***
Все начинается с того, что Грета говорит: — Я хочу искупаться. Кто-нибудь еще хочет искупаться? Дрим тут же соглашается, потому что она влюблена в Грету, как и все танцоры, и, наверное, как и все остальные в туре. Черт, даже Брендон влюблен в Грету, а он даже не уверен, нравятся ли ему… ну. Неважно. В общем, может это потому, что они все немного влюблены в Грету, или потому, что жарко и они весь день торчат в автобусе, выходя, только чтобы сыграть на сцене, как раскручивающиеся заводные игрушки (метафора Райана), но все решают, что неплохо было бы окунуться. Они не очень далеко от Миртл-Бич, достаточно близко, чтобы добраться пешком, а не на машине или одном из автобусов, чтобы не устраивать представления. Просто куча спотыкающихся и заполняющих дорогу людей, потому что они все не помещаются на тротуаре. До пляжа идти всего ничего: миля проходит за минуты, когда Брендон занимает время, запрыгивая на Джона и смеясь с некоторыми танцорами. Он не беспокоит Спенсера или Райана, потому что, несмотря на то, что о нем говорят людям, Брендон знает, когда не лучшее время. Сегодня хороший тому пример: Райан весь вечер задумчивый, и когда Брендон оборачивается, Спенсер тихо говорит с Райаном, одной рукой держась за его руку. Брендон умерил свое любопытство, как будто это священный момент (не то, чтобы он знал, что теперь значит священный, но он вообще не уверен, что его слова что-то да значат). Вместо этого он смотрит на всех остальных, шагающих по улице, потому что они попадают в поле зрения, когда он заставляет себя повернуть голову. Наверное, они все забавно выглядят, думает Брендон. Двадцать людей, бродящие по пляжу в одиннадцать ночи, в остатках подводки, и пахнущие потом и гримом. Они слишком громкие, но никто не выходит жаловаться. Может все, кто здесь живет, просто привыкли к шумным туристам, группам, топающим по улице на пути к океану. Когда они наконец-то ступают на песок, Брендон отворачивается от своих друзей и смотрит на расстилающийся пляж на горизонте. Атлантический океан в полночь такой темный, что Брендон думает, что это вообще даже не похоже на воду. Если бы он был Райаном, он бы возможно сумел найти в этом метафору. Но он просто Брендон, так что все, что он делает, это снимает обувь и подпрыгивает, чтобы подвернуть штаны, пока бежит по пляжу, чтобы сделать колесо на влажном песке. — Так! — кричит Дасти, ее голос на удивление громкий, даже громче белого шума от грохота волн. — Кто будет купаться голышом, а кто отстойный и пойдет в нижнем белье? Спенсер смеется. — Я перед вами раздеваться не буду, — заявляет он, аккуратно снимая обувь, чтобы песок не попал на носки. Джон, стоящий рядом с ним, выскальзывает из своей обуви намного менее аккуратно, но, с другой стороны, на нем надеты сандалии. Что, конечно же, не сюрприз. У него две пары реальных ботинок, и Брендон не думает, что он взял хоть одну из них в тур. — Тряпка! — кричит Грета, уже выбираясь из одежды и бросаясь в воду. Боб смеется и бежит за ней. — Блять! — ругается он после прыжка. — Ну и холодрыга! — Это Атлантический океан, чего ты ожидал? — задает вопрос Аманда. Брендон ухмыляется ей, и она спрашивает его: — Ты раздеваешься, или тебе есть, чего стесняться? — Много чего, — шутит Брендон, снимая майку через голову. По крайней мере, он почти уверен, что шутит. — Но ничего, что бы остановило меня от купания голышом. — Любая возможность снять одежду, да, Брендон? Ироничный голос Райана раздается прямо за Брендоном; он разворачивается, пятками зарываясь в песок и слегка поскальзываясь. Земля под ним на удивление рыхлая; может, пустыня должна была приучить его к песку, но он жил в пригороде. Те места в пустыне, куда он ходил, были полны пыли, по крайней мере, пыли и сухой грязи, но не песка. Он смеется над Райаном, но штаны пока не снимает. — Что насчет тебя, Райан? — спрашивает Аманда, поворачиваясь к нему. — Я покажу тебе свое, если ты покажешь. Она приподнимает край футболки, дразня. — Я пока не знаю, — говорит Райан. Он улыбается ей, но через секунду его взгляд падает на Джона и Спенсера, которые вбегают в волны. На них все еще были боксеры, у Джона белые, а у Спенсера черные и обтягивающие. — Отстой, — неодобряюще говорит Аманда, одним быстрым движением снимая футболку, после чего тянется, чтобы расстегнуть лифчик. Брендон отводит глаза, притворяется, что просто рассматривает песок, море, Райана. Райан сознательно смотрит на него в ответ, остатки теней вокруг его глаз завораживающе блестят. Брендон снова опускает взгляд на песок, стягивая с себя штаны прежде, чем он смог хорошенько об этом подумать. Туда же отправляются и его трусы, и прежде, чем кто-либо смог его рассмотреть, говорит: «Последний — тухлое яйцо!» и бежит в воду. Он наступает на