Свежие шрамы на гладкой, как бархат, спине

      Они молчат, смотря на друг друга. В воздухе витает напряжение, и Леоне, пытаясь скрыть свой страх, громко хмыкает, сплёвывая кровь и скрещивая руки на груди. — Чего тебе? — голос хрипит, звучит грозно. — Вы тот самый демон, о котором весь город говорит? — больше утверждает, чем вопрошает мужчина, но за крест от страха не собирается хвататься. — И что? — насмехается существо, показательно проводя языком по острым зубам. — У Вас невероятно добрые глаза. — тихо говорит смельчак-священник, не отводя взгляда.       Он выглядит уверенно, начинает казаться, что он возвышается над тем, кто явно сильнее. В глазах цвета вечернего неба яркими огоньками, словно первыми звёздами, горит сострадание и доброта. Они бурлят и в нём самом, а «демон» вздрагивает не только от слов и интонаций, но и от того, что служитель церкви и Бога смотрит на него ещё мягче и светлее, чем сам Бог на него когда-то.       Кожа рук приобретает нормальный, свойственный человеку цвет, но чужая кровь с бледных ладоней не пропадает. — У дьявольского отродья не могут быть «добрые глаза». — возмущенно процеживает он сквозь зубы. — Я только что сожрал человека. О каком таком добре может идти речь? — смеётся он, игнорируя неприятный осадок и боль на душе. — Вы не можете питаться другим мясом, не так ли? — и вновь сожаление в каждом слове. Как он так может? — Я уверен, что это вынужденная мера. — Мужчина опускается вниз, вставая на колени, не волнуясь о чистоте одежды. Теперь же их глаза на одном уровне. — Это не отменяет того факта, что я его сожрал. — скалится он, а священник замечает, как у существа напротив бегают глаза от волнения, и согревающе улыбается. — Этот мужчина умер около недели назад, да? — он смотрит на лежащую поодаль оторванную руку, от которой сильно воняет. Мухи, похоже, облюбовали гниющую конечность уже давным давно. — Вы его не убивали. — мужчина отлично читал эмоции, и его интуиция не подвела в этот раз.       На несколько секунд существо опускает взгляд, прикусывая губу. Он словно вновь на раскаянии перед Богом, что читает его как раскрытую книгу. Леоне невольно вжимается в стену. — И что с этого?! — он чуть не срывается на крик, сводя устрашающе брови к переносице. — Проваливай пока тебя не убил! Мне не жалко оторвать башку очередному слуге Бога! Проваливай! — Тише, — несмотря на всё, священник нежно улыбается, а эта улыбка сейчас, кажется, освещает тёмный закоулок. — Позвольте мне упокоить душу этого человека перед тем, как помочь Вам. — он хотел было положить на чужое широкое плечо ладонь, но существо тут же отпрянуло от руки, как от огня, съёжившись. — Мне не нужна помощь. Я лишь жду момента, когда меня убьют. — звучит уже тише, но не без нотки злости. — Нужна. — священник говорит абсолютно обычным голосом, но одно лишь его слово заставляет Леоне вздрогнуть и поверить в эти слова, словно это — приказ, которого он не может ослушаться. — Жизнь дарована нам, чтобы мы жили, а не исчезли, попав на тот свет. Если Вы здесь, то Вам дали шанс на исправление чего-то. — Тёплая ладонь ложится на плечо мужчины, чуть сжимая его. — Вы просто ледяной! — Священник тут же убирает ладонь, снимая с себя плащ. — Прошу Вас, наденьте.       Леоне смотрит на мужчину с недоверием. Но его слова сильно повлияли на само существо и его мысли. Леоне не был злым. Он не был даже тем, кем его окрестил народ небольшого городка. Но то, как его называли, не могло не отдаваться болью в широкой его грудной клетке. Он вовсе не демон. — Я не чувствую холода. — говорит он тихо, а мужчина лишь улыбается — голос звучит куда спокойнее, чем обычно. — Что же, тогда ладно. Прошу прощения, — Опомнился священник, — Я так и не представился Вам. — Мне это и не важно. — перебили его. — Бруно Буччеллати. Настоятель местной церкви. — всё равно продолжил он, ни капли не обижаясь, держа в руках свой плащ и смотря на руки мужчины, на которых уже успела запечься кровь.       Спустя несколько секунд подал голос и Леоне, с тихим вздохом пытаясь оттереть застывшую алую жидкость с рук: — Леоне Аббакио. — Приятно познакомиться с Вами, Аббакио. — Улыбается он, поднимаясь и мысленно ликуя от того факта, что существо идёт на контакт, ведь в начале он вовсе посылал его.       Подойдя к тому, что осталось от неизвестного мужчины, Бруно тихо, но тяжело выдохнул. Всё-таки страшно было смотреть на это и понимать, что человек, нет, это не человек, пусть и имеет вид такового, съел этого мужчину. Бруно, опустившись на колени, сложил ладони вместе, поднося руки к груди. Закрыв глаза он начал молиться, и слёзы, скатываясь со смуглых щек его, падали на камень, заставляя Леоне вздрагивать от каждого удара капли о землю и шёпота священника, из чьих уст лилась тихая молитва.       Леоне закашлялся: в груди внезапно стало слишком тяжело. А серая от грязи рубашка на спине покрылась алыми пятнами, заставляя Аббакио прикусить губу, только чтобы не застонать от боли. Две широкие глубокие раны на спине словно прожигало лавой. Он сгорбился, а из глаз брызнули слёзы. — Что с Вами? — закончив прочтение молитвы, Бруно схватился за плечи Леоне, взволнованно смотря на него, мужчина пытался найти причину столь страшной реакции, но увидев через чужое плечо, как по ткани расползаются пятна крови, тут же вскрикнул: — О, мой Бог… Я прошу Вас, пойдёмте со мной. Я смогу перевязать Ваши раны.       Не в силах ответить, Леоне кашляет, впиваясь ногтями в свои колени, поддаваясь рукам священника, что помогали ему подняться на ноги. Положив на плечи Леоне свой плащ, Бруно скрыл его спину. — Не бойтесь, всё будет в порядке. — уверяет он, помогая мужчине идти, пусть и даётся ему это не сразу.