Do you want to build a snowman?

      На улице сыро и мокро, все куда-то спешат, но парня, стоящего посреди улицы это не волнует. Брюнет ждет своих друзей, которые не смотря на погоду решили прогуляться. Но он же знает, чем это “просто прогуляться” закончится. Погода была так себе — моросил дождь со снегом, и белые пушинки попадали парню на ресницы, что были не такими длинными, но снежинки на них падали, останавливаясь на пару секунд и быстро тая. «Вот также растает наша с ним дружба» — от одной этой мысли у него на глазах появились слезы, одиноко скатываясь по щеке, и капая с подбородка на землю, или на обувь — парень не следил. Вспоминая о нём он хотел плакать ещё больше, крича, не обращая внимания на непонимающе взгляды прохожих, и бежать к нему домой. И даже если не пустят, стучать в дверь до сбившихся в кровь костяшек, пока та не слетит с петель, подбежать к непонимающему парню и обнять... Обнять так крепко, чтобы никогда не убежал, и никто не забрал, но так же нежно, чтобы не обидеть и не сделать больно. Утыкаться носом в изгиб шеи, вдыхая его нежный запах, зарываться одной ладонью в его волосы, перебирая светлые пряди. Другой прижимать его тело к себе, обвивая талию, и нежно поглаживая бока, шептать на ушко нежные и сладкие слова, даже если это будет смотреться как в сопливых дорамаx и фильмах, от которых было так противно — всё было бы по-другому. Это, кажется, был декабрь — когда Феликс от Бина начал отдаляться. Со пытался с ним поговорить, спрашивал, всё ли в порядке, на что всегда получал: «Хён, всё хорошо» и ни слова больше. Позже он перестал ходить с ними гулять, а потом и вовсе закрылся у себя. Он делал этим больно своим друзьям, но ещё больнее — Чанбину. Пока Ли ходил в универ, тот наблюдал, как с каждым днём младший становится все худее и худее, как мешки под глазами становится сложно скрыть тональным кремом, и как когда-то блестящие счастьем глазки становятся всё холоднее. Но если присмотреться, можно было увидеть боль, грусть, отчаяние и... Крик о помощи? Да, именно так. Смотреть на это ему было сложно — словно нож втыкали в сердце, прокручивали, и оставляли так, втыкая новый во время следующего рассматривания Феликса. «Почему так больно?» Ночью Чанбину снился Ли, а во время лекций голос парня проникал в его сознание. Да, Со готов был слушать его вечно, но не с жалобными криками о помощи! Сначала он пытался внушить себе думал, что ему просто кажется, что он себя накручивает, что с его другом всё в порядке, но когда тот перестал выходить из квартиры, ничего не помогало. Чанбин бы очень хотел подойти и отвесить Ликсу подзатыльник за то, что он ничего не ест и не спит, обнять и накормить, после положив рядом с собой на мягкую кровать и также в обнимку заснуть. А Феликс хотел просто крепких объятий и нежных губ на своих, лежа у того под боком на кровати, он хотел проснувшись, смотреть на его заспанное личико и утыкаться носом в лохматые волосы, хотел завтраки вместе, обеды и ужины. Чанбин представлял, как младший будет носить его футболки, что будут на него местами большие, местами как раз, а Феликс представлял, как они будут вместе смотреть фильмы, и как старший будет прижимать его к себе во время своих ужастиков, чтобы ему не было страшно. Чанбин хотел рассматривать его веснушки, и целовать каждую, раскинувшуюся на милом личике, а Феликс хотел держаться за руки сплетая пальцы во время прогулок, и целоваться во время какой-то романтической сцены на последнем ряду в кино. Чанбин считал веснушки Феликса чем-то очень милым, а Феликс их замазывал, пытаясь скрыть. Феликс считал Чанбина милым из-за низкого роста, а Со одевал платформу. Чанбин хотел тыкать пальцами в пухлые щечки Феликса, пока тот пытался похудеть, чтобы понравиться старшему. Феликс считал, что Бину очень идут яркие вещи, (особенно розовые), а Со одевался в черное. Чанбин хотел проводить пальцами по ключицам младшего и сжимать его маленькую ладошку в своей, а Феликс одевался закрыто и не подпускал к себе. Феликс чувствовал грусть от того, что не может этого сделать, а Чанбин чувствовал, как очередной нож вонзили ему в сердце, прокрутили и оставили.

