***
Штрафной класс пах потом и кислым мелом. Кагеяма настежь распахнул окна в кабинете и, засучив рукава, принялся за уборку. Раньше начнешь, раньше кончишь, да и затягивать с делами Тобио ненавидел. Кагеяма начал с оттирания парт. От старой тряпки воняло мелом, а в руках она ощущалась хуже склизкой мочалки, и Кагеяма, поморщивщись, высыпал на неё чуть ли не половину запаса порошка, и принялся затирать "напартную" живопись. Кагеяма хотел составить парты к стене, чтобы пройтись тряпкой по полу, но стоило ему ухватиться за край стола, как пальцы вмазались в нечто липкое и всё еще теплое. Мерзость. Кагеяма отделался от жвачки и заглянул под парту. Этого говна там было видимо-невидимо. Из-за собственной брезгливости, проклиная "тупых свиношкольников" пришлось проползсти под столами со скребком. Тобио так увлекся, что не заметил, как к кабинету подошли. — Эй, Кагеяма. Тобио попятился и ударился затылком о крышку парты. Он быстро поднялся на ноги, отряхивая грязные коленки. Ойкава стоял в проходе, прислонившись к дверному косяку, глаза его по-лисьи поблескивали и кривая ухмылка тронула губы. Он держал куртку Тобио за петлю, по-хозяйски размахивая ей. — Ты вчера так быстро убегал, что забыл свою куртку и рюкзак, — Ойкава скинул сумку с плеч и на вытянутой руке протянул Тобио. Порог класса он так и не перешагнул. Кагеяма отложил скребок на парту и задержал взгляд на пропущенной им нецензурной каракуле. Класс расхолодило ветром, но почему-то сейчас жар хлынул к лицу. — Спасибо. Оставь за дверью, — вышло хлипко и до крайнего расстроенно. — Ты обижен на меня, Тобио? — самым наиспокойным голосом спросил Ойкава, и все таки шагнул в класс, притворяя за собой двери. "Конечно я обижен, придурок!" Верхние пуговицы формы Ойкавы были растегнуты. Тобио смотрел, как две выпирающие, блестящие ключицы все ближе подбираются к нему, и молча пятился, пока не уперся задом в парту. — Нет. Ойкава вдруг остановился. Между ними расстояние не больше шага. И один пустой взгляд мимо Тобио, кинутый в раскрытое окно. Кагеяма застыл. Поясница заныла от неудобного положения, но он даже вздохнуть не мог. В классе пахло прохладой, жгучей хлоркой и горькой свежестью адеколона Ойкавы. — Аааа, — вдруг простонал Ойкава сквозь зубы и с усилием вцепился в переносицу, растирая точку между бровей. Лицо его скривилось, казалось он вот вот свалиться на пол от приступа мигрени. — К черту вежливость, Кагеяма! Тебя отстранили от волейбола на месяц, а ты даже не злишься? Да ты должен был врезать мне хорошенько с порога! Как ни крути, ведь в этом есть и моя вина, что... — Я в порядке. Правда. Кагеяма отмер. Сердце тарахтело, как миксер, разбитый в дребезги, и взбалтывало чувства. Он не злился на Ойкаву, и уж тем более не винил его во всем. Мозгов у Тобио всегда доставало признавать свои ошибки. Вот только то, что Ойкава переживал за него, как теплое маслице разгладило трещины на сухой душе. Кагеяма почувствовал себя намного лучше. И даже попытался улыбнуться. Жаль этого не видел Ойкава, все еще причитающий. — Я договорился с командой, и ребята будут оставаться после тренировок, чтобы поработать с тобой. Да и потом, тебе же не запрещали личные тренировки. Ты обязательно впишешься в команду и войдешь в основной состав после перерыва, я тебе гарантирую. — Спасибо. Кагеяма схватился за скребок. Он чувствовал, что перестал контролировать свою мимику, и боялся показаться Ойкаве идиотом. — Значит, не злишься за то, что я сделал? За то, что я сделал. Бам. От сильного порыва ветра шаткая оконная створка с треском ударилась об стену. Горячая, болезненная радость схлынула с Кагеямы, будто её и не было. Другое чувство, упрятанное, забитое глубоко под ребро, начало клокотать желчью в животе. Рука Кагеямы сжала скребок. Он будто снова оказался в