Последняя надежда человечества

Капли крови, одна за другой, падали в зелье, окрашивая его в невероятно красивые оттенки, но Рону сейчас было не до любования мерцавшей в кубке жидкостью. Все его существо настолько противилось предстоящей процедуре, что взбунтовавшийся желудок едва не изверг обратно сильно отдававшее железом снадобье. Он оглядел комнату в поисках чего-нибудь, что могло бы заменить оружие, но администрация лагеря весьма предусмотрительно убрала из «любовного гнездышка» все, кроме огромной кровати и пушистого ковра на полу. Мягкий свет лился из вмонтированных в потолок светильников. Туалет и душевая для VIP-клиентов располагались снаружи. Даже тюбик со смазкой и анальную пробку им выдавал целитель Блейн. Вдобавок стоявшая за дверью охрана в любой момент была готова ворваться внутрь, чтобы подержать сопротивляющегося насилию заключенного, а то и успокоить его электрошокером, использование которых вновь разрешили пару недель назад. – Раздевайся! – услышал Рон второй раз за это утро. Он встал и трясущимися пальцами потянул вниз язычок молнии черного комбинезона. – Если все пройдет без эксцессов, по окончании церемонии получишь белый комбинезон, – «утешил» его Блейн, – который, как я надеюсь, для твоего же блага, вскоре сменится на красный. Ты хоть понимаешь, как тебе повезло, что инспектор неравнодушен к рыжим? Его покойная супруга была рыжеволосой, собственно, именно в память о ней ему нужен ребенок с таким цветом волос, а возможно, и не один. Так что ты – идеальный носитель. Сделаешь все правильно – приобретешь могущественного покровителя, а в подобном месте главнее этого нет ничего. В дверь постучали. – Простите, док, инспектор Уинслоу спрашивает, готов ли тридцать пятый? – раздался голос сержанта Купера. – Готов, – Блейн собрал валявшуюся на полу одежду Рона. – На кровать, – сквозь зубы шепнул он помертвевшему от ужаса Уизли, – в коленно-локтевую. И думай лишь о том, как ты хочешь этого ребенка. *** Руки. Теплые, неожиданно нежные. Они были повсюду. Ласкали, гладили, тискали. Жадные. Беспощадно наглые, особенно для человека, по его же словам, не терпевшего подобных отношений. Рон ждал чего угодно – безразличия, грубости, жестокости – но только не этого! Он приготовил себя к мощному, болезненному вторжению, когда кажется, что тебя вот-вот разорвет от распирающего изнутри члена, но Уинслоу и не думал торопить события. Он гладил зажмурившегося и сжавшегося от страха Рона по бокам, спине и бедрам. Целовал закаменевшие плечи, спускаясь все ниже и ниже, пока наконец не добрался до ложбинки между ягодицами. – Мерлин, у тебя такая сладкая, веснушчатая задница! – прерывисто зашептал Уинслоу, раздвигая половинки и ввинчиваясь языком в заботливо разработанный Бриксом анус. Рона накрыла удушливая стыдная волна неизведанного ранее удовольствия. – Не надо, – простонал он, против воли насаживаясь на таранивший его язык, прогибаясь и подмахивая, как самый дешевый хастлер, – пожа-а-алуйста! – Рон почувствовал, как из глаз катятся слезы унижения. Еще не хватало кончить в руках этого мерзкого насильника! – Не любишь нежностей, тридцать пятый? – усмехнулся Уинслоу. – Привык к жесткому суровому мужскому сексу? Изволь! Язык, даривший Рону практически неземное наслаждение, исчез, а ягодицу внезапно обжег хлесткий удар. – Так лучше, рыжая подстилка? – теперь голос Уинслоу сочился презрением. – Я собирался сперва доставить тебе удовольствие, ведь ты все-таки станешь отцом моего будущего ребенка, но тебе, видимо, не по нутру человеческое обращение. Ладно, я, признаться, уже готов как следует отодрать тебя. Еще несколько шлепков, а затем Рон задохнулся от резкой боли, когда Уинслоу вошел в него почти на всю длину члена. – Нравится? Давай подмахивай. Это же именно то, что ты просил! – Уинслоу железной хваткой вцепился в бедра Рона и начал вколачиваться в него так, что яйца ударялись о промежность. – Кончи для меня, рыжая сучка! – наглая рука накрыла член Уизли и принялась дрочить ему в таком же безжалостно бешеном ритме. Больше всего на свете Рону хотелось продемонстрировать своему насильнику абсолютное безразличие, но глупый орган неожиданно отозвался на грубые ласки, и вскоре Рон позорно кончил, кусая