зубчатый край ракушки, но не останавливается, запрыгивая с достаточным всплеском, чтобы снова намочить Спенсера, неумышленно начиная драку водой. Дасти присоединяется в последнюю минуту и решительно побеждает, ее вены синие под бледной, почти прозрачной кожей на ее груди. — Райан! — зовет Джон, и Брендон поднимает взгляд и видит Райана, в боксерах, как Спенсер и Джон, осторожно ступающего по краю воды. Только его ноги в воде. — Ты заходишь? — Да, — говорит Райан, с тоном, который с большей выразительностью мог бы стать оборонительным. — Я просто привыкаю. — Единственный способ, чтобы привыкнуть, это запрыгнуть! — сообщает ему Брендон, подслушивая их разговор, двигаясь ближе. Брендон в темноте почти не видит его лицо. — Я никуда не тороплюсь, — отвечает Райан, и Брендон думает, Ну конечно Райан все делает по-своему. Но потом Райан добавляет: «Так ведь, Брендон?», и Брендон смотрим на него в растерянности. — Что? — спрашивает он, ведь он сразу запрыгнул, но Райан просто смеется. Не тороплюсь, думает Брендон, а потом, он имел в виду… Брендон одергивает себя, пытаясь вытереть глаза от океана. Их щипало. Хотелось бы ему, чтобы Райан хоть раз сказал, что имеет в виду. — Ты странный, — говорит он Райану. — Ты только что это понял? — иронично спрашивает Спенсер. Джон кладет свой подбородок на плечо Спенсера. — Я не странно себя веду, — говорит Райан Брендону, все еще только по колено в воде. Он прорывает себе путь через волны, бьющие его по ногам. — Еще как странно, — говорит ему Брендон, — но все нормально, я уже почти к этому привык. — Тогда зачем упомянул? — интересуется Райан, все еще разборчиво продвигаясь вперед, хотя он даже не видел, куда наступает. Вода у ног Брендона вдруг становится холодной, и он меняет положение, скрещивая руки на груди, потому что у него нет карманов, ремня или пояса, куда бы можно было их засунуть. — Я сказал «почти», — объясняет он, немного проплывая назад, чтобы сделать стойку на руках. Он может сделать ее и на земле, но под водой все по-другому, все его тело легче. Как будто он вообще ничего не весит. Вот — еще одна возможность для метафоры, если бы он был Райаном, и еще одна в том, что он все время чувствует себя нестабильно, как будто его ноги наклоняются в бок. Возможно, если бы это был один из романов Райана, это бы что-то значило, но это реальная жизнь, поэтому он так не думает. Дно океана ощущается на удивление гладким под его руками, песок проходит сквозь его пальцы. Его ноги замерзли от колен до ступней, потому что они были на воздухе. Внезапно что-то царапнуло его по пятке, и он дернулся, перевернувшись так, что его ноги с ударом врезались в воду. Он делает кувырок, чтобы поставить ноги, и снова встает. — Какого черта? — спрашивает он. Райан, который теперь стоял в воде по грудь и был на расстоянии вытянутой руки, выглядит невинным, поэтому Брендон знает, что виноватый он. Джон и Спенсер просто смеются, облокачиваясь друг на друга. — Росс, зачем ты это сделал? Райан пожимает плечами. — Я не виноват, что ты боишься щекотки. Иногда Брендон чувствует, будто теряет равновесие рядом с Райаном; он писатель, полный глубоких мыслей и необычных слов, циничный, и загадочный, и прекрасный. Ему принадлежит эмоция, которую Брендон поет каждую ночь; без него Брендону было бы нечего сказать. Хотя, он думает так только поздно ночью и смеется над собой утром. Это просто Райан, который становится сварливым, когда просыпается, постоянно читает и любит носить макияж. Просто Райан, если Райан вообще может быть «простым». — Да? — спрашивает Брендон, идя против течения, чтобы тыкнуть Райана в бок. Райан извивается и отходит, тихо смеясь. — Правда? Правда? — Да, — соглашается Райан, и какое-то время они просто пялятся друг на друга. Рука Брендона все еще на животе Райана, накрытая руками Райана. Наверное, он собирался схватить руку Брендона и оттолкнуть ее, но какое-то время они просто застыли на месте, чуть ли не держась за руки. Кожа Райана двигается под пальцами Брендона, когда он дышит. Большой палец Райана находится на внутренней стороне запястья Брендона; Брендон чувствует, как скачет его пульс, и ему интересно, чувствует ли это Райан. Тогда Спенсер говорит: «Что?», и Брендон говорит: «Что?», и может никакого момента и не было. — Бля, реально холодно, — говорит Джон. Он пытается согреть себя руками. — У нас так переохлаждение будет. — Зато это повеселит СМИ. Группа Погибла Обнаженной и Переохлажденной, — драматически интонирует Спенсер, создавая невидимый заголовок руками. — Подробности в одиннадцать. Брендон улыбается, но он не хочет говорить о смерти. Все это напоминает ему о том, что сказал ему брат, когда он последний раз виделся со своей семьей: «Ты знаешь, мама… она просто волнуется, что не увидит