Целое

— Пап! — крик сына вырвал меня из беспокойной дремы, которая накатила на меня, когда мы вернулись в палату. Я резко открыл глаза, чтобы выяснить, что произошло. — Пап, мама. Я подскочил к больничной койке жены и заглянул в её глаза. Очнулась. Я выдохнул и, присев рядом, взял её руку. — Рэйчи, — мягко произнёс я, улыбаясь ей. Римус совсем вымотался. Мы просидели в больнице часа два, но он так сильно переживал, что выглядел так, будто не спал уже неделю. Бедный ребёнок. — Мальчики мои, — прошептала девушка. Она улыбалась. — Мам, — Рим раскис, он всхлипнул, слезы потекли по его щекам. — Мам, я так переживал… Ты… Ты как? — Всё хорошо, милый, я не хотела тебя волновать… — Ну что вы тут начали, — я искренне широко улыбнулся, не желая продолжать драму. Меня так гложили переживания, но она — любовь всей моей жизни, она очнулась, она в порядке. Всё хорошо. Не будь я мной, я бы пустил слезу. — Ты чёрствый, — Рим попытался пошутить, так себе вышло, но зато он улыбнулся. Все мы хотели уже наконец познать позитив, достаточно настрадались за последние часы. — А это я вам дома припомню, молодой человек, вместе с тягой к курению. — Ты можешь хотя бы сейчас о моем воспитании забыть? Я хотел ответить, но Рэйчи залилась звонким смехом, насколько позволял ее заспанный голос, и я просто не смог. Он был так заразителен. Мы были так заняты друг другом, что не заметили, что кто-то вошёл. А когда заметили, было слишком поздно. Обернувшись, я увидел двух людей: девушку и мужчину с камерой. — Какого? — возмутился я и встал, намереваясь послать их куда подальше, но Рим дёрнул меня за рукав. Одними губами он сказал: </i>«не надо» </i>. — Как себя чувствует ваша жена? Что произошло? — девушка засыпала меня вопросами. Стоит ли объяснять, почему я терпеть не могу прессу? — Выйдите, — я указал на дверь рукой. — Но… — Я дам интервью, но позже. Если вам надо — ждите в зале ожидания, — рявкнул я. Очень хотелось ударить эту заносчивую репортершу, но она кивнула и вместе со своим сопровождающим вышла. Надо будет что-то сделать, а то я весь день людям зла желаю. Хотя кто сказал, что репортеры тоже люди? Римус с Рэйчи сочувственно смотрели на меня. А я лишь усмехнулся и присел. Воспользовавшись моим возвращением на место, девушка протянула руку и коснулась моей щеки. — Тебе нужно побриться, — высказалась она, скользя чуть дрожащей рукой по моему лицу и моей шее. Я взял её руку и прижал к губам, целуя. — Обязательно, но к пятидесяти я все равно отращу бороду. — И покрасишь в синий, — усмехнулся мальчик. — Я тебе кое-что в синий покрашу, — я бросил на сына грозный взгляд, и он притих. —Люц, — Рэйчел нахмурилась в силу своих возможностей. — Почему ты угрожаешь Риму всё это время? — А может наш дорогой сын сам расскажет? — Блин, — мальчик закатил глаза. — Ну, как бы сказать… Кхм… пф… — Прекрати издавать непонятные звуки, демоненок. Скажи четко. Хватит мучать маму ожиданием. Вот мы и вернулись ненадолго в привычное русло жизни. — Ладно, — парень прокашлялся. — Я. Случайно. Подорвал. Класс. Физики… — Случайно? — усмехнулся я. — Да! — В последний день перед каникулами? —Д-да, — уже не так уверенно изрек Рим. — Ну да, конечно, — я взъерошил волосы сына, продолжая ухмыляться. — Мальчики, — Рэйчи отвлекла нас от спора. — Милый, зачем? — Говорю же, случайно, — ребенок пожал плечами. — Римус, — тут уже пришлось надавить на него. — Да что ж мне никто не верит? — всплеснул руками мальчик. — Я не хотел подорвать все. Только маленькое конкретное пространство. Коробку железную, если быть точнее, но не вышло. — И это, по-твоему, нормально? — скрестив руки на груди, я качал головой, показывая свое недовольство. Мы не успели обсудить с сыном его поступок, но из школы мне все же позвонили и рассказали, что к чему. — Нет, но я же уже покаялся, че ты пристал? — Я твой отец, хочу и пристаю. — Люцик, — нежным голосом вмешалась Рэйчи. — Я сотню раз просил не называть меня так, дорогая, — сквозь зубы проговорил я. Меня так бесит этот вариант моего имени. Чертов Ад придумал в один из совместных вечеров и всё. Прицепилось теперь… — Тогда перестаньте ссориться, — девушка усмехнулась. — Он не хотел, а ты остынь, любимый. Я наклонился и поцеловал ее. Рим, сидящий в ее ногах на постели, тихо хихикнул.