Your words in my head, Knifes in my heart

— Чанбин! — кто-то крикнул с другой стороны дороги: это был Чан. С ним было ещё шесть человек. Шесть... — Привет — сказал брюнет, подходя к ним, и пытаясь найти в компании его. — А Феликс не пришел? — Нет, опять... — вздохнул старший — на нём были синие джинсы и такого же цвета кеды, а сверху белая толстовка. Волосы белые, и занимались в легкие кудряшки, что очень ему шло — Сомневаюсь, что что-то случилось. Думаю, он бы нам рассказал. — Ага — он кивнул и они пошли в кафе. Там каждый заказал себе по кофе, а Со выбрал мороженое. Клубничное мороженое, что так любит Феликс. Пломбир подбирал холодом горло, оставляя сладкий вкус на языке, а клубника была кислая. Хотя какая клубника зимой? Парень продолжил есть мороженое, пока его друзья решали, в какой клуб или бар пойти.

***

      Перед глазами всё плывет, и парень еле доходит до нужного дома. Там он заходит в подъезд и доходит до нужной квартиры. — Феликс, открывай! — он звонит в дверь и стучит в неё. Никто не отвечает. Всё хорошо? — Феликс, ты открываешь? — Хён, подожди чуть-чуть — слышится голос из-за двери и брюнет спокойно выдыхает — Ли жив, уже хорошо. Когда насквозь мокрый парень открывает ему квартиру, Со не обращает внимания на влажность своего друга и наваливается, обнимая. — Do you want to build a snowman? — бубнит он. «Жаль, что не ‹я тебя люблю›» — Хён, снега нет — он даже не обратил внимания на его состояние и что они направляются в спальню. Хотя, раз не удивился вопросу, видимо обратил. — А завтра будет. — С чего ты взял? — Просто поверь. Если будет — мы завтра идем лепить снеговика. — А если нет? — Ну... Вот завтра и придумаешь, если не будет. Хотя, — он икнул, чем вызвал странную улыбку у младшего — я уверен на сто процентов, что он будет. — Ну ладно — Ли не заметил, как они дошли до его комнаты, а Чанбин повалил его на кровать, ложась сверху.       Он ведь мог спихнуть это на опьянение? Если так ему можно будет сохранить хотя-бы дружеские отношения с Ликсом, то да. А если младший тайно влюблён в него, страдает из-за этого и не выходит никуда? «Да нет, бред какой-то». Он готов делать всё него: молчать, говорить, улыбаться, грустить, умереть, жить... Абсолютно на всё, лишь бы оставаться рядом с ним. Он ведь сможет это сделать? Да, сможет.

I can hold my breath I can bite my tongue I can stay awake for days If that's what you want Be your number one I can fake a smile I can force a laugh I can dance and play the part If that's what you ask Give you all I am

Он сможет это сделать, ради Феликса и ради их дружбы. Но что если он не справится?

I can do it, I'll get through it. But I'm only human, Аnd I bleed when I fall down. I'm only human, And I crash and I brake down

      Почувствовав объятия младшего Со легко улыбнулся, и обнял в ответ. Он что-то говорил сам себе, или, может, Бину, но тот не слышал — он вслушивался в биение сердца младшего. Оно билось быстро, и брюнет не понимал из-за чего: «Может, действительно любит?» Может быть, но он не знает. Услышав посапывание Ли, он подтянулся выше и лег рядом с ним, приобнимая за талию, и невесомо чмокнул в щечку. А потом в другую, потом в лоб, потом в носик, а потом в губы. Странно, но тот не просыпался. Для Чанбина странно, но Феликс то этот месяц спал часа по три от силы. Старший провел рукой по волосам, опускаясь к лицу, и проводя рукой от подбородка к щеке, после поглаживая челку и проводя рукой за ухом. Он нежно придерживал его за щеку, поглаживая веснушки большим пальцем, и улыбаясь, как придурок. Как влюблённый придурок. Он помнил, как Ли выглядел в последнюю их встречу — у него тогда ещё были, хоть не большие, но были щечки, глаза хоть и были не выспавшимися, но в них был виден блеск и желание жить; тело хоть и было худое, но не сильно, а рыжие волосы с красными концами падали на лицо, и пухлые, алые губы мило дулись в трубочку, когда старший трепал его по волосам. А сейчас на месте милых щёчек у него словно две ямы, в глазах боль и печаль, кости выпирают, а волосы отрасли, что видно черные корни, и спадают на глаза. Он так изменился всего за месяц. Капля воды спала с его чёлки и прокатилась по лицу, спускаясь на шею, обводя острые ключицы и врезаясь в ткань футболки. Но Бин продолжал спускаться взглядом ниже, проводя рукой, пока младший не дернулся. — Тише, — он взял младшего за щёку, пока тот утыкался носом ему в грудь, и зарываясь рукой в волосы на затылке, а носом в макушку, успокаивал — что-то случилось?       Он снова начал скользить взглядом вниз по его телу, пока не остановился на запястье левой руки. «Бинт? Что-то случилось?» и мысленно поставил себе напоминание спросить об этом. С завтрашнего дня он никуда Ликса не отпустит, а будет держать рядом и откармливать, и заставлять спать. Он сделает всё, чтобы вернуть того милого Феликса с пухлыми щёчками, усыпанными веснушками, с алыми губами, манящими дотронуться до них своими, глазками, сияющими счастьем, любовью и желанием жить. Сделает всё, чтобы вернуть того Феликса с легким загаром на коже, заливистым смехом и не тощим, как сейчас. Сделает, и начнет завтра.