темной кухне, ютясь на табурете, прислонившись затылком к обоям, за сальной коркой которых носились стоны, вздохи и запахи пьяных и блудливых тел. – Тобио-чан, ты здоров? Эй, Тобио, посмотри на меня. Ойкава обнял его за плечи и развернул, поставив лицом к себе. Тобио из средней школы засмущался бы до корня волос. Захмелевший Тобио воспользовался бы случаем и с наслаждением уткнулся бы носом в нежную ямку меж ключиц. Но теперешнему Кагеяме чужое тепло вдруг опротивело. Прикосновение к коже, даже через слой ткани, отзывались в нем болью и брезгливостью. – Ну, не дуйся, ты как большой ребёнок! – шутливо произнес Ойкава и обнял Тобио, тиская того, словно он игрушка. С полной дурашливой уверенностью устраивая голову на плече Кагеямы, игнорируя то, что чужое тело напряглось. – Я же сказал, что не злюсь! Тобио вырвался из ложно-приятельской хватки Ойкавы и отошел от него на два шага. – Ну вот и славненько! – Ойкава, как ни в чем не бывало потянулся, мельком неприязненно оглядывая Кагеяму. – Когда наобщаешься с швабрами и тряпками, спускайся к залу, у меня еще есть кое-что для тебя интересное. –Да. Ойкава тихо вышел из класса. Только едва уловимый запах, вот и весь след, что остался. А так, будто ничего не произошло. И не что не менялось. Кагеяма, сменил скребок на тряпку, провел ей пару раз по парте, и вдруг скомкал ее и метнул в доску. Тряпка ударилась о середину доски, оставив мокрую кляксу и грязным шлепком скатилась на пол. Ни черта не было всё нормально. После той ночи... Тобио высунулся в окно проветрить голову. Увидел Ойкаву, идущего к залу, и захлопнул створки.***
Тобио слонялся вокруг спортивного зала, наверное, уже минут двадцать. Он слышал, как мячи то и дело летели и ударялись о площадку, и его бесил этот звук. Так хотелось сейчас находиться вместе со всеми на тренировке, а не протирать кроссовками асфальт. Осенне солнце уже завалилось к горизонту, похолодало, как наконец Тобио услышал свисток тренера, и возня в зале утихла. Ребята собирались расходиться. Тобио отошел подальше от входа в зал, чтобы не выглядеть, будто он специально караулил конец тренировки, а так, будто случайно заглянул. Обычно первыми выходили младшие, ещё зеленые, ни чем не обременённые игроки, которые только решались ступить на путь профи спортсменов. Кагеяма не очень то любил первогодок, хоть и сам был в их числе. Ему не удалось ни с кем подружиться, ведь он один выделялся своим серьезным отношением к игре. – Ну что, Куними, пошли, слопаем по мороженному, а? Долговязый Киндаичи как всегда, говорил чересчур громко. Он был в хорошем настроении и весело болтал с товарищем, пока случайно не заметил Кагеяму стоящего поодаль от выхода со спортивной площадки. Куними особенно не переменился в лице, только чуть притормозил. – Как тренировка? – буркнул Кагеяма. Он не хотел говорить, но глупо бы получилось игнорировать подошедших товарищей по команде. – Ага, здорово. – Ага. Кагеяма пялил на свои кроссовки. Он не знал, что сказал тренер об его отстранении, но надеялся, что пикантные подробности его позора скрыли от игроков. – Месяц это не так и долго, – сказал Киндаичи, потирая шею. – Ага. Парни ушли, и Кагеяма снова остался один. Мысли у него были невесёлые. – Кагеяма-кун! Сейчас идём. Вице-капитан Аобаджозай на секунду высунулся из зала и юркнул обратно, вытаскивая Ойкаву наружу. Ойкава вообще любил зацепиться с кем-то языком и забыть о своих делах, так что не будь Иваизуми рядом, ждать Кагеяме пришлось бы еще долго. Третьегодки выходили из зала последними, чтобы все проверить и закрыть его на ключ. – Ну, Тобио-чан, готов к тренировке с семпаями? Ойкава лениво подошел к Тобио. Движения его были тяжелыми, и не смотря на показную развязность, было видно, что тот устал. Вместе с Ойкавой подошли все, кто был замешан во