцать километров идти по пустыне? — Двадцать семь. — Вот дерьмо… — на зубах скрипнул песок с привкусом специи. Саске вдруг прищурился и с подозрением покосился на дроида: — Это месть? — Нет. Это компромиссный маршрут. Саске вздохнул и спрыгнул в песок, самортизировав прыжок Силой, чтобы не отбить себе пятки. Компромиссный маршрут. Ну да. Не попасться пограничникам и при этом приземлиться неподалеку от убежища Бунты. Неподалеку… Он стал карабкаться на дюну. Взобравшись на самый гребень, обернулся на дроида. — Стереги это корыто, — бросил он напоследок. R2D2 мигнул лампочкой и пиликнул, но O-Ni промолчал. Ответ был понятен и так, и дроид это знал.****
Солнце разогрело металлическую обшивку. R2D2 спрятался в крошечный огрызок тени, которую «Пасфайндер» отбрасывал своим носом. Корабль лежал прямо в песке. Саске не стал опускать шасси: на такой местности совершить посадку было возможно только с торможением воздушной подушки. Но все-таки посади он «Пасфайндер» на шасси, и можно было бы спрятаться в тени его днища. R2D2 рассчитал суточный цикл Татуина и траекторию движения местной звезды. Еще сорок три минуты двадцать одна секунда, и тень от носа переместится на n градусов, а сама сократится на n процентов. Его корпус не влезет в участок тени. Датчики уловили под землей подозрительные колебания. R2D2 произвел вычисления, смоделировал прогрессию нарастания вибрации и пришел к выводу, что из-под корабля лучше убраться. Он неторопливо отъехал, вскарабкался на гребень дюны, скатился вниз. Снова поднялся… Корпус перегревался на солнце, но вибрация внушала опасения, и возвращаться к «Пасфайндеру» R2 не рискнул. Будь он в состоянии самостоятельно управлять звездолетом, то отвел бы его куда-нибудь в другое место. Но с «Пасфайндером» они не поладили с самого начала, и принимать команду на взлет глупый корабль бы не стал. Тем хуже для глупого корабля. R2D2 развернулся на гребне очередной дюны, фронтальной стороной к «Пасфайндеру». Вибрация под слоями песка усилилась. Дроид включил запись. В глубине своего микросхемного сердца он ощущал злорадное удовлетворение.****
O-Ni коротким импульсом оповестил о новом сообщении. Саске вытер со лба пот, развернул левую руку запястьем кверху и на ладонь привычно выпала голограмма. Он хмуро всматривался в пустынный пейзаж, где среди дюн торчал его звездолет. — И какого черта слать мне… Из песка на голограмме неожиданно вырвалось нечто. От жара солнца и запаха рассеянной специи у Саске закружилась голова. Нечто — гигантский песчаный червь — подбросило носом «Пасфайндер», и корабль разбился о землю обломками. Голограмма увеличилась и в подробностях показала червиную пасть: как раскрываются остроконечные лепестки губ и оргазмически пульсируют ряды многослойных клыков. Червь изогнулся дугой и ударился в песок в том самом месте, куда упал кусок разгромленного звездолета. Саске сжал кулак. Голограмма исчезла. Мой корабль сожрал гигантский червь. Замечательно. Его одолевали смешанные чувства. С одной стороны, он избавился от ненавистного «Пасфайндера», и теперь можно было не морочить голову тем, как поднять корабль в воздух. С другой стороны, он беспросветно застрял на Татуине. Саске, шатаясь, дальше побрел по пустыне. Так или иначе, ему позарез нужна была…****
Специя. Она глубоко въелась в стены и грубую полотняную одежду, пропитала душный воздух внутри интерната, просочилась в кровь… На Татуине специя была повсюду. Боруто привык к ней с детства, но именно в этот момент ему почему-то очень захотелось чихнуть. Он зажмурился и разинул рот, но его позыв вдруг перебил громкий возглас: — Боруто-о-о! Желание чихнуть мигом испарилось. — Это не я! — завопил он в ответ, понятия не имея, в чем дело, но на всякий случай нашаривая пути к отступлению. Завинтерната недоверчиво воззрилась на него, загородив дверной проем своим толстым задом и злобно тряхнув серым морщинистым хоботком. Она интенсивно помахивала непропорционально мелкими крылышками, пытаясь удержать в воздухе свое располневшее тело, но то и дело проседала и касалась ногами пола. Дело плохо. Он выскочил из-за стола, с сожалением оставляя недоеденную похлебку, и попятился к круглым окошкам с пузырящимися тряпками занавесок. На лицах ребят и воспитателей играло злорадное любопытство. Чтобы тетка Банини, императрица детдома, прилетела кого-то отлавливать собственной персоной — это нужно было облажаться по-крупному. Да что я сделал, в самом деле… Стянул сухарики пару раз… Была еще та история со стыренным дистиллятором, но то давно, позавчера. Черт. Не стоило кидать ей за шиворот крысоящера… Тетя Банини надвигалась неумолимым крылатым астероидом. Боруто пятился, спотыкаясь о чужие и собственные ноги. Это, наверное, за тот