тебя в раю.» Его брат посмеялся немного. Через секунду засмеялся и Брендон. — Ты думаешь мы попадем на вечерние новости? — с сомнением спрашивает Джон, и Спенсер фыркает. — Только если они подумают, что это что-то вроде суицида жертвоприношения, который может развращать подростков. — Клево, — подмечает Брендон, елозя туда-сюда пальцами ног по подводному песку. Его большой палец царапается обо что-то; логически он понимает, что скорее всего это ракушка или камень, но он все равно убирает ногу, волнуясь, что это краб. Краб, или какое-нибудь другое таинственное морское создание; Брендон не знает океан так, как он знает пустыню. Он почти не был на пляже, и еще меньше жил рядом с ним достаточно близко, чтобы доехать, когда ему скучно, или еще тот другой раз. — О чем ты думаешь? — спрашивает Райан, и Брендон понимает, что слишком долго молчал. Ему не нравится тишина, чаще всего, он делает все возможное, чтобы ее заполнить, даже если не всегда понимает, что делает. Также, он обычно более бдительный, обращает на все внимание. Но бывают и исключения. — Про тот раз, когда мы поехали в пустыню, — импульсивно отвечает он, и сразу же хочет себе врезать. Ему надо было сказать, что он залип или типа того. Райан выглядит любопытным. — Почему? — Крабы, — пожимая плечами отвечает Брендон, что вообще ничего не проясняет, но Райан кивает так, будто он понимает. — За день до того, как уехать в Мэриленд, мы ездили в пустыню, — объясняет Спенсер Джону. — Вы видели путешествующую во времени кобру? — серьезно спрашивает Джон, на что Спенсер фыркает. — Не думаю, что кто-то, кроме Гейба, мог быть настолько пьян для этого, — говорит он. — Мы просто разговаривали. — Хотя мы видели обычную змею, — добавляет Райан, все еще смотря на Брендона. — Ага, и ты сорвался, — усмехается Спенсер. — Она была от нас на расстоянии десяти футов. Брендону некомфортно, когда глаза Райана так сфокусированы на нем; ему вообще не надо было вспоминать поездку в пустыню. Он сглатывает от неловкости. — Эй, мы от всех уплываем, — говорит Брендон, и ему становится легче, когда Райан отворачивается, чтобы они наконец-то смогли воссоединиться с группой. Все двадцать из них стояли в воде еще немного, но ночью волны сильные; Боба заносит, когда он пытается добраться обратно до пляжа. Брендон издалека слышит, как Грета кричит что-то о том, что хочет помочь, но она голая. Он не может ее за это винить. Когда они, шатаясь, снова оказываются на сухом песке, Брендон приятно удивлен, узнав, что Крис сбегал, чтобы купить пива. Оно ждет их, воткнутое в песок, с каплями воды по бокам. Джон хватает две банки, бросая взгляд на Брендона, который бросает взгляд на Райана. Райан пожимает плечами, Брендон кивает, и Джон передает одну из банок, одну оставляя себе. — Надо развести костер, — говорит кто-то мечтательно. Его голос не звучит знакомо, так что Брендон подозревает, что это кто-то из технарей. — Было бы клево. — Нас, наверное, арестуют, — говорит Джон, усмехнувшись, — и тогда мы не попадем в Вирджинию. — Было бы трагично, — серьезно соглашается Грета. — Вирджиния для влюбленных. — Можем создать нашу собственную Вирджинию, — предлагает Дрим, ухмыляясь. Она сидит спиной к океану, почти черное небо начинается за ней и тянется над ее головой. Несколько звезд сверкают, блеклый свет отражается на волнах и создает мерцание. — Даже в тюремной камере? — спрашивает Крис, хихикнув, и Спенсер говорит: — Особенно в тюремной камере. То есть, у Райана бы было три бойфренда меньше, чем за секунду. — И у тебя, — сообщает ему Джон. — Мм, — говорит Аманда, с важностью кивая. — Киллер и Буч. Они ждут тебя, Спенсер. — Я думаю, их бы звали Кроха, Лицо со шрамом и Халк, — с задумчивым видом поправляет Джуэл, и все начинает включаться, пытаясь придумать наиболее худшие тюремные имена. Брендон предлагает Кандалы и Горбатого, но в основном он просто откидывается назад и смеется, просто слушая. Иногда он забывает, но он обожает то, где находится. Он не думает, что есть вселенная, где бы он хотел быть в любом другом месте. Его пиво наполовину полное, наполовину пустое; он ставит его в стороне и облокачивается на руки. Он будет весь в песке, когда они вернутся в автобус; он планирует принять душ и не надевать эту одежду, пока ее не постирают. Что может и не произойти, конечно, ведь они в туре, и они надевали такую противную одежду, которую лучше бы было сжечь, но ведь мысль тоже считается. По крайней мере, чаще всего. В конце концов шумный разговор сходит на нет; как бы весело им ни было, был долгий день, долгий месяц, долгий тур. На какое-то время нет никакого звука, кроме дыхания, волн, бьющихся так ритмично, что Брендон думает, из этого можно сделать песню, и какого-то заглушенного крика где-то дальше на