Целое

— Всё будет в порядке, Рим, всё будет хорошо, — повторял я, как мантру, эту фразу, обнимая за плечи сына. — Всё будет хорошо. Но сам поверить в это не мог. Меня трясло, желудок скрутило, ещё чуть-чуть и я опустошу его. Взгляд затуманился, я почти не понимал, что происходит. Я закусил губу до крови, чтобы хоть как-то привести себя в чувство. Помогло. Я взял себя в руки, не полностью, но лучше так, чем никак. Римус шёл рядом со мной. Очень потерянный и непонимающий ничего. Мы оба впали в ступор, когда мне позвонили из больницы и сказали, что Рэйчел у них, в реанимации. Мальчик был рядом и услышал новость, я не то что объяснить ему, сам понять ничего не успел. Девушка всего лишь ехала с работы домой. Час назад она позвонила мне и сказала, что выезжает. Так какого хера происходит?! Почему мы теперь едем к ней в полном неведении? Накинув по-быстрому куртки, мы с Римусом сели в машину, и я вдавил педаль газа в пол. Не стоило, конечно, садиться за руль в таком состоянии, но вариантов не много было. Мы быстро домчались до адреса, названного звонившим человеком. Потом все было как в тумане, я и не заметил, как мы оказались в её палате… Римус встал возле её кровати, как вкопанный, не решаясь сделать хотя бы еще шаг. Он смотрел на неё, широко открыв глаза и часто дыша. Это походило на приступ паники. Капельки пота потекли по его лицу. Наверное, я выглядел также, но пришлось снова напомнить себе, что я тут опора, и взять себя в руки. Мне очень хотелось докоснуться до жены, она была в бессознательном состоянии и так беззащитна. Её глаза чуть дергались под закрытыми веками. На лбу небольшой порез, на руках различные датчики и капельница. Она выглядела так спокойно, но именно это наводило ужас. Я сжал челюсти и приблизился к мальчику, к моему мальчику. Я положил руку ему на затылок и силой заставил уткнуться мне в плечо. Как только его лицо оказалось скрыто, он дал волю слезам. Мой взрослый сын. Мы почти одно роста. Слишком много переживаний для него. И для меня. — Мистер Нутцен? — в комнату зашел мужчина в белом халате. Очки на его носу придавали ему важности, и хотелось воспринимать его и его слова всерьез. — Да, — ответил я, хоть мы оба с парнем были таковыми. Я повернулся к вошедшему, а Рим отвернулся, вытирая лицо рукавом. — Доктор Уэйн, — представился мужчина, но не увидев во мне заинтересованности в себе, продолжил. — Ваша жена в стабильном состоянии, но, кхм, ваш ребёнок, увы, он погиб сразу же. Сочувствую вашей утрате… Ребёнок. Я грохнулся на стул, что стоял рядом и, запрокинув голову, закрыл лицо руками. Черт, Рэйчи была уже на четвёртом месяце, и мы так ждали. Так ждали, все втроем, с Римом детскую проектировали. Отрывки разговоров о младенце мелькали у меня в голове. Отвратительное чувство накрыло меня с головой. Я просто погрузился во что-то тягучее и ужасное, будто застрял в жевательной резинке. Она забивала все: глаза, уши, рот. — Блять! — я с силой ударил по подлокотнику, на глаза набежали слезы, голос задрожал. Я лишь смог уткнуться в свои ладони и прошептать. — Почему… Я никак не мог понять почему так произошло. Какого черта? За что? Я не знал ответа. Да его и не было… Римуса трясло, кажется, ему было хуже, чем мне. Он все ещё ребёнок, когда-то он потерял все, пусть это и было давно, но воспоминания — страшная вещь. Рим до дрожи боялся повторения тех событий… И каждый раз на похоронах, которые происходили чаще, чем должно быть, его трясло, он просто не мог это выдержать. — Иди сюда, — велел я ребёнку, вставая. Он подошёл на трясущихся ногах. — Пойдём. Тебе нужно подышать. Все будет хорошо, малыш. Мы справимся. Мальчик не отвечал. Ему было очень плохо и больно. Новость о еще одной смерти — это не то, что должен был услышать ребенок. Моя вина, нужно было оставить его дома и вообще ничего не говорить, пока не выяснится все… Хотя нет, лучше суровая правда, я сам его этому научил. Кинув взгляд на Рэйчи, мы вышли из палаты на террасу. Доктор пошёл с нами. Я усадил Рима на скамейку, а сам отошёл в сторону вместе с врачом, успев стрельнуть у проходящего мужчины сигарету. — И что дальше? — наконец спросил я, затянувшись отвратительным дымом. Зачем я только взял эту отраву? — Миссис Паула потеряла много крови, но она стабильна, повезло, что осколок не влетел чуть выше, ведь в таком случае она бы вряд ли выжила. — Я спросил, что дальше, а не просил рассказывать мне, что произошло. — Извините, — мужчина поправил очки. — Я настаиваю на том, чтобы она осталась здесь, как минимум, на две недели, мы должны убедиться, что опасность стопроцентно миновала. — Ясно, — я выпустил тонкую струю дыма в небо. И с чего я решил покурить, не успокаивает же ни черта. — И я должен сказать вам. Кхм, в следствии аварии пострадали некоторые органы и… Миссис Пауло не может иметь детей. Я машинально сделал затяжку и смотрел на мужчину стеклянным взглядом. Очень хотелось потушить сигарету об свою ладонь, чтобы просто придти в себя, или об него, но мало ли чем это обернётся. Сжав переносицу двумя пальцами, я задал следующий вопрос: — Когда она очнется? — В течение двух часов, если все в порядке, — ответил врач, посмотрев на часы. — Я пойду проверю ее, с вашего позволения. Я кивнул и, резко развернувшись, вернулся к Римусу. Огромное количество мыслей, в основном тревожных, клубились в моей голове, заставляя кончики пальцев подрагивать, а вену на виске пульсировать. — Рим, — позвал я, встав около парня. Он вскинул голову. Его рука потянулась к моей, где все еще тлел окурок. — Даже не думай. — Почему тебе можно, а мне нет? — прошептал он обиженно. Было видно, что он немного успокоился, но лишь немного. — Мне тридцать один, а вам шестнадцать, молодой человек. Разницу чуете? — я выкинул остаток сигареты в ближайшую урну. — Ладно, ладно… Что с м-мамой? — Врач сказал, что она придёт в себя в течение двух часов. Я останусь здесь, ты можешь поехать домой. Ты устал, малыш. — Нет. Я останусь, — взбунтовался парень, смотря прямо на меня, но его голос дрожал. — Я в порядке… — Я вижу. Пойдём, — я опустил руку на его плечо. Он вопросительно взглянул на меня, но поднялся. — Нужно перекусить, а то, когда мама проснется, перед ней не должны оказаться два зомби, да?