Хотя фраза "Я люблю тебя" кажется очевидной Я не смогу забыть её, потому что слишком забочусь о тебе Завтра только для тебя, я жду завтрашнего дня только ради тебя Давай создадим бесконечную историю с таким же названием.

***

      Проснулся Феликс поздно — в одиннадцать часов дня. С его режимом сна это было очень поздно, и поспал он, кажется, 15 часов, если не больше. Кажется, вчера приходил Чанбин. А может ему приснилось? Засыпал он с ним в обнимку, а проснулся один на холодной кровати, без признаков присутствия кого-то другого в квартире. Парень достал телефон и зашел в их общий с друзьями чат: там были фото с их вчерашней прогулки, сделанные в каком-то клубе. Ему стало как-то больно и обидно, что его с ними не было, но «Ты сам виноват» — Я знаю — вздохнул он, и посмотрел в окно — за стеклом на землю летели мягкие пушинки белого цвета. Подойдя к окну он посмотрел на землю, где были сугробы ему, примерно, по колено. «Не будь это вчера сном, мы бы с хёном пошли гулять» — и мягко улыбнулся, вспоминая, как реалистично тот его обнимал, милое личико старшего, лежащее у него на плече. Он улыбался и плакал, понимая, что никогда в жизни он не сможет быть с Бином, но вспоминая этот сон, становилось как-то необъяснимо тепло и мягко на душе, и приятно на сердце. Почему так грустно? Он понимает всю боль этой ситуации, что не сможет жить без своего хёна, и идёт в ванную, дабы попробовать снова. — Доброе утро — зовёт приятный голос с кухни, и Ли дергается от неожиданности — давно никто не говорил ему 'доброе утро ' и не готовил завтраки. Особенно, если это был Чанбин. «Это был не сон» — Д-доброе — выдавил улыбку младший, отвечая тому. — Я сходил в магазин и купил продуктов, завтрак почти готов. Умывайся и приходи — старший улыбается, видя сонного Ли, и продолжает помешивать что-то в сковородке.       Феликс неуверенно кивает и идёт в ванную, умывается, пытается понять, действительно ли это не сон, а потом заходит на кухню и его сердце пропускает удар — «Тебе не привидилось, он настоящий — вот, стоит перед тобой и улыбается. Подходит и... Обнимает? Чувак, это, в принципе, можно было ожидать. Главное, не напридумывай себе ничего»       Младший обнимает его в ответ, утыкается носом в изгиб шеи, и бормочет что-то непонятное для Бина. «Ах, да. Ты же уже нарисовал себе 364255 сцен с ним, и написал сценарий вашей идеальной совместной жизни. Прости, забыл» — Иди кушай, я старался — и отстраняясь, показывает на стол. Это была обычная яишница-болтунья с жаренными овощами, но Феликс столько за неделю ел. Он садится за стол и рассматривает еду на тарелке. — Что-то случилось? Тебе не нравится? — Всё в порядке, просто я не голоден...       Когда он открыл рот, чтобы договорить, туда прилетела ложка с едой на ней, и жаренными овощами сверху. Бин не спрашивал разрешения, он просто клал в рот и заставлял жевать, как воспитатель в ясельной группе. — Хён, хватит. Я... — в этот раз он на договорил не из-за Чанбина, а из-за рвоты, которая подходила вверх. Слишком много он сейчас съел. — Ликс, ты в порядке? — он приобнял младшего за плечи и притянул к себе, поднимая его голову так, чтобы они смотрели друг другу в глаза. Сначала они сидели и смотрели друг на друга, Феликс думал о том, как ему сказать что всё плохо, но при этом всё хорошо. А Чанбин задумался о сегодняшнем утреннем поцелуе. Он только проснулся, и, разглядывая лицо младшего, не удержался и поцеловал. Он накрыл его губы своими, при этом слегка облизывая их языком, но Ли не просыпался. Старший провёл своей рукой по его щеке, и зарываясь пальцами в рыжие волосы продолжал целовать. Когда младший начал просыпаться, он отстранился и погладил того по голове, шепча нежное «Тихо-тихо, спи — ещё рано» встал с кровати и подхватил свою куртку. — Да, всё хорошо. «Всё ужасно, придурок» — Точно? «Нет» — Да. «Придурок» — Тебе не нравится как я готовлю? — Нравится. Просто... «Просто столько еды ты обычно за неделю съедаешь» — Что 'просто'? — его взгляд стал более грозным. — Это слишком много для меня. — А, ну да — ты же сидишь в четырех стенах и моришь себя голодом. Вся еда которая была в твоем холодильнике куплена месяц назад. Ты хоть что-то ел? — Да. — Что? — Кофе, бутерброд... — Феликс, это не еда. — Еда. — Ликс, — он грустно вздохнул — посмотри какой ты худой. Когда ты ел в последний раз? — Только что. — До этого. «Дня два назад» — Вчера. «Или три» — Ладно. Допустим, я тебе поверил — его взгляд переместился ниже — Что с рукой? — Обжёгся — самое правдоподобное оправдание. Потому что кто поверит, что он случайно порезался? Правильно — никто. — Давай я перемотаю, у тебя плохо получилось — и тянется к левой руке, но Ли быстро одёргивает. — Нет, не нужно — он и в это не поверил. — Феликс — взгляд Со стал строгим, и младший дернулся. — Зачем тебе это? Зачем тебе я? Ты просто хочешь сделать мне больно и уйти, да? — на глаза рыжеволосого наворачивались слёзы — Уйди. Отстань от меня! —Феликс. — Что 'Феликс'?! Я уже двадцать лет как Феликс! — у него была истерика. — Феликс — он схватил парня за руку и потащил в комнату, где была аптечка, чтобы перебинтовать рану. Младший брыкался, но Чанбин был сильнее.       