пляже. Брендон поднимает пиво, делает глоток; между его рукой и банкой слой песка, такого жесткого, что Брендон вспоминает, что в конце концов песок — это просто маленькие камешки. Может, это тоже метафора. Он бросает взгляд на Райана, не удивленный обнаружить, что Райан смотрит на него в ответ. У Райана был странный день, думает он, или, возможно, каждый день странный, когда ты Райан Росс, каждый раз по-новому. У Брендона день не был странным, даже не такой, чтобы он был более выматывающий, чем обычно. Просто нормальный день, или такой, что теперь считается для него нормальным. — Райан Росс, — медленно говорит он, протягивая звуки. — Брендон, — Райан слегка улыбается, волосы спадают на его лицо, прикрывая глаза. — Прогуляйся со мной в воде. Брендон знает, что последует за группой куда угодно, последует за Райаном куда угодно, но не может сказать этого вслух. — Но я высыхаю, — говорит он вместо этого, слыша, как неубедительно это звучит. — Только ногами зайдем, — говорит ему Райан, и Брендон подворачивает сырые, испачканные в песке джинсы, которые он надел сразу же, как вернулся на пляж. Они немного натирают, как всегда делают мокрые джинсы, но он игнорирует это. — Ага, ладно, — говорит он и поднимает себя на ноги. Они уходят, Райан вроде как машет Спенсеру на прощанье, что Брендон замечает только краем глаза. Волны пенятся об их ноги, когда Брендон наконец-то спрашивает: — Что ты сегодня видел? Может, ему не стоит спрашивать, но в его голове не было предупреждающих знаков, говорящих ему не делать этого. Ему не нужна причина почему, пока у него нет ответа, когда он спрашивает себя почему нет? — Много чего, — смутно отвечает Райан, но Брендон и не ждал ничего большего, серьезно. — Ты упомянул тот день в пустыне. Брендону вдруг захотелось этого не делать. — Ага. — Ты помнишь все, о чем мы говорили? Брендон помнит, что в большинстве своем они вообще ничего не говорили. — Мы много о чем говорили, — говорит он, неосознанно вторив предыдущему ответу Райана. — Ага. Много о чем, — говорит Райан. На мгновение он замолкает; Брендон плескает водой около его лодыжек, но он не плескается в ответ, не хочет разбавлять атмосферу, как этого хочет Брендон. — Пошли, — наконец говорит он, беря Брендона за запястье и выводя его на сухой песок, достаточно близко, чтобы видеть их друзей, но слишком далеко, чтобы слышать. — О чем ты сейчас думаешь? — легко спрашивает Брендон, садясь и притягивая колени к груди. — Нет веских причин чего-то не делать, — внезапно говорит Райан, как будто он читает мысли Брендона, отвечая на то, о чем думал Брендон буквально несколько секунд назад. — Может быть, — говорит Брендон, и Райан снова затихает. Брендон чувствует, как бьется собственное сердце, слышит, как дышит Райан. — Расскажи мне что-нибудь, о чем никогда никому не говорил, — наконец говорит Райан. Он ложится на спину, подложив руки под голову, разложив волосы.Брендон меняет положение так, чтобы тоже лечь, его рот находится в дюйме от уха Райана. — Не могу ничего придумать, — говорит ему Брендон, глядя на волосы Райана, на уголок его глаза. — Просто что-нибудь, — говорит Райан. — Не обязательно что-то масштабное. — А потом мы сыграем в правду или действие? — не всерьез спрашивает Брендон. Песок хрустит, когда он меняет положение руки, и он думает о том, что никогда никому не говорил. — Раньше я говорил с Богом, — наконец-то говорит он и немного смеется. Он немного подвыпивший, у него немного кружится голова, но это правда. Райан на секунду задумывается, бросая взгляд на него, а затем спрашивает: — И что из этого вышло? Брендон снова смеется, коротко и немного смущенно. — Не знаю. Просто у нас были все эти молитвы, и все говорили мне, что ему не все равно и он на все обращает внимание, так что я решил, что не против с ним поговорить. И я говорил какое-то время. Лежал в кровати ночью и рассказывал ему, как прошел день. Я думал, что он меня хотя бы выслушает. А потом я понял, что я просто ребенок в пригороде, и почему бы он стал слушать меня, когда ему о стольком приходится беспокоится? И потом, наверное, я думал, что, если бы у меня была вера, я бы не сомневался в его любви ко мне, и я размышлял, верю ли я в него вообще. Не знаю. — Я раньше думал, что слишком умный, чтобы верить в Бога, но иногда хотелось, — говорит Райан. Он переворачивается, его глаза смотрят прямо в глаза Брендона, их носы почти соприкасаются. Брендон чувствует его дыхание на своих губах. — У меня никогда не получалось. Я хотел верить во что-то. Я хотел быть уверенным, что в жизни есть что-то большее. — А это не так? — спрашивает Брендон, и он даже не знает, что говорит, пока слова не выходят из его рта. — Ну. Не знаю, верю ли я в Бога, но есть и другие вещи. — Например? — бормочет