something good tonight

Что-то изменилось. Образы мелькали в сонной дымке, такие до боли знакомые, еще несколько недель назад болезненные и гонимые, сегодня желанные и необходимые. В ее сне они целовались на ферме Курта, совсем как раньше, дразня друг друга неторопливыми прикосновениями, ускользающими поцелуями, нежным шепотом. В какой-то момент сон сменился воспоминаниями о том разе, когда разгоряченные стрельбой и поцелуями на свежем воздухе, они не в силах сдерживаться занимались любовью прямо в его машине, и Диана потянулась в постели, обнаруживая в себе трепет, который она не испытывала очень давно. Да, что-то изменилось вчера. То ли дело было в распитой бутылке вина, то ли в том, как его упрямо-хмурое выражение лица стало мягким и благодарным – она всегда давала ему хорошие советы, если дело касалось его выступлений. Может быть, дело было в его слишком длинных, чтобы быть случайными, взглядах, которые он бросал на её ноги. Может быть, в том, как она почувствовала себя, сидя рядом с ним, вдыхая запах его одеколона. Или же дело было в смит-вессоне, сейчас лежавшем в столе в ее кабинете: сладко-горькое напоминание о том, какими они были. После того как они закончили с правкой черновика лекции, Курт предложил проводить ее. Она не отстранилась, когда он помог надеть ей пальто и задержал ладонь на ее талии дольше необходимого. Не отвернулась, когда, в сидя в такси, он поцеловал ее в щеку, слишком близко к губам. Он почти задал вопрос, который задавал ей на протяжении всех этих лет, встречаясь после разлуки, но не решился, и она вышла из машины. Подходя к дверям своего дома, она обернулась и увидела, что он смотрит ей вслед. Она улыбнулась. Они слишком хорошо знали правила этого танца, и возможно они снова смогут найти свой ритм. Теперь она знала, что собирается делать. Создать образ поддерживающей жены ей совсем несложно. Выбрать наряд тоже. Платье с молнией на спине и шпильки. Черное шелковое белье. Все просто и изящно. Ей нравилось, как он раздевал ее. Томительно-медленно или нетерпеливо-собственнически. И то, и другое ее устраивало. Диана все еще не могла его простить, и все еще не могла ему доверять, но это чувство, раз за разом толкающее их друг к другу, снова заискрилось, затеплилось где-то внизу живота, слабой едва заметной дрожью отдаваясь в коленках. *** Курт удивлен и рад, увидев ее перед своим выступлением. «Буду ли я все еще нравится тебе, если облажаюсь?» Он действительно нервничает, иначе не стал бы задавать такой нелепый вопрос. Её бы здесь просто не было, если бы он ей не нравился. И вовсе дело было не в том, что это то, что делают жены. Она хочет его, и знает, что это взаимно. Что вечер закончится в ее постели. А в том, что это произойдет она почти не сомневается. Почти. Потому что она больше ни в чем не была уверена на сто процентов. Диана смотрит, как ее муж выступает перед огромной аудиторией. Еще несколько мгновений назад сомневающийся в себе, теперь уверенный и невероятно привлекательный, он захватывает все внимание публики. Она совершенно искренне им восхищена, о чем и пытается ему сказать в своей мягкой манере, но он прерывает ее речь прекрасным собственническим, не терпящим возражений, поцелуем. Когда он отстраняется от нее и задает тот самый вопрос насчет ужина, ей доставляет острое почти мстительное удовольствие от того, с каким удивлением он реагирует на её отрицательный ответ. После непродолжительной паузы она хмыкает, закидывает руки ему на плечи, шепчет на ухо «поехали ко мне», и снова целует нежным поцелуем. Сегодня не будет ужина, долгих споров на политические темы, которые они иногда использовали как прелюдию. Не будет красноречивых многообещающих взглядов. Поцелуи, прикосновения, секс. Это все, что сегодня ей нужно. Все, чему она может позволить произойти. Диана