Зайдя в комнату, он одной рукой достал аптечку, а другой также держал Ли. Присев на кровать, старший достал бинт и что-то ещё, что Феликс не видел, смотря на парня заплаканными глазами. Когда тот начал разматывать бинт, младший вырвал свою ручку из хватки и притянул к себе. — Ликс. — Нет. — Это не больно. — Нет. — Или дело в чём-то другом? — Н-нет. — Да. Твой голос дрожит — ты врешь. — Нет! — Ты резал вены? — Нет. — А что тогда?! — Ожог. — Дай сюда — старший схватил его за руку и начал разматывать бинт. Увидев красные полосы, он от удивления приоткрыл рот — Ч-что это? — Не трогай — Ли снова вырвал свою руку из хватки Бина, но старший лишь заключил его в крепкие обьятия.       Он обнимал нежно, поглаживая одной рукой по спине, а другой зарываясь в рыжие волосы. Чанбин положил голову младшего себе на плечо и нежно поцеловал в макушку, утыкаясь в неё носом. Феликс поднял голову и посмотрел на него непонимающим взглядом, мысленно спрашивая его: «Почему ты это делаешь?», и плача. Он даже не плакал — рыдал. Чанбин притянул его к себе, и младший уткнулся своим маленьким веснушчатым носиком в его предплечье, всхлипывая. Нежное «Я люблю тебя» слетело с губ старшего, а после он почувствовал губы Ли на своей шее. Это было так тепло и нежно, но Со хотел больше. Он хотел не просто легкого поцелуйчика в шею, а настоящего, и в губы. Он хотел, лежа рядом на кровати, рассматривать веснушки на лице младшего, целовать каждую, и наблюдать за смущённым лицом Ли. А разве сейчас всё не так, как он хотел? Не совсем. Он обнимает Феликса, целует в макушку — что не так? Он не получил взаимной любви. Неужели, младший отстранится от него и вообще не будет выходить? Или сразу покончит с собой? А может он просто не услышал? — Хён, знаешь что? Ах — он улыбнулся так... Истерически? — Да, это правда — я резал вены и ничего не ел, потому что не было аппетита. Я даже вчера утопиться пытался, и у меня почти получилось. Мне помешал ты. — Зачем? — брюнет был очень взволнован. — Зачем? Ха. Правильнее спросить не 'зачем?' а 'из-за кого?' — Тебя кто-то обидел? — он сейчас был похож на того заботливого хёна из детства, когда ему было лет семь. — Нет, просто. Ах — он нервно усмехнулся и прикусил нижнюю губу — Знаешь, из-за кого это? Из-за кого я так исхудал? Из-за кого резал вены? Из-за кого пытался утопиться? Нет, не знаешь. А хотя это всё из-за тебя. Это ты виноват. Во всём виноват ты.       От этих слов Бину стало плохо — сердце начало болеть, будто в него вонзили кинжал, а воздух перестал попадать в легкие. Парень начал плакать, слёзы градом лились из его глаз, и Со старался не захлебнуться ими, хотя этого бы так хотелось. Он не понимал, почему так? Что он не так сделал? Чем провинился перед младшим? — Ч-что? Почему? Что я сделал? — Ту существуешь, хён. Ты живёшь, дышишь, ходишь... Лучше бы я с тобой никогда не дружил.       В этот момент Со хотел выпасть в окно, которое было рядом, но он просто смотрел полными слез глазами на такого-же плачущего Ли. «Феликс, ты идиот» — Я знаю. — Что знаешь? — Что я идиот. — Нет, с чего ты взял? — Потому что люблю тебя. — Ч-что? — Я люблю тебя, хён.       Дальше они лежали молча, обнимаясь и смотря друг на друга. Говорить не нужно — слова были лишними. Им было хорошо молчать — Чанбин целовал Феликса в каждую веснушку, а младший тыкал своим маленьким носиком в его губы, что-бы тот поцеловал его не только в щеки, но и в губы. Но, так и не получив желанного, он решает взять дело в свои руки, и притягивает Со к себе, накрывая его губы своими. А старший не сопротивляется, наоборот — берёт инициативу на себя и, запуская руки в рыжие волосы младшего, притягивает к себе (хотя, казалось бы, куда ещё ближе?). Феликс целует неумело, подрагивая, когда Чанбин проводит своим языком по его губам, а когда чувствует чужой язык между своих губ — выпадает из реальности, и кажется что бабочки из его живота вот-вот разорвут его. Сказать честно — брюнет целовал шикарно. Или это последствия любви, когда всё, что связано с ним — прекрасно. Прекрасно, от свисающих на лоб волос, до пластыря на пальце.