губы и еле сдерживаясь, чтобы не завыть в голос от стыда и унижения. – А теперь доставь мне удовольствие! – Уинслоу натянул Рона на себя. Раз, другой, третий, а затем с рычанием упал на покрытую потом спину Уизли и замер. – Хорошо... – прошептал он, – очень хорошо! Ты лакомый кусок, тридцать пятый. Надеюсь через неделю услышать от целителя Блейна добрые вести о твоем состоянии... Уинслоу приподнялся, вытащил опавший член и снисходительно похлопал им Рона по заднице. – Давай сюда свою сладкую течную дырку, – насмешливо произнес он, засаживая в растянутый, чуть припухший по краям анус пробку, – и не смей двигаться! Я хочу через девять месяцев взять на руки такого же, как ты, рыжеволосого малыша. «Да, но я этого не хочу! – подумал Рон, спрятав пылавшее от стыда лицо в ладонях и всей своей позой выражая полную покорность судьбе. – Я не буду вынашивать ребенка от такой мрази, как ты! Не дождешься!» *** – Как прошло твое «романтическое свидание»? – поинтересовался Малфой, тяжело опускаясь перед Роном на стул в столовой. – Все уже в курсе, что вчера меня трахнул сам инспектор Уинслоу? – не поднимая глаз от тарелки с опостылевшим ему салатом, пробурчал Рон. – Ну разумеется! Здесь подобные известия распространяются с бешеной скоростью. Кое-кто тебе даже завидует... – Да уж, – горько вздохнул Рон, – о таком покровителе можно только мечтать! Впрочем, ничего у него со мной не получится, – зло прибавил он. – Я никогда не захочу ребенка от волшебника, сотрудничающего с нашими похитителями, будь он хоть трижды важной шишкой. – Я тебе уже высказал свое мнение и повторять не стану. На мой взгляд, ты совершаешь ошибку, Рон, – тихо произнес Драко. – Тебе не понаслышке знакомы их силовые методы воздействия. Не забеременеешь раз, другой, третий – они начнут тебя ломать. Найдут твое самое уязвимое место и надавят именно там. – Это мы еще посмотрим, кто кого сломает, – криво усмехнулся Рон. – В конце концов, все зависит исключительно от моего желания и ни от чего больше. *** Через три дня Рона вызвали на медицинский осмотр. – Как самочувствие, тридцать пятый? – осведомился Блейн, поигрывая перед носом у Рона волшебной палочкой. – Слабость, тошнота, сонливость уже ощущаются? – Нет, – мотнул головой Уизли, – я прекрасно себя чувствую. – Да? Это прискорбно! Прежде всего для тебя, – помрачнел Блейн. – Надеюсь послезавтра услышать добрые вести. – Не надейтесь, – огрызнулся в ответ Рон. – Вам не удастся превратить меня в двуногую утробу. – Даже так? – Блейн неторопливо поднялся со своего места, обошел стол и, подойдя к Рону, отвесил ему звонкую оплеуху, от которой из носа сразу закапала кровь. – Глупый мальчишка! – Блейн приблизил искаженное гневом лицо вплотную к лицу Уизли. – Безмозглый идиот! Полагаешь, что своим поступком заработаешь еще один орден Мерлина? Помнишь десятого? Того, который умер в карцере от голода и жажды? После того как у него отобрали второго ребенка, он тоже решил поиграть в героя и наотрез отказался проходить Церемонию. Брикс, Андерсен и Хопкинс провозились с ним целую ночь. Он неделю провалялся в лазарете с разрывами ануса и прямой кишки, а когда наконец встал на ноги, не придумал ничего лучше, как категорически отказаться выполнять биологический долг... Сказать тебе, что было дальше? До назначения сюда Брикс работал хирургом в военном госпитале. Ему не раз приходилось делать ампутации в боевых условиях, так что ему не составило ни малейшего труда отрезать десятому и член, и яички. В нашем лагере подобное не практикуется. Но, поверь, Брикс без колебаний сделает это еще раз, если ему прикажут. Так не давай ему повода, мать твою, – он сгреб Рона за комбинезон, – окончательно превратить тебя в бабу! *** Слова Блейна лишили Уизли покоя. Повторное обследование, разумеется, не дало никаких результатов, и все оставшиеся до появления Уинслоу дни Рон буквально не находил себе места. Страх разрастался в нем, будто снежный ком. Отчаяние душило, затмевало разум, а в голову все чаще закрадывалась крамольная мысль о самоубийстве. Впрочем, за сутки до приезда Уинслоу Рона снова поместили в карантинный бокс и приставили круглосуточную охрану. Это произошло после очередного осмотра у целителя, и