целует его с удовольствием, в котором отказывала себе слишком долго, наслаждаясь его вкусом, колкостью его щетины, забывая, что место и время не самое подходящее. Она улыбается, когда едва слышный стон вырывается из его груди, стоит им оторваться друг от друга. Она улыбается, когда они садятся в ее машину, и он кладет руку ей на колено, обозначая свое намерение. Бросает на него хитрый предостерегающий взгляд, когда он сжимает руку на ее бедре, медленно двигается от колена под ее платье. Диана перестаёт улыбаться, пытаясь открыть дверь в свою квартиру, отвлекается чувствуя, как он обнимает ее сзади, убирает волосы с ее шеи и жадно целует, намеренно задевая зубами чувствительную кожу. Одной рукой Курт нетерпеливо прижимает ее себе, а другой накрывает ее ладонь, помогая провернуть ключ непослушным пальцам, и желание новой волной охватывает ее. Она горит от необходимости в большем. Она требует и получает требуемое. Кажется, что его руки везде: ласкают шею, притягивая ближе к себе для очередного поцелуя, гладят предплечья, стремительно проникают под жесткий материал платья, дразнят нежную кожу бедер. Диана стонет, когда он едва задевает тонкую шелковую ткань, влажную насквозь. Она приоткрывает глаза и видит их в отражении в огромном зеркале висящем на стене. В памяти проносятся моменты, когда он точно так же сжимал в своих объятьях посреди гостиной, целовал в шею, стаскивал пальто, оставляя его лежать прямо на полу под ее рассеянное бормотание. Она отгоняет эти мысли и тянет его за собой наверх. Они спотыкаются о ступеньки, за усмешками прячут чувство болезненной неловкости расставшихся возлюбленных и взаимное нетерпение. Курт отмечает пустые коробки, мешающиеся под ногами, и тут же забывает о них. Когда они добираются до спальни, молния на ее платье уже расстегнута, они замирают в дверном проеме, он прижимает ее к косяку, переводя дыхание, тянет платье вниз с плеч до талии. Его пиджак и галстук остались где-то на первом этаже, она пользуется паузой, чтобы медленно расстегнуть пуговицы на его рубашке. Ее пальцы дрожат от нетерпения, но когда она едва касается пряжки его ремня, его нетерпеливый вздох возвращает ей спокойствие и уверенность. Курт опускается на кровать, тянет ее к себе, слепо шарит ладонями по ее спине, ягодицам, жадно проводит ладонью по ногам, очерчивает все выступающие, сильнее, чем он помнил, косточки позвоночника. Утыкается лицом в живот, целует уязвимо подставленную кожу. Замирает. Он не был здесь слишком давно, он не был с ней слишком давно. Он оставляет дорожку влажных поцелуев вдоль линии белья. Задерживается на второй любимой родинке на бедре. Она берёт его лицо в свои ладони, поднимает и видит там именно то, что ожидает увидеть. Смесь желания, грусти, вины за долгое отсутствие из-за своей же ошибки. Нежность контрастирует с ее собственным желанием и непрошено опустошает ее, напоминает о причиненной боли, тревожит. Поэтому она целует его сильнее, не желая принимать пустые сожаления. Она любит его, она скучает по нему, она простит его когда придет время, но не сегодня. Он молча, как всегда, соглашается с ее правилами. Стягивает с нее платье, раздевается сам. Смотрит, как она наконец-то обнажает шею, освобождаясь от массивной цепи, отправляет ее на прикроватную тумбочку, туда же отправляют часы и украшения. Они всегда напоминают ему изящный вариант брони. Она медленно проводит по его волосам, задыхается от его запаха в своей спальне, от хорошо знакомого рисунка его движений, от своей острой реакции на его прикосновения. Диана задыхается от его покорности. Она хочет обрести контроль хоть над чем-то в своей жизни. Но ей не нужен контроль над ним. Она не может вернуть свою прежнюю жизнь, свою работу. Не может вернуть свой брак или привести его в прежнее состояние. Возможно, скоро