Чанбин прекрасен

      Целуя Ли, Со замечал, как тот дрожит. Да, этого было трудно не заметить. Поэтому он старается целовать нежно, чтобы не спугнуть, не оттолкнуть того. А младшему понравилось бы всё, что он бы сделал. Феликс пытается, и Бин это видит. Недавно бледные губы снова напились алым оттенком, как раньше, а глаза, казалось, снова засияли тем желанием жить. — Хён? — отстранившись, спросил Ли. — Что? — Помнишь, что ты мне вчера сказал? — Что я тебе вчера сказал? — Что если сегодня пойдет снег, то мы идём лепить снеговика. — Ты хочешь лепить снеговика? — Я хочу лепить снеговика с тобой

***

      Снеговик у них действительно получился неплохой, и Чанбин даже шутил, что это их ребёнок. Парни гуляли весь день, иногда заходя в кафешки погреться и выпить кофе, а Ли — горячий шоколад. Когда Со узнал, сколько кофе пил Феликс, то сразу поставил на него запрет. Сейчас они сидят на лавочке, каждый попивая свой напиток из одноразовых картонных стаканчиков, и рассматривая звезды. Рыжеволосый положил голову брюнет на плечо и подвинулся ближе, чтобы теплее было, а старший его нежно обнял со спины, а его горячее дыхание грело щёку, усыпанную маленькими точечками. Улыбаясь, они вспоминали как провели сегодняшний день: как лепили снеговика, бросались снежками, как Феликс один раз даже чуть не упал, поскользнувшись на льду, как они вместе кушали пирожные в кафе...       Все эти воспоминания были важны как для Феликса, так и для Чанбина. И обоим хотелось, чтобы этот день, это мгновение никогда не заканчивались, чтобы длились всю жизнь, чтобы их жизнь равнялась вечности, как и время проведенное вместе. Но они не переживали — парни знали, что у них ещё очень много времени, что они успеют провести вместе много моментов: хороших и не очень. Но главное — что они всегда будут вместе.

Это их история, и она не имеет конца.

— Хён. — Что? — Хён, ты меня любишь? — Люблю. — Сильно любишь? — Сильно. — Вот прям сильно-сильно? — Так сильно-сильно, да. — Я тебя тоже, хён. — Я знаю, звёздочка.

Никогда не говори прощай Потому что мы едины Потому что мы будем вместе в каждом нашем сне Сейчас продолжай улыбаться, я на твоей стороне Я буду любить тебя дольше чем до завтра, и чем всегда