Рон, пребывавший в совершенно подавленном настроении, не сразу понял, что Блейн, скорее всего, владеет ментальными науками. Лишь вечером, когда, выпив кошмарное зелье, выводящее токсины, Рон сидел на полу в обнимку с унитазом, стоявший позади него целитель негромко произнес: – Если бы я доложил начальству, о чем ты усиленно думал сегодня утром, тебе как минимум отрезали бы еще один палец. – Вот и доложили бы! – прохрипел Рон между рвотными позывами. – Может, меня бы немедленно повесили! Все равно завтра Уинслоу запытает меня до смерти Круцио или изобретет еще что-нибудь поинтереснее, – он застонал и вновь склонился над унитазом. – Уинслоу положил на тебя глаз, – так же тихо, словно разговаривая сам с собой, заметил Блейн. – Он сделает все возможное, чтобы ты забеременел от него. Он абсолютно точно не станет тебя убивать, уж поверь мне на слово. – Я не понимаю, на чьей вы стороне, Блейн, – Рон устало закрыл глаза, пользуясь передышкой между мучительными спазмами. – Вы сотрудничаете с этими, – он мотнул головой в направлении двери, за которой стоял охранник, – не даете нам сдохнуть, лечите после изнасилований и ампутаций... Но иногда мне кажется, что вам... неприятно все, что здесь происходит. – Неприятно... это ты весьма тактично выразился. Я не садист, как Брикс, не люблю, когда людей мучают и унижают, – усмехнулся Блейн, – но знаешь, тридцать пятый, я убежден, что волшебный мир заслужил все это. Мои родители были сквибами. С точки зрения нормальных полноценных магов, они ценились намного меньше домовых эльфов. Они оба работали уборщиками и еле-еле сводили концы с концами. Чужие – как в маггловском, так и в магическом мире. Я смотрел на них и мечтал, что когда-нибудь непременно отомщу отвергнувшему их обществу. И вот наконец представился случай. Когда этот ваш Снейп открыл Зелье мужской беременности, я наивно полагал, что оно станет достоянием всех без исключения. Что добровольцы из числа волшебников будут вынашивать детей магглов, но я, как всегда, ошибся. Вы решили отгородиться от вымирающего маггловского мира. Вам не было до него никакого дела, как в свое время не было дела до моих умерших в нищете родителей. Узнав о существовании центров «Последняя надежда», я понял, что просто обязан поехать в один из них и предложить свои услуги целителя. Да, я согласен, что методы воздействия на заключенных здесь порой негуманны, но если бы не Центры, у Британии – всей Британии, а не маленькой ее магической части! – вовсе не осталось бы шанса на выживание. Так что в данном случае цель оправдывает средства. По крайней мере, в моих глазах. И я надеюсь, что мои слова хоть как-то вправят тебе мозги, и завтра на встрече с Уинслоу ты не облажаешься, как в прошлый раз. *** – Ты разочаровал меня, тридцать пятый, – в голосе Уинслоу сквозило такое презрение, точно Рон был какой-то немыслимой мерзостью, прилипшей к подошве его ботинка. – Я ведь ясно дал понять, что мне требуется. Или ты настолько глуп, что не в состоянии оценить, какую честь я оказал тебе своим выбором? Ты соображаешь, что я могу с тобой сделать в случае твоего неповиновения? Я распоряжусь, чтобы тебе отрезали член и яйца – они тебе все равно не понадобятся. Тебя посадят на цепь в карцере и станут ежедневно насиловать всем офицерским составом. Твоя дырка сможет вмещать два мужских кулака. Ты превратишься в шлюху. Куда хуже тех, что работают в самых дешевых борделях Лютного. Более того... Лоусон сообщил мне, что ты тесно общаешься с одним беременным заключенным... Таким светловолосым... Кажется, его номер двадцать девять... Когда-то он носил фамилию Малфой... – Не смейте трогать Драко! – прошипел сквозь стиснутые зубы Рон. – Даже так? – удивленно усмехнулся Уинслоу. – Да ты, похоже, неравнодушен к бывшему мистеру Малфою. Тем хуже для тебя и для него. Так вот... Если в мой следующий приезд ты не осчастливишь меня хорошей новостью, твоего белобрысого дружка постигнет та же участь. Естественно, после родов. Ну так как, тридцать пятый? Согласен прекратить вести себя как глупый подросток и выносить для меня ребенка? По глазам вижу, что согласен. Тогда пей зелье, раздевайся и полезай на кровать. И никаких нежностей сегодня не жди. У меня мало времени.