Последняя надежда человечества

Стоя под струями теплой воды, Рон с остервенением тер себя мочалкой. До красноты. До содранной кожи. После группового изнасилования мытье превратилось для него в единственную, кроме разве что разговоров с Драко, отдушину. Впрочем, сколько бы он ни намыливал себя, ему все время казалось, что смыть тошнотворную корку из крови и спермы в паху и между ног не удастся никогда. Его крови и чужой спермы. А еще ему постоянно было больно. Мазь, которой снабдил его лагерный целитель, прекрасно делала свое дело, и за ночь, проведенную в лазарете, разрывы ануса начали подживать, но через пару дней его вновь «пригласили на процедуры». На сей раз он старался лежать тихо, как мышь, беспрекословно выполнял все указания Брикса и лишь чуть слышно стонал сквозь закушенную до крови губу, принимая в себя то анальную пробку, то фаллоимитатор, то специальный расширитель. После каждой процедуры на белье появлялись алые пятна, и Рон не мог дождаться момента, когда ему разрешат воспользоваться мазью, чтобы хоть немного унять жжение и боль, сопровождавшие его при любом движении. Но самым ужасным во всем этом кошмаре были даже не боль и не презрительные взгляды охраны, несомненно, великолепно осведомленной о том, что с ним случилось, а похвалы Брикса. Загоняя в Рона очередную резиновую штуковину, он гладил его по бедру, намеренно задевая член и чисто выбритые яйца, пытался вызвать эрекцию и называл «хорошей девочкой» и «сладкой попкой». В такие мгновения Рон больше всего на свете жалел, что у него отобрали волшебную палочку и практически лишили магии. Пока Брикс, явно склонный к садизму и, очевидно, выбравший Рона своей жертвой, с упоением орудовал у него в заднице, тот представлял, как с помощью парочки запрещенных заклятий превратил бы тело майора в кровавое месиво. Подобные мечты да еще, как ни странно, ежедневные беседы с Драко почти примиряли Рона с невыносимой реальностью. Если бы кто-нибудь еще несколько месяцев назад сказал ему, что бывший заклятый враг, обожавший при каждом удобном и неудобном случае оскорблять Рона и его семью, станет единственным человеком, с которым можно было поговорить по душам в этом аду, Уизли посчитал бы его сумасшедшим. *** Вернувшись в барак после изнасилования, Рон от стыда и унижения не мог смотреть в глаза единственному оставшемуся в живых напарнику. Прочие пленники были сломлены, напуганы или слишком погружены в себя, чтобы проявить к нему хоть какое-то сочувствие. Господствовавший в лагере режим тотального террора быстро приучал людей к покорности. Даже за общими для всех, кроме «черных комбинезонов», трапезами царила абсолютная тишина. Все молчали, уставившись в свои тарелки, хотя охрана и не запрещала заключенным переговариваться между собой. Рон предпочел бы вовсе не появляться в столовой. Есть совершенно не хотелось. Он бы с большим удовольствием накрылся с головой одеялом и умер, но его мнения никто не спрашивал. Охранник чуть ли не пинками выгнал его из постели, заставил встать в строй и отправиться на обед. Получив поднос с обедом, состоявшим из салата, овощного супа и тушеного мяса с гарниром, Рон отошел в самый дальний угол довольно просторного помещения и осторожно опустился на стул. Боль никуда не делась. Правда, сейчас она была вполне терпимой и совсем не походила на мучения, которые он испытывал после того, как Брикс, Андерсон и Хопкинс наконец всецело насытились им, но все равно ни на секунду не давала забыть о себе. Рон поднес ко рту ложку с супом, но перед глазами внезапно всплыла ухмылявшаяся рожа Андерсона, кончавшего ему на лицо, а в ноздри ударил отвратительный запах чужой спермы. Его затошнило. Аккуратно, стараясь не привлекать к себе внимания, он положил ложку обратно в тарелку и сцепил руки в замок, пытаясь унять неконтролируемую дрожь в пальцах. – В другом конце зала есть несколько стульев с мягкими сиденьями, – раздался над ним знакомый голос. – Не дергайся, я сам принесу. Драко поставил на стол свой поднос с едой, а через пару минут вернулся со стулом. – Пересядь. Будет не так больно, – спокойно произнес он. – Откуда ты... – начал было Рон, но Драко жестом остановил его. – Охрана сразу же доводит до нашего сведения любые подобные случаи. Так сказать, в целях предотвращения повторения «прискорбных инцидентов». Тебя осматривал целитель? – Да, – Рон опустил голову и закусил губу, чтобы скрыть закипавшие на глазах слезы. – Дал Заживляющее... – он поперхнулся, и предательская слезинка все же поползла по щеке. – Вечером, в душе, включи посильнее воду и покричи... Это помогает. – Так ведь услышат! – опешил от того, каким тоном это было сказано, Рон. – Не