Райан, и Брендон сглатывает и говорит: — Музыка. Группа. Ты. Райан какое-то время не отвечает, и Брендон волнуется, что он скажет что-то из того, что говорили сестры и братья на молитвенных собраниях его родителей, о «безоговорочной вере ребенка», то, что не должно было звучать снисходительно, но все равно звучало. Единственной причиной, по которой Брендон не сомневался в религии, когда ему было десять, было то, что он никогда об этом не думал, потому что никто никогда не спрашивал. В конце концов ему пришлось начать спрашивать себя. Он задавал вопросы и думал об этом поздно ночью, и иногда он смеется над собой утром, но в итоге все сводится к музыке и группе. Ему не нужен Бог, думает он. Но Райан ничего не говорит, просто наклоняется вперед и касается губ Брендона своими. Это лучший ответ, чем любые слова. Он не имеет ни малейшего представления, о чем думает Райан; Райан — закрытый ящик, запечатанный. Он — закупоренная бутылка, сделанная из плотного, изогнутого стекла; ты думаешь, что можешь заглянуть в нее, но это не так, и ты не можешь ее открыть. Ты просто должен принять, что бы оттуда ни вышло. (Вот почему Райан придумает метафоры, и даже если это дерьмовая аналогия, в этом есть смысл.) — Так, если ты не веришь в религию, почему ты до сих пор девственник? — спрашивает Райан, и Брендон не должен удивляться этому так, как удивляется, но он ничего не может с собой сделать. — Боже, Росс, — бормочет он, и Райан иронично спрашивает: — Вот почему? — Заткнись, — вздыхает Брендон, наклоняясь вперед, чтобы прислонить свой лоб ко лбу Райана. От близкого расстояния, с которого он смотрит на Райана, у него косят глаза; он закрывает их. — Ты что, просто сидишь ночью и придумываешь это? Кожа Райана теплая и суха, возможно даже немножко потрескавшаяся. Брендон сильнее закрывает глаза и ждет ответа, но Райан его не дает. Он и сам ждет ответа. — Ладно. Девственник. То есть, я кое-что делал с Обри, но… ладно, хорошо. Я не знаю. Он хочет склониться, спрятать его лицо в чем-нибудь, своих руках или груди Райана или чем-либо, но он не может. Райан берет его за шею, прижимаясь к нему лбом еще сильнее, и Брендон слегка смеется. — Я не знаю. Я так много времени провел, думая о том, как это нечестно, и что они, церковь, не должны говорить мне, что мне делать со своей жизнью, но я никогда не делал этого, пока жил дома, потому что боялся, что они узнают, а потом, когда… когда съехал, у меня просто не было времени. А потом было проще этого не делать. И так я всегда мог притвориться, понимаешь? Если я никогда этим не занимаюсь, то они все еще могут принять меня обратно. Все еще могут. Он вдыхает, выдыхает, снова смеется, все еще без удовольствия. — И они приняли, так что, наверное, это сработало, да? — Это того стоило? Голос Райана почти всегда тихий и неосуждающий, но кажется, что сейчас он и правда такой, так что Брендону достаточно комфортно, чтобы взять Райана за запястье, то, которое покоится на песке, а не на плече Брендона. — Я был занят, и все равно не было никого, с кем бы я хотел переспать, — говорит Брендон. Это не ответ, он знает, но это лучшее, что он сейчас может выдать. — И это означало, что я всегда могу вернуться. Если это… — он показывает неестественную волну, пытаясь показать этим все, при этом не ударив Райана в лицо. — Я бы мог вернуться и признать, что они были правы, и иметь нормальную мормонскую жизнь. — Ты бы так сделал? — тихо спрашивает Райан, и все, что Брендон может сделать, это покачать головой. — Так это того стоило? Это должно было связать его с семьей, даже когда они с ним не говорят. Но он… он не… Он любит их. Но они не его настоящая семья, больше нет. — Стоило, — наконец говорит он. — Раньше. — Так, что изменилось? Брендон открывает глаза, смотрит на Райана, который смотрел на него все это время. — Думаю, я. — Да? — спрашивает Райан, и вместо того, чтобы что-то говорить, Брендон целует его. Райан целует его в ответ, проводя своей рукой от загривка Брендона к его волосам. Проходит всего секунда, прежде чем Брендон отстраняется, чтобы спросить: — Вот почему ты ухмылялся весь вечер? Ты это планировал? Потому что если это так, то ты отстойно соблазняешь людей, прости, что сказал. Райан смеется в губы Брендона, его рука все еще запутана в волосах Брендона. — Эй, это ты меня поцеловал, — отмечает он. — Да, но все равно. Разговор о Боге и моих родителях? Не то, что обычно называют романтичным. — Мне было интересно, — говорит Райан, поглаживая большим пальцем шею Брендона, останавливаясь там, где у него пульс, прямо под ухом. — Я не поэтому тебя поцеловал. — Так почему ты меня поцеловал? — спрашивает Брендон, и Райан просто говорит: — Потому что хотел. Брендон немного опешил. — Ты хотел меня поцеловать? — Прошедшее и