вчерашней истории. Их лица не горели желанием помогать Кагеяме с его проблемой, но и уйти они будто бы не могли из-за чувства вины перед первогодкой. – Конечно. Куда пойдем? – Похоже у нас не так много вариантов, – задумался Ойкава. – Изу, помнишь площадку, где мы кидали мяч еще до поступления в старшую? Иваидзуми нахмурился, припоминая. – Там всегда была куча желающих. Вряд ли нам удастся устроить спокойную игру два на два без лишних свидетелей. – Не имеет значения! Главное, что там приличное покрытие. Погнали! Ойкава подхватил Иваидзуми под руку и бодрым шагом направился к выходу. Как всегда рисовался. Тобио закинул сумку на плечо и пошел следом. Такахиро и Кентаро молча поплелись в хвосте. Наверняка у всех были более важные занятия. И никто, кроме Ойкавы-сана, не спешил выказывать своё сочувствие Тобио. И то, оно было с фальшью. Кагеяма всё прекрасно понимал. Но и чувствовать вину не собирался. В конце концов, все они, пятеро, теперь связаны тайной, которую посторонним знать не следует. Так что должны держаться вместе. Именно так думал Тобио взбираясь по щербатым ступенькам. Площадка стояла на небольшой горке и выглядела весьма симпатично. Старая сетка, выцветший забор, чтоб мяч не улетал, низенькие скамеечки. Это напоминало детство, начальные классы, когда другой возможности поиграть в волейбол после уроков не было, кроме как найти такую площадку в своём округе и терпеливо ждать, когда старшие ребята наиграются до икоты. Да. Именно в таком месте Тобио научился хорошо держать мяч, ну, и материться. А ещё... встретил Ойкаву и, может, влюбился? – Наше счастье, что уже темнеет, и почти никого не осталось, – сказал Иваидзуми. Действительно, на площадке было всего три подростка, с которыми команда быстро договорилась. Смотреть они не остались и ушли, словно и не было никого. Тобио кинул сумку на скамью и встал на заднюю линию, чтобы потренировать приём. Именно с этого всегда начиналась их обычная тренировка. – О боже мой, опять гребанные приёмы, какая скука! Кэп, я домой пошел, если так. – Пёс, стоять. Давай-ка, подавай, как самый энергичный из присутствующих. Тоби десять подач примет, и начнем партию. Ду ю андерстанд? Английский Ойкавы был неплох, так как он не раз был за границей, но всё равно звучал со смешным акцентом. Команда угарала, Тобио же чувствовал себя снова не в своей тарелке. Как вчера. Хотя блин, это его тарелка, это волейбол! – Да, да, отдохни на скамейке, старикава, – Кентаро покрутил мяч в руках, примеряясь к броску, и впервые глянул на Кагеяму. Серьезным он не выглядел, но будто бы немного напрягся. – Поблажек не жди. Начали! Но как ни крути, Кентаро был не самым лучшим в подаче. Кагеяма легко справился и с первой и со второй, с третьей. Он вообще перестал считать, потому что мяч летел всё быстрее и нетерпеливее и было некогда. Но не прошло еще 10 ударов, как на горизонте возникло. Это. – Эге-эгей! Глазам своим не верю, элита префектуры, Аобаджосай на городской площадке разыгрывается? Кагеяма проглазел подачу, и Кентаро победно подпрыгнул на месте. Тобио узнал этот голос и эти противные рыжие патлы. Что он тут делает? В спортивной форме. Серьезно? Это всё походило на какую-то траги-комедию, но рыжий коротышка был взаправду. Здоровался с третьегодками за руку как с противниками по игре. А следом за ним шли еще четыре здоровых лба и на всех волейбольная обувь. Но особенно выделялся плечистый громадина с хвостом на голове и аккуратной бородкой. Что за чертовщина? – Хината, вечно ты впереди планеты всей, – скромно улыбнулся темненький юноша среднего роста. – Рады видеть старых соперников по игре. – Дайчи, скажи, классно же, что мы встретились? Вы же сыграете с нами? Ойкава! Ойкава отвел взгляд прямо на Кагеяму. Мелкий рыжий быстро проследил за его движением и тоже уставился