обязательно орать во все горло, Уизли, – губы Драко тронула презрительная усмешка. – Достаточно просто открыть рот и представить себе, что кричишь так, что душа выворачивается наизнанку. – На себе пробовал? – догадался Рон. – Пробовал. Первый месяц здесь этим спасался... Особенно когда думал про Асти... Асторию. – А потом? – Потом привык. – Я ни за что к этому не привыкну, – замотал головой Рон. – Я... понимаешь, я ничего не мог сделать, – слова полились из него нескончаемым потоком вместе со слезами. – К такому нас не готовили в Академии... Нас учили отражать проклятия, даже самые темные, а вот к такому, когда двое держат тебя за руки, а один... Драко, – просипел он, поднимая на Малфоя полные ужаса глаза, – они трахали меня два часа! В кабинете Брикса есть настенные часы... Я взглянул на них мельком перед тем, как он попытался засунуть в меня эту штуковину, а я... нечаянно заехал ему ногой в нос... Это произошло без десяти десять, а когда Андерсон в последний раз облил меня водой и снова отымел, было почти двенадцать... Два часа меня имели в зад, как шлюху из Лютного, – Рон судорожно всхлипнул, – и теперь в бараке все тоже смотрят на меня как на шлюху... – Вытри сопли, Уизли! – неожиданно жестко произнес Малфой, тем не менее впихивая в сжатый кулак Рона салфетку. – Тут подобное может случиться с каждым. И случается... Мы попали в проклятое место, но это не значит, что пришел конец всему. – Легко тебе говорить! – зло зашептал Рон, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Сейчас он практически ненавидел Малфоя за то, что тот был свидетелем его слабости. – У тебя будет ребенок. Тебе есть ради чего жить! – Да. Мне действительно легко, – лицо Драко превратилось в застывшую маску. – Асторию застрелили у меня на глазах. Нашего ребенка отберут, как только он родится. А мою задницу уже пытаются продать подороже – я слышал разговор коменданта с целителем Блейном. На заживление шва после кесарева уходит неделя. На психологическое восстановление после родов – еще одна. А потом... я стану такой же шлюхой, как и ты. Так что мне и вправду очень легко. – Прости, – Рону сделалось неимоверно стыдно. На миг он поставил себя на место Драко и понял, что вряд ли сумел бы держаться так же мужественно, да еще и утешать других, – я сморозил глупость. Спасибо тебе... – Проехали, Уизли, – Драко подвинул поднос поближе к Рону. – Ешь, пока на нас не обратила внимания охрана. – А тебя не накажут за то, что ты беседуешь с «коричневым комбинезоном»? – Я здесь на хорошем счету, – невесело усмехнулся Малфой. – Веду себя примерно. Ни разу не был замечен в непочтении к персоналу или нарушении режима, поэтому заслужил кое-какие привилегии. Вроде чуть большей свободы передвижения и прогулок по парку, хотя это убожество можно так назвать с огромной натяжкой. Или вот возможности побеседовать со старым школьным приятелем. Даже несмотря на то, что он носит «коричневый комбинезон». *** С того дня Рону начало казаться, что его жизнь в лагере постепенно налаживается. Через неделю, когда майор Брикс убедился в его покорности, Рону снова выдали белый комбинезон – символ благонадежности и готовности к спариванию – и даже позволили посещать бассейн и бегать в тренировочном зале. Драко по-прежнему оставался для него практически единственным собеседником. В какой-то степени именно разговоры с ним помогали Рону держаться на плаву и не впасть в отчаяние. Немного подбадривало еще и то, что «подходящая партия» для него так и не была найдена, а значит, унизительная церемония оплодотворения откладывалась на неопределенный срок. Так продолжалось до тех пор, пока во время одной из «процедур» Брикс «слегка» превысил полномочия, приковал его к кушетке и опять изнасиловал. Это событие, бывшее, судя по рассказам Драко, совершенно обыденным делом в лагере, сломало Рона и напрочь отбило в нем желание жить дальше и бороться. Он стал противен сам себе. Теперь вместо мучительной смерти для Брикса он мечтал о быстром конце для себя самого. Правда, совершить самоубийство в набитом заключенными бараке оказалось не так-то просто. Администрация лагеря, вполне справедливо посчитав, что подобные крамольные мысли могут беспрепятственно закрасться в головы пленников, потрудилась на славу, убрав с глаз долой все предметы, с чьей помощью можно было бы свести счеты с жизнью. Обувь выдавали без шнурков, одежду – без ремней, в умывальных комнатах не имелось зеркал, а в столовой узники обходились пластиковой посудой и ели исключительно ложками. Даже глубина бассейна и наличие нескольких «спасателей» начисто исключали возможность утопиться. Однако доведенного до отчаяния Рона такой пустяк, как