она потеряет свой дом. Неопределенность пугает ее. Но это… Здесь она может быть. Это всегда удавалось им лучше разговоров, и это всегда было тем, что получалось у них очень хорошо. А ей нужно что-то хорошее. Сегодня он ей нужен. Без лишних слов и без сожалений. Поэтому она мягко толкает на его кровать и ложится рядом, задает новый темп плавными прикосновениями, короткими поцелуями. Курт не торопится, целует ее лицо, грудь, царапает щетиной нежную кожу на ребрах, вызывает у неё неуместный смешок, смотрит на неё притворно-осуждающим взглядом, снова приводит колючей щекой по беззащитной коже ниже пупка, целует — гораздо выше, чем она хотела бы. Он возвращается к ее лицу и мучительно-медленно целует ее в шею, эта пытка становится еще более невыносимой, когда когда он скользит пальцами под ткань ее белья и стонет ей в ухо, обнаружив ее горячей и влажной. Он медленно двигает кончиками пальцев, выводит минималистичные узоры, дразнит и наслаждается ее сбившимся дыханием. Диана кусает губы, шепчет его имя, почти не слышно. Но он слышит. Она тянет его за плечи, ближе к себе, желая, чтобы он накрыл ее своим весом. Утыкается в привычное место между шеей и плечом, обхватывает его своими ногами. Он оказывается внутри нее слишком быстро, слишком резко. Она замирает смущенная интенсивностью его движений и короткой болезненной вспышкой. Утыкается ему в грудь ладонями призывая его замедлиться. Он останавливается, встревоженно смотрит ей в глаза. Диана успокаивающе проводит ладонью по его щеке, тихо шепчет: — Медленно, — и снова тянет его к себе. Теперь он двигается неспешно, напуганный своей несдержанностью, внимательно прислушивается ко всем ее прикосновением. Распаляется, когда слышит знакомые стоны, когда чувствует давление ее пальцев на своей заднице, притягивающих его еще ближе. Постепенно растворяется в удовольствие просто быть внутри нее, просто быть с ней. Она кончает сильно, с громким стоном, сжимает его плечи, шею, неосознанно вскидывает бедра выше, цепляется стопами за икры. Расслабляется через несколько мгновений, жадно целует в губы, желая продлить удовольствие, уже не физическое, а психо-эмоциональное, еще немного. Курт дергает уголком рта, пряча под усами удовлетворенную ухмылку, ждет когда ее пульсация стихнет, и начинает двигаться снова. Она обхватывает его плечи, ласкает свежие ранки от своих ногтей, наслаждается его последовательными толчками, его запахом, его силой. Хриплое рычание и хаотичные движения знаменуют его оргазм. Спальня наполняется звуком шороха простыней, когда они пытаются устроиться удобнее. Сквозь посткоитальный туман к Диане приходит осознание: и что теперь? Она поворачивается на бок, опирается на локоть и смотрит на него, изучает. Прислушивается к себе и задает несвойственный для нее прямой вопрос: — Ужин? Он открывает глаза, удивленно на нее смотрит и уточняет: — То есть теперь ты хочешь поужинать? Она пожимает плечами, она совершенно точно не хочет, чтобы он уходил. — Ну, я нагуляла аппетит. Он хмыкает, находит ее ладонь, целует кончики пальцев. Обручальное кольцо на ее руке выделяется жестким ободком. — Я приму душ, а ты закажи что-нибудь, — просит она, поднимаясь с кровати. Курт провожает ее взглядом, не первый раз удивленный за этот вечер, и отправляется вниз на поиски телефона. Он снова натыкается на коробки, делая себе мысленную пометку поговорить с ней позже. Поиск телефона, заказ еды занимает не так много времени, но вернувшись в спальню он неожиданно обнаруживает ее свернувшейся на кровати, уже спящую. Курт качает головой, отменяет заказ, и тихо, стараясь ее не разбудить, устраивается рядом. Он не знает, что будет утром, но он точно знает, что хочет быть частью ее жизни. И это займет столько времени, сколько нужно. В конце концов, он умеет быть терпеливым.