Цена за мир

      Миё Сарутоби, одна из старейших членов клана Сарутоби, настолько древняя, что кажется, даже Хокаге не помнит её молодости. Но, несмотря на свой пожилой возраст, она остаётся чрезвычайно активной и улыбчивой. «Бабкой»? Нет, это слово к ней не подходит. Женщиной. Она любит свой клан и свой сад, не имеет родных внуков или детей, но считает весь свой клан своими детьми, ведь сама росла как ребёнок в этом клане. В те годы не было чужих детей. Каждый день любой взрослый мог умереть, оставив клану ребёнка. Поэтому детство длилось всего пять лет, не больше. С пяти ребёнок уже должен был защищать младших.       Сарутоби в те годы часто принимали участие в конфликтах феодалов, местных правителей и всех, кто был готов платить. И порой миссии были откровенно паршивые. С детства Миё знала, что живёт в жестоком мире, и единственными, кто ни разу её не разочаровал в этом мире, были члены её собственного клана.       Когда прежний глава клана пришёл с идеей вступить в состав скрытой деревни, переселиться на другие земли и сотрудничать с другими кланами, Миё не знала, как ей поступить. С одной стороны, главу клана следовало поддержать. С другой стороны, кланы ещё вчерашних врагов знали где ты спишь, ешь и растишь детей. Первый год был невыносимо тяжёлым — удержаться от подозрений по отношению к соседям было почти невозможно. К счастью, Сенжу выступали гарантом справедливости и мира, а Хокаге разбирался со всеми возникающими вопросами.       Это продолжалось долго. А потом Хокаге стал Сарутоби. Хирузен был одним из тех детей, которых Миё защищала в своё время. Теперь женщине действительно стало легче. Сарутоби стали не просто одними из, а кланом Хокаге. Это давало им немало привилегий, хотя и прибавило ответственности. Но детишки были крепкими и способными. Молодой глава оправдывал все надежды клана на счастливое будущее. А ещё была Атсука. Кто бы мог подумать, что бесклановка сможет родить настолько талантливого ребёнка. Однако родить — это ещё только полдела. Воспитание девочки хромало на обе ноги. Её растили как обычного ребёнка, хотя она требовала особого отношения. Отдай девочку на воспитане Миё и через десяток лет, все бы говорили о непобедимой куноичи Сарутоби Атсуке, и сравнивали бы ее с Хаширамой и Тобирамой. Девочка хорошо дружила с Сейем, и старейшина уже была готова предложить её в качестве невесты молодому главе, что дало бы Миё возможность влиять на воспитание ребёнка.       Однако девочка оказалась слишком хрупкой ментально.        Та тренировка… Женщина совсем не жалела о ней, скорее, она надеялась, что когда девочка окрепнет, ей будет проще приспособиться к миру, в котором они живут. Но Адсу не справилась. Потом Миё поддержала предложение Сея дать девочке неделю. Но девочка так и не смогла прийти в себя, и старейшины вынуждены были вмешаться.       Миё, Шин и ещё трое старейшин, все младше Миё, пошли в дом маленькой девочки. Сразу стало понятно, что у ребёнка проблемы гораздо серьёзнее, чем это казалось сначала. Даже Миё никогда не видела настолько сильной реакции, а ведь она была единственной из старейшин, кто знала, что действительно произошло. Чакры девочки были полностью рассинхронизированы, сознание заторможенное, на глаза был тотальный недосып. «Возможно, кошмары» предположила старейшина. И оказалась права. Когда девочку взяли под абсолютный контроль и Миё не расставалась с ней ни на минуту в течение нескольких дней, стало ясно, что ребенок не может спокойно поспать и получаса. И чтоб хоть как-то ей помочь, клановый врач прописал ей слоновую дозу снотворного. День ото дня речь становилось все более спутанной. Двое из пяти старейшин предлагали обратиться к Ямонако, но Миё не соглашалась с ними пока в речи Атсуки не стали проскальзывать незнакомые слова. Чужая речь, которую не слышала даже Миё, насторожила всех и девочку отвели к другому клану. Сеанс за сеансом, под пристальным присмотром пожилой куноичи, Ямонаки пытались проникнуть в сознание шестилетней девочки и уходили ни с чем. За сознание просто было невозможно ухватиться и все что оставалось, это опустить руки. Сдаться. Попрощаться со всеми возможными перспективами, всеми возложенными на эту девочку надеждами, перерабатывать снесенные под ноль планы. Миё не могла в это поверить, не могла смириться.       Неужели, это все-таки была её ошибка?