настоящее время, — задумчиво говорит Райан. — Я хотел тебя поцеловать, и поцеловал. И я хочу тебя поцеловать. Райан говорил, что нет веских причин чего-то не делать, поэтому нет веской причины, чтобы Брендон не спросил: — Так почему же не целуешь? — Я как раз к этому веду, — серьезно говорит Райан. — Помогло, если бы ты перестал разговаривать. — Знаешь, с этим легко справиться… И затем Райан целует Брендона снова, притягивая Брендона ближе рукой, которая все еще запутана в его волосах, прижимаясь к его губам. Его зубы скользят по нижней губе Брендона; Брендон машинально начинает облизывать свои губы, но Райан перехватывает это движение и превращает во что-то совсем иное. Брендон обвивает талию Райана своей рукой, проскальзывая ей под сырую рубашку Райана. Другая его рука все еще цепляется за запястье Райана; он трет большим пальцем над пульсом, чувствуя, как скачет сердце Райана. Они все еще лежат на боку и это бесит, все это: тяжесть его руки и странный угол наклона, так что Брендон наклоняется вперед, толкая Райана на спину. Он отпускает его запястье, опуская руку на землю, чтобы склониться над ним. — Нет, — говорит Райан, на секунду отстраняясь, — так не пойдет. Прежде, чем Брендон сумеет сказать хоть какие-нибудь варианты фразы «Какого хуя?», которые проносятся в его голове, Райан переворачивает их, так что теперь у Брендона будут волосы в песке. Брендон думает протестовать, но, когда они делают передышку, чтобы вздохнуть, бедро Райана уже покоится между его ног, и быть сверху уже не кажется столь важным. К какому-то моменту поцелуи становятся более отчаянными, открытыми и влажными, спина Брендона болит, а его бедра поддаются навстречу бедру Райана, пока Райан слегка кусает его кожу за ухом. — Боже, — стонет Брендон, одной рукой притягивая к себе лицо Райана, чтобы они снова поцеловались, а другой поднимаясь выше по гладкой спине Райана. Брендон не потрудился надеть рубашку, так что его спина трется о песок, но ему все равно. Они останавливаются, когда слышат свист, и обернувшись видят, что все, от кого они ушли, смотрят на них двоих. Нога Брендона каким-то образом обернулась вокруг талии Райана, чего он даже не заметил; ему приходится приложить усилие, чтобы сдвинуть ее. Райан показывает всем средний палец, быстро целуя Брендона, прежде чем встать, потянув за собой Брендона. — Все нормально, — говорит он, — все равно тут слишком много песка. Он закидывает руку за спину, пытаясь стряхнуть песок, и Брендон говорит: — Подожди, дай мне, ты не… Он поддается вперед, чтобы провести руками по спине Райана, и только потом понимая, как они теперь близко стоят. — Да, я должен… — начинает Райан, оборачивая руки вокруг Брендона, но он не столько очищает Брендона, сколько притягивает его ближе, прижимая их бедра друг к другу. Брендону ничего не остается, кроме как податься вперед, и Райан стонет, его рука проскальзывает в задний карман Брендона, пока его губы прижимаются к плечу Брендона. Они останавливаются только когда новая волна свиста напоминает им о том, что у них есть компания, отстраняются друг от друга и тащатся по песку обратно к их группе. Брендон смущенно стряхивает песок с волос, прекрасно понимая, как много людей пялятся на них. — Распущенность тебе к лицу, Брендон, — выкрикивает Аманда и Брендон заливается краской. — Так, думаю мы будем возвращаться, — смело говорит он, искоса глянув на Райана. — Да? — Хорошая идея, как по мне, — невзначай соглашается Райан, наклоняясь, чтобы поднять ботинки, свои и Брендона. — Увидимся позже, ребят. Они уходят под свисты, аплодисменты, и триумфальный крик Дрим: «Брендону сегодня перепадет!» — Боже мой, — бормочет Брендон, когда они ступают на дорогу, стряхивая песок с ног, чтобы снова надеть ботинки. Райан смеется. — Они просто завидуют, что не уходят пораньше с удивительно горячим певцом. — Да ну? — усмехается Брендон, и Райан поддается вперед, обводя изгиб его губ большим пальцем. — Горячий певец с великолепной улыбкой, — добавляет Райан. (Два года спустя, когда Райан пишет песню о море, на самом деле упоминание улыбки, прежде всего, заставляет Брендона подумать, Возможно. Позже он читает части о том, каково быть слишком ничтожным или умным, чтобы разговаривать с Богом, но сначала его осеняет именно из-за улыбки.) — А что насчет очень сексуального гитариста, который также необыкновенный писатель? — спрашивает Брендон. Райан улыбается. — Ага, тому парню повезло. — Я не это имел в виду, — начинает Брендон, но Райан целует его, и он теряет ход своей мысли. Кажется, что прогулка назад занимает еще меньше времени, хотя они и останавливаются время от времени, чтобы поцеловаться, облокотившись на удобные фонарные столбы. Брендону интересно, не арестуют ли их за публичное непристойное