Она прикоснулась к нему, медленно, осторожно. Понимая, что хочет его использовать, и надеясь, что он позволит ей. Оставляя на его губах вкус соли и виски.
— Я не хочу разговаривать.
Курт смотрел на нее, едва выдавая беспокойство, чуть прищурив глаза, как будто решая, стоит ли. Провел ладонью по щеке, очертил родинку на скуле. Не дожидаясь ответа, она снова прижалась к нему, поцеловала сильнее, почти отчаянно, притягивая за шею еще ближе. Он сдался через несколько мгновений, позволяя.
В его сознании смешались та женщина со сцены, утрированно-властная, резкая, сексуальная, и женщина, упоительно стонущая сейчас в его руках. Постоянно бросающая ему вызов. Упрямая в своих решения, ранимая в своей боли, уверенная в своем образе жизни, эффектная в своих словах. Умная и неидеальная. Настоящая. Единственная, с кем он хочет быть.
Даже если бы на стрельбище был кто-то еще, Диане было все равно, как это могло выглядеть со стороны. Прижатая спиной к его практичному Лэнд Роверу, раскрасневшаяся от поцелуев и безнадежно влюбленная — она ликовала и праздновала.
В любви Диана тоже отдавалась полностью. Влюбленности, безумию, пылкости. Она любила получать удовольствие, любила доставлять удовольствие своему мужу.
Это противостояние, которое когда-то начиналось с распознавания друг в друге последователей двух противостоящих идеологических позиций, не смотря на всю бушующую химию между ними, и теперь принимающие довольно причудливые формы прелюдии, разгорелось за одну секунду.