комочек слизи. Кто знал, что он чихает этими клейкими соплями. Комочек слизи он притащил в приют на прошлой неделе. Тот пристал к нему на свалке, жевал штанину и жалостливо стонал от голода. Но он же такой хорошенький… — Да отодрал я эту слизь, отодрал!.. — рискнул Боруто. — На простынке чуть только осталась. — Какая еще слизь, малец, — гнусаво прорычала тетя Банини, отпинывая стул. — Кто сломал кофеварку?! — Ах, кофеварку!.. — понимающе кивнул Боруто и тут же добавил: — Это не я! Не «сломал», а усовершенствовал! Ну, только не доделал. По шее и спине стекал пот. Полдень насквозь прошпаривал четвертый отсек. Голова гудела от жаркого запаха специи и паленых железяк. — А больше некому! — гаркнула заведующая, хватая его за ворот и грубо притягивая к себе. В лицо шлепнулись останки личинок и брызги ядовитой слюны. — Только ты мог превратить реликвию Интерната в боевого дроида! Хоботок сердито затрясся. Боруто, млея от страха, рассматривал щетинистый подбородок тети и ее гнилые клыки, торчащие над нижней губой. — Она только немножко стреляет кипятком! — запротестовал он, безуспешно пытаясь выбраться из железного захвата. — И вообще, это не я, ттебаса! Затянув воротник вокруг его шеи, завинтерната потащила Боруто к выходу. Он схватил на ходу чью-то похлебку и одним плавным махом нахлобучил тарелку на пышную теткину прическу — вдоль ее шеи и плеч щедро плеснула темно-желтая жижа. Тетя заорала и машинально его отпустила, и Боруто торопливо нырнул под стол. Он пополз в направлении окон, перекатываясь и лавируя меж чужих вонючих ног, как настоящий джедай. Над тесной подстольной вселенной поднялся рев, возбужденный гомон пацанов и причитания воспитателей. — Где он? Где этот пиздюк?! Он у меня отхватит! Очень противная пара зеленых мохнатых голеней намеренно преградила ему путь. Боруто нашарил в кармане гаечный ключ и крепко треснул им по вражеским ножищам. Предатель, взвизгнув, ударился коленками о стол. — Он под столом! Под столо-о-ом! У-у-у! Вот здесь! Ах ты дрянь! Ноги засуетились пуще прежнего. Уши разрезал девчачий визг, хотя девочек он даже не трогал. Уверенная рука выдернула его за шиворот, но Боруто умудрился провернуть дикое сальто в воздухе и приземлиться воспитателю на плечи. От внезапности маневра тот крутанулся и шлепнулся спиной о столешницу, разлив остатки супца. Боруто соскочил на пол, метнулся к окну и легко перебросил себя на улицу. Тетка Банини рванула было следом, но окно было маленьким — жирной тойдарианке не пролезть. Зад плотно засел в раме. Тетя упиралась руками в фасад здания, натужно махала крылышками, пытаясь выбраться из ловушки, и вопила ему вдогонку проклятия благим матом. Боруто перемахнул через толстые трубы, обогнул полушария служебных юрт и, уклонившись от потока песчаного мусора сверху, помчался в любимое свое убежище.****
Запахи жары и ржавых железяк сгущались на свалке. К ним добавлялось что-то неуловимо-едкое, химическое. Девчонки и взрослые терпеть эту свалку не могли, мол, «рассадник болезней и смерти». Боруто взобрался на горку так называемого мусора, с осторожностью переступая по грудам металлолома и разбитым блокам кораблей. Запчасти, обшивка, поломанные движки… Когда он все это видел, у него загорались глаза. Ни черта они не понимают. Ничего свалка не смерть. Среди хлама попадались дельные вещи, и вещи эти в его руках обретали новую жизнь. Пускай даже пока и не самые удачные формы жизни… Свалка была отдельной опасной вселенной, над ней гуляли вирусы со всех концов галактики. Боруто не хотел заболеть и умереть, но в то же время не мог преодолеть тягу к этим увечным вещичкам, которые где только не побывали, прежде чем упасть в горку окончательных бесценностей, негодных даже для перепродажи на рынке всепожирающего Татуина. От вещичек тянулись истории. Обломок перегоревшей панели наверняка попал с соседнего космодрома: местные таких не делают. Гнутая пружина, быть может, тащила драйв лучшего гонщика в галактике. Ржавый шток можно отполировать и подклеить (спасибо соплям космической слизи, они могли бы сшивать корабли!), и однажды он выбросит звездолет в бесчисленные измерения гиперпространства. Вещички искажали время, сожженное татуинским солнцем в вязкую кашу, и оно прекращало накрапывать длинными одинаковыми днями. На свалке время покорялось историям с неба. Боруто завалился на спину и мечтательно уставился в высь, чувствуя, как во всем теле щекотно отзывается гул двигателей с космодрома. Звездолеты пробивали отражения лун и уносились в горящий огнем закат — творить новые пути. Когда-нибудь он сможет махнуть вслед за ними, чтоб расчертить небосвод штрихами собственной истории. И наплевать, что крылья его будут подмазаны слюнями космической слизи.