поведение и не окажутся ли они в итоге в тюремной камере, но они доходят до автобуса без происшествий. — Спенсер и Джон еще не скоро вернутся, — говорит Райан, и Брендон улыбается. — Интересно, чем, по их мнению, мы будем заниматься. — Ну, я планировал посидеть в зале и посмотреть телик, — безэмоционально говорит Райан. — Как думаешь? Проблема с Райаном Россом такая, что сложно сказать, когда он шутит. Брендон моргает секунду, пока Райан не рычит — серьезно, рычит, и это намного сексуальнее, чем должно быть — и глубоко целует его. — Шучу, — говорит он, когда отстраняется. – Серьезно. Ты правда думаешь, что я хочу смотреть телик, когда мы почти занялись сексом на пляже? — Эй, секс на пляже, это же название… Он ловит взгляд Райана и говорит: — Не знаю. Ты мог бы хотеть? — Нет. Я бы не хотел, — поправляет Райан, снимая свою рубашку. Брендон дает себе налюбоваться, прежде чем Райан протягивает руки и говорит: — Иди сюда, ты портишь все настроение. — Да, наверное порчу, — говорит Брендон, подходя к Райану. Он кладет свои руки на талию Райана. — Наверное, нужно прекратить. — Наверное нужно, — соглашается Райан, и затем он в дюйме от Брендона, а затем они снова целуются, голова Брендона чуть поднята вверх, а его руки сжимают бедра Райана. Каким-то образом они добираются до койки, спотыкаясь, чтобы скинуть с себя джинсы, которые были все в песке. Брендон не может угомонить свои руки, он очерчивает тело Райана ладонями, проходясь по рукам, и бедрам, и бледной груди Райана, поднимается вверх, зарываясь в его волосах, и снова опускается, сжимая его задницу. Райан засовывает руку в боксеры Брендона, и тот стонет, останавливая свои руки, пытаясь держать себя в руках, чтобы не начать яростно двигаться. — Боже, — бормочет он, слабо замечая, что Райан повторяет те же самые слова. — Боже, Боже, Боже… — Снимай, — говорит Райан через минуту, оттягивая резинку. — Давай-давай. — Ты тоже, — запыхается Брендон, и Господи, у него стояло еще с пляжа, но сейчас это стало ощущаться более остро. Внезапно ему необходимо раздеть Райана, раздеть их обоих; Райан, кажется, совершенно согласен с этим планом, потому что он стягивает с себя трусы и помогает, когда Брендон недостаточно быстро справляется со своими. Может, Брендону надо что-то сказать, но его мозг не особо работает, и блять, член Райана трется прямо о его бедро. Он и раньше видел всех участников группы голыми, — они в туре, и это довольно сложно избежать — но не так. Не так… Он тянется рукой вниз и обхватывает член Райана, пытаясь думать о том, что бы он делал, если бы делал это с собой. Вверх, вниз, вверх, задевает большим пальцем уздечку… — Блять, — стонет Райан, плюя на руку и опуская ее вниз, чтобы отдрочить Брендону, и с этого момента это все превращается в непонятную дымку из рук, и единственное, что Брендон точно помнит, это то, что он кончил слишком быстро. Но ничего страшного, ведь Райан кончил вскоре после этого, и вообще, он был заведен еще с пляжа, с прогулки домой. — Итак, — говорит он, когда способен хоть на какую-то членораздельную речь, отползая от Райана и крадя подушку. — Это было интересно. Райан смеется, целуя плечо Брендона, прежде чем украсть подушку обратно. — Знаешь, что самое лучшее в том, чтобы быть девятнадцатилетним? — тихо бормочет он, и, пока Брендон не начал гадать, Райан говорит: — Возбудиться снова вообще не занимает времени. — Ну, немного занимает, — исправляет его Брендон, толкая Райана, чтобы они могли разделить подушку. — То есть… — Брендон, — говорит Райан, закатывая глаза и отпихивая Брендона, и конечно Брендон должен отплатить ему тем же. У него практически нет выбора. В таком маленьком пространстве сложно бороться, но, в любом случае, то, чем они занимаются, сложно назвать борьбой. Райан останавливается на мгновение, чтобы вытереть их одной из их выброшенных пар трусов, а затем они снова перекатываются друг на друга, толкаясь коленями, руками, плечами, локтями. Райан крепко держит бицепс Брендона, пока он притягивает его для поцелуя и снова переворачивает их. Проходит немного времени прежде, чем Брендон замечает, что у него снова стоит и чувствует, как Райан сжимает его бедро. — Эй, — бормочет он, — хочешь снова попробовать? — Ты поймешь, что я шучу, если я скажу нет? — иронично спрашивает Райан, Брендон корчит рожицу, обхватывая ногами талию Райана и притягивая его, и Райан ахает: — Да! Да, Боже, хочу, хорошо, отпусти меня, чтобы я нашел все нужное. Брендон расцепляет ноги и Райан выкатывается из койки, чуть ли не падая на пол. Он копается в своей сумке, чтобы прихватить смазку и презерватив, и забирается обратно. Он целует Брендона, даже не будучи полностью на койке, и Брендон подается вперед, оборачивая руки вокруг шеи Райана и пытаясь сильнее