отсутствие подручных средств, не остановил. При очередном посещении туалета – единственного места, где пленникам дозволялось побыть наедине с собой – он расстегнул комбинезон, снял с себя майку, разорвал ее на полосы и, соорудив петлю, осторожно перекинул ее через проходившую под потолком трубу. Стараясь не думать о том, каково это – умирать от удушья, Рон встал обеими ногами на унитаз, нацепил петлю на шею и соскользнул вниз. Раздался треск не выдержавшей его веса ткани, а затем Рон грохнулся на каменный пол, ощутимо приложившись об него головой. – Уизли! Какого Мордреда ты там творишь?! – донеслось из-за разделявшей кабинки пластиковой перегородки. – В-все в порядке! Я п-просто поскользнулся, – адреналин схлынул, и Рон вдруг почувствовал, что его трясет, как осиновый лист на ветру. – Поскользнулся он! – за перегородкой послышалась возня, точно кто-то неловко опускался на пол, а вслед за тем на Рона уставились встревоженные глаза Малфоя. – Немедленно сними с шеи эту дрянь! – зашипел он. – Если охрана увидит на тебе этот «галстук» – заработаешь черный комбинезон и Мордред знает что в придачу. – У м-м-меня не п-п-получается развязать! – Рон, чьи зубы выбивали противную дрожь, отчаянно дергал узел, но от страха затягивал его еще сильнее. – Мерлин, ну и гриффиндурок же ты! – вздохнул Драко, просунул руку в щель между полом и перегородкой и принялся осторожно освобождать Рона от удавки. Через пару минут ему удалось немного ослабить узел. – Дальше сам! – скомандовал он. – И застегни комбинезон – на шее могут остаться отметины. – Ты что, следил за мной? – к Рону постепенно возвращалась способность ясно мыслить, а вместе с ней на него внезапно нахлынула злость на ни в чем не повинного Драко. – Выслуживаешься перед охранниками? Соскучился по значку «Инспекционная дружина» (1) на груди? Ну давай, беги, заложи меня, как ты закладывал нас Амбридж! – он уже практически кричал. – Дурак ты, Уизли! – устало бросил Драко, тяжело поднимаясь с пола. – Тридцать лет скоро, а все такой же тупой гриффиндурок! Мы с тобой угодили в ад, а ты все еще лелеешь нашу глупую детскую вражду. – А что ты можешь предложить мне взамен? – горько усмехнулся Рон. – Крепкую мужскую дружбу? Или любовь до гроба? Хлопнула дверца кабинки. Рон, по-прежнему лежавший на полу, почувствовал, что замерзает. Он машинально запихнул в карман комбинезона остатки удавки, с трудом встал на ноги и поплелся обратно в «общежитие», попутно размышляя над, в сущности, правильными словами Малфоя. *** Спустя полчаса раздался вой сирены. Дверь блока «белых комбинезонов» с грохотом распахнулась, и в помещение ворвались несколько охранников. Заключенных согнали с постелей и заставили выстроиться в шеренгу. – Что стряслось? – не выдержал один из узников и тут же был «награжден» несильным разрядом электрошокера. – У нас произошло чрезвычайное происшествие, – словно отвечая на его вопрос, произнес возникший за их спинами комендант. – Пять минут назад солдаты обнаружили в туалете вот это, – он продемонстрировал остатки удавки, которую Рон так и не снял с трубы. – Вероятно, кто-то из вас решил, что ему не по нраву здешние порядки, и вознамерился избавить нас от своего общества. Я предлагаю этому человеку немедленно признаться, в противном случае каждый из вас понесет наказание. Если через три минуты нарушитель дисциплины не выйдет из строя, всем в блоке отрежут по пальцу. Подумайте, хватит ли у вас совести подвергать своих ни в чем не повинных товарищей подобным мучениям. Время пошло. Пока длились эти бесконечные три минуты, Рон проклинал себя на чем свет стоит. Мало того, что, как распоследний неудачник, он не сумел свести счеты с жизнью, так еще и подставил всех остальных. – Время истекло! – оповестил Лоусон будничным тоном. – Андерсон, – обратился он к хорошо знакомому Рону охраннику, – принесите инструмент для ампутации и спирт. В строю кто-то всхлипнул. Стоявший рядом с Роном Амос Блэр трясущимися губами шептал какую-то молитву. Рон больше не мог выдержать эту пытку. Плохо представляя, что с ним теперь будет, он закрыл глаза, точно собирался броситься в пропасть, и сделал шаг вперед. _____________________________________________ 1. Инспекционная дружина (англ. Inquisitorial Squad) – специальная организация из студентов, призванная поддерживать порядок в школе Хогвартс. Создана Долорес Амбридж в 1995 году после ее назначения директором Хогвартса. У каждого члена Дружины была вышита буква «И» на мантии. В фильме вышивки на мантиях заменены на знаки отличия. Долорес Амбридж лично прикрепила к мантии каждого члена Дружины такой значок. https://harrypotter.fandom.com/ru/wiki/Инспекционная_дружина