Цикл: «Традиции и обычаи употребления шадди в Золотых землях»

Размер: драббл, 450 слов Пейринг/Персонажи: Леонард Манрик/Ги Ариго Категория: слэш Жанр: романс Рейтинг: PG-13 Это похоже на семейный завтрак: на часах четыре, за окнами занимается тусклый серый рассвет, а они сидят за столом и пьют шадди. Леонард, как обычно, уже одет, причесан, собран и в любой момент готов растаять в утреннем тумане, а Ги хватает тонкой нижней рубашки и штанов, изрядно помятых; это тоже обычное дело. Длинная стрелка неумолимо опускается все ниже — было пять минут пятого, теперь десять, скоро дом оживет, слуги проснутся, ему пора уходить, но так хочется затянуть это сонное утро, эту иллюзию совместного завтрака, ведь все, что между ними обычно — опять это проклятое слово — случается, так разве что жаркие, долгие и нечастые ночи. — Кстати, сегодня я подготовил тебе неприятный сюрприз, — Ги очаровательно улыбается ему поверх своей чашки, алатский фарфор тускло поблескивает в сером полумраке. — Сюрприз? — Леонард Манрик, признаться, просто ненавидит сюрпризы. — Да, я затеял перемены в своей вотчине, а поскольку это, некоторым образом, и твоя вотчина тоже, тебе придется проститься со светской Олларией, с любимым отцом и братьями и поехать со мной, кормить комаров в главной ставке командования Южной армии. Но ты не печалься. Говорят, рыбалка в это время года чудо как хороша. — Мы возвращаемся в штаб? — глупо переспрашивает Леонард, хотя ничего из сказанного не требует уточнений. — Да, уж прости, — небрежно отвечает Ги, разглядывая свои длинные, старательно обточенные ногти. — Хлопотно, я знаю, и еще эти комары… Ну, что же ты молчишь? Я думал, ты будешь так негодовать, что я наконец увижу твою истинную страсть… я имею в виду, не только в постели, к этому у меня претензий нет, но согласись, вне постели ты бываешь чуточку скучным. Ги открыто смеется, но Леонард не слушает его. Они возвращаются в армию — да, раньше он ненавидел военную службу и муштру, и начнись вдруг война, он снова будет их ненавидеть, но эти бескрайние поля пшеницы, поросшие диким цикорием, длинное пересохшее русло реки, где до сих пор колышется под ветром тростник и камыш, редколесье, источающее тяжелый запах прелой травы, мха и сырого дерева… И его комнаты в ставке командования — гостиная, крошечный кабинет и спальня, почти как у обычного полковника, по крайней мере, именно так говорит отец, но, к счастью, его там нет, и эти три комнаты — единственное, чем Леонард Манрик владеет безраздельно и полностью. Они возвращаются к дикому тростнику, долгим солнечным дням и ранним рассветам, но главное — они уезжают из столицы. Покидают душную, грязную, шумную Олларию, полную лицемерных масок, лживых улыбок и соглядатаев, в особенности — соглядатаев его отца, скоро он будет свободен, а значит, он сможет… они смогут... И Леонарду вдруг кажется, что Ги Ариго вовсе не смеется над ним. — И когда мне собираться? — спрашивает он так ровно, что Ги, конечно же, понимает, что был услышан и понят. В его улыбке даже нет насмешки. Ну, почти. Для Ги этого «почти» уже много. — Как только допьешь свой шадди.