прижаться к нему телом. Их рты открыты и ритмично двигаются вместе, они оба с закрытыми глазами; в конце концов Брендон отстраняется, только, чтобы вздохнуть. Ему нравится ощущение, как кожа Райана скользит о его, но он думает, что хочет большего, хочет того, о чем и не смел думать, пока не поехал в тур и не встретил людей, которые хотели того же, что и он. Он хочет делать то, что хочет, не сомневаясь в этом все время. — Давай же, — стонет он, и Райан тоже не кажется особо сдержанным, когда говорит: «Ага.» Брендон закрывает глаза, но они снова распахиваются, когда Райан вводит в него один скользкий палец, и он чуть ли не машинально разводит ноги. — Блять, — говорит он, и это ощущается странно, но и приятно тоже, не так, как когда он сам это пробовал как-то раз в душе. Это Райан, пальцы Райана, пальцы, на которые он глазел, когда они были на грифе гитары, но никогда и не мог подумать о таком, таком… Райан медленно водит еще один палец. — Расслабься, — говорит он, и Брендон действительно пытается. Он снова закрывает глаза и думает о том, как стоял на руках посреди океана, как подходил к Райану чуть ближе, чем надо, на пляже и на улице. Ему кажется, что он слышит, как Райан шепчет: «Лучше», но он не уверен. Два пальца превращаются в три, недолго растягивают Брендона и исчезают; возможно, Брендон слегка хныкает, но потом его отвлекает звук, делающий Райан, открывающий упаковку презервативов. Глаза Брендона все еще закрыты. Он умудряется продержать их закрытыми, даже когда его колени приподняли и он почувствовал что-то, в него входящее, что-то, что абсолютно точно не пальцы, так что скорее всего это член Райана, только если он не решил покреативить, не сказав Брендону. Член Райана. Сначала Брендон истерично думает, что трех пальцев было недостаточно, что они должны были придерживаться того, что бы не включало задницу Брендона, что это все-таки того не стоит, потому что это на самом деле не приятно. — Брендон, — говорит Райан, его голос где-то между спокойным и напряженным, — ты должен расслабиться. Он не двигается, что, как Брендон понимает, наверное, довольно тяжело. — Ладно, — неуверенно говорит он, и Райан вздыхает. — Открой глаза, Брен, — бормочет он. Брендон так и делает. Ему требуется какое-то время привыкнуть к темноте и проморгаться, чтобы увидеть лицо Райана. Он смотрит прямо в глаза Райана и чувствует, как его мышцы немного расслабляются. — Хорошо, — тихо говорит ему Райан. — Ты в порядке? Когда Брендон кивает, он начинает двигаться. Брендон не может паниковать, когда он смотрит в глаза Райана; он не видит ничего, кроме его лица. Райан оборачивается, замечая, что Брендон вздрагивает и слегка сдвигается, и тогда он оборачивает ноги Брендона вокруг своей талии и делает небольшой толчок, и внезапно Брендон понимает, почему людям это так нравится. Он беззвучно стонет. Райан, тяжело дыша, спрашивает: «Да?», и Брендон, прикрыв глаза, отвечает: «Да.» Когда он снова смотрит на Райана, может, Брендон делает это чуть пристальнее обычного; он выглядит также, как тогда, когда Брендон подошел к клавишам на репетиции и сыграл что-то, над чем работал. Райан тогда сказал: «Господи Боже, Брендон», и его выражение лица было точно таким же, как сейчас, с широкими темными глазами и приоткрытым ртом, счастливое, изумленное и решительное одновременно. (Музыка и секс; может это тоже метафора. Может это не имеет значения.) Он думал об этом какое-то время, о чувстве, когда Райан смотрит на него так, еще с того момента, как Райан спросил его своим тихим голосом, стоила ли девственность того. Стоила, думает он. Чтобы прийти к этому моменту, может и стоила. Это его последняя связная мысль на какое-то время, но, честно говоря, он не думает, что Райан сейчас думает ясней.***
— Эй, — говорит Райан, когда они уже приняли душ и просто ждут, когда Спенсер и Джон вернутся в автобус. Не должно занять много времени. — Ты в порядке? — Ага, — говорит Брендон, потягиваясь и сонно ухмыляясь. — Более, чем в порядке. Какое-то время они сидят в тишине, которая нарушается лишь звуками машин и других людей на улице, пока Брендон не добавляет: — Так… — Просто друзья? — спрашивает Райан, не поднимая взгляд, так что Брендон не может видеть выражение на его лице. Его голос звучит немного тоскливым за монотонным тоном, но, возможно, Брендон просто проецирует. — Всегда друзья, Росс, — поправляет он. — Всегда друзья. К тому же, ты никогда не просто что-то. — Да? — спрашивает Райан, наклоняя голову, достаточно для того, что Брендон увидел его улыбку. — Как и ты. Брендон пытается придумать, что сказать, но все, на что он способен, это слегка поцеловать Райана в щеку. Пальцы Райана обводят улыбку Брендона, пока тот отходит. — Спокойной ночи, Райан. — Спокойной ночи.