на растерянного первогодку. – Вау! Кагеяма! Рыжий приближался. Тобио хотелось прокричать: я тебя не знаю, иди на хер! Но язык словно примерз к нёбу. Он потупил глаза в пол, заметил отошедший от бортика край покрытия. Ему бы сейчас залезть под этот ковёр и скрыться, но Хината наступал. И неизбежно. – Привет. Как ты? Хината улыбался и блестел как пятак. Наверно, он всегда был таким. Ну, другим Тобио его еще не знал и не хотел бы узнать. Кагеяме казалось, что все смотрят на них, на него, и ждут, что он тоже разулыбается и пожмет мелкую бледную ладошку. Фигушки! – Что ты... почему ты лезешь в мою жизнь? – едва слышно прошипел Тобио. Брови его сдвинулись, и он почувствовал, как напрягся всем телом, даже кулаки сжались. – И я рад, что всё хорошо! – Хината не стал трогать его, быстро убрал руку, будто и не тянулся к Кагеяме мгновение назад. – Давай, познакомься со всеми, тебе будет легче, – последнее слово коротышка особенно подчеркнул. Тобио не стал упираться. Да, пожалуй, надо выяснить какого хрена здесь... – Вот, Тобио-чан, знакомься. Это бывший состав Карасуно, который три года назад ненамного обыграл нас. – Капитан, прошу заметить, разбил в пух и прах! Ойкаву перебил какой-то бритоголовый парень в черной олимпийке. Кагеяме он не пришелся по вкусу. Выглядел как быдловатый среднестатистический доигровщик, коих Тобио уже успел повидать больше, чем дней в календаре. – Да, было очень обидно! Но как я радовался, когда вас слили в унитаз во втором туре национальных! Ойкава высунул язык. Остальные третьегодки тоже приободрились. – В этом году с удовольствием посмотрим как сольют вас! Хината опасно близко придвинулся к Ойкаве. В этот раз Кагеяма заметил их фантастическую разнице в росте, почти что в две головы. Кошмар. И это ничтожество, говорите, играло в волейбол? Побеждало? Национальные? Чего... – Тише, тише. Кто прошлое помянет, тому глаз вон, – снова вмешался этот, как там, Дайчи? Выглядел спокойным и надежным. Наверное хороший принимающий. – Хината, Суги не будет. – Как так! Ведь мы всегда играем по вторникам, блииин! – Завал в универе, что поделать. Выбился в престижное место. – Понимаю. Тогда мы не сможем сыграть три на три как всегда... – Хината вдруг помрачнел. Необычное для него состояние. Но не долгое. – Ойкава, Иваизуми, ребята, как насчет матча, а? Только у нас нет связующего теперь. Так. Так-так-так. Нет. Стоп. – Да без проблем. Третьегодки еще помнят горечь поражения и с радостью отыграются, а вот младшенькие помогут, – легкомысленно сказал Ойкава-сан и фыркнул на Кагеяму. – Тобио. Будешь связующим у ворон. – Чегооо? Челюсть Тобио, кажется, никогда так низко не опускалась. – Ну у Карасуно, не тупи. Тобио и не тупил. Он не знал что ответить. – Давай, давай, это отличный шанс сыграть против семпаев. Здорово же? Тем более, ветераны Карасуно уже растеряли былую сноровку, а с твоими прекрасными способностями у них хотя бы будет шанс на победу. Слова Ойкавы медом лились в уши. Тобио оглянулся. Наверняка Хината был либеро, ведь на другой позиции ему в волейболе не выжить, так что ему не придется пасовать. Однако одна мысль, что это существо будет касаться мяча. Кагеяма поёжился. Всего на секунду, но он вспомнил, как вчера эти маленькие руки лежали у него на коленях, как они внимательно и ласково трогали его ступни, как он хотел, чтобы всё продолжалось. И секунды хватило, чтоб прочувствовать дрожь. И омерзение. Одному богу известно сколько человек прошло через эти ручонки. А Тобио еще знал, что прошел и Ойкава. – Давай победим. Хината снова улыбался, лицо его скривилось в странном предвкушении, глаза... Ох ты ж, боже блять, темные влажные глаза заблестели от азарта. – Никаких мы, – только и сказал Кагеяма, отходя к центральной линии. Я сделаю всё, чтобы ты не коснулся меча, карлик.