Последняя надежда человечества

Если бы не неотвязные мысли о Гарри, выходные, проведенные в драконьем заповеднике, запомнились бы Северусу как самые незабываемые дни его жизни. Благодаря уникальному магическому дару Алекса драконы позволяли мальчику беспрепятственно приближаться и даже кормить их с рук. Когда детеныш норвежского горбатого впервые взял из рук Алекса кусочек мяса, Северус испытал что-то вроде священного трепета. Не являясь драконологом, он довольно неплохо знал непростой нрав этих удивительных, древних как сама магия, чудовищ, и видеть их покорно склоняющими головы перед его маленьким сыном было поистине поразительно. Вечером в воскресенье, когда они в последний раз поднялись в пещеру норвежского горбатого, Северус и Чарли стали свидетелями неимоверно трогательного прощания. Алекс со слезами на глазах гладил крохотного дракончика, к которому уже успел привязаться, а тот в ответ лизал его руки и тихо поскуливал. Потом случилось нечто еще более странное: дракониха, до этого равнодушно лежавшая на своей подстилке в углу пещеры, вперевалку приблизилась к Алексу, осторожно коснулась кончиком носа его щеки, а затем с достоинством удалилась и вновь улеглась на прежнее место. – Если бы не увидел это собственными глазами – ни за что не поверил бы! – присвистнул Чарли, до глубины души пораженный отношением к Алексу его жутковатых подопечных. – Даже я никогда не удостаивался от них такой любви! Бедный старина Хогвартс! Не представляю, что его ждет через шесть лет, когда туда явится это чудо природы! Вы не думали, что если Алексу станет скучно, то он разнесет замок по кирпичику? – Мы с Гарри не раз обсуждали подобную возможность, но пока не нашли никакой альтернативы школьному обучению: несмотря на свой интеллект и огромный магический потенциал, Алексу необходимо общение со сверстниками. Впрочем, к счастью для преподавателей, Алекс – довольно дисциплинированный и послушный ребенок. Скорее всего, Минерве придется выстроить для него индивидуальную программу обучения, но в целом, уверен, ему будет хорошо в Хогвартсе. Разумеется, если... – Северус потер виски, точно пытаясь унять головную боль, – то есть когда он снова сможет говорить. – А какие прогнозы у целителей? – участливо спросил Чарли. – Какие у них могут быть прогнозы?! – с горечью откликнулся Снейп. – Алекса осматривал как Гиппократ Сметвик, так и личный колдомедик Малфоев, и оба, не сговариваясь, вынесли вердикт, что виной его немоты послужило сильнейшее нервное потрясение в момент похищения Гарри. Вы не представляете себе, что испытал Алекс, когда я практически насильно оторвал его от Гарри и аппарировал к воротам Зоны, – Северус опустил голову, чтобы Чарли даже ненароком не заметил слезы, предательски выступившие на его глазах, – да и я, наверное, не представляю. Алекс пережил страшнейший шок, и его сознание, видимо, чтобы он не повредился рассудком, создало мощнейший блок, который и мешает ему говорить. Целители уверяют, что, как только Гарри вернется домой, блок спадет сам собой, но... – Как же я ненавижу этих сволочей! – тихо, чтобы его слова не долетели до ушей Алекса, произнес Чарли. – Я никогда не считал себя жестоким и кровожадным, но сейчас просто руки чешутся заавадить ублюдков. – Поверьте, и у меня тоже. Особенно после того, что я «имел счастье» наблюдать в воспоминаниях Грегстона, – так же тихо отозвался Снейп. – Но мы не можем позволить себе сегодня даже мечтать о мести. Нам нужны сведения об остальных лагерях, а для этого необходимо захватить в плен офицеров и – если очень повезет – Гермиону. Причем сделать это будет чрезвычайно сложно: находясь на территории лагеря, она принимает мужской облик. Впрочем, вы и сами это видели в моих воспоминаниях. – Да, задачка, – почесал в затылке Чарли, – ее же действительно может там не оказаться. – Называйте это шестым чувством, если хотите, но я практически уверен: она непременно пожелает присутствовать во время рождения нашего с Гарри ребенка, чтобы затем лично забрать малыша в приемную семью. Она стремится сломать Гарри. Растоптать его волю, а через него – и мою. – Я все еще не понимаю, как это возможно! – покачал головой Чарли. – Они ведь были не разлей вода. Гарри, Рон и Гермиона. Откуда возникла такая всепоглощающая ненависть?! – Грейнджер безумна и одержима лишь местью, – тяжело вздохнул Снейп. – Она убедила себя, что Гарри использовал ее интеллект в борьбе с Волдемортом, а потом забыл о ее заслугах и не замолвил за нее словечко, когда я не принял ее в Отдел тайн. – А почему вы не приняли ее? – поинтересовался Чарли. – Гермиона, насколько я помню, всегда была невероятной умницей. – Для того чтобы работать в Отделе тайн, одной теории недостаточно, – пояснил Снейп, не сводя взгляда с Алекса, играющего с дракончиком. Тот ни разу не проявлял агрессии, но Северус все равно был начеку и не выпускал из рук волшебную палочку, готовый при малейшей угрозе применить магию, чтобы защитить сына от крайне опасного приятеля. – Требуется еще и неимоверно сильный уровень магии. У Грейнджер его не оказалось. К сожалению, она вбила себе в голову, что я не взял ее исключительно из-за статуса крови. Через пару недель после того, как я был вынужден отказать ей, она прислала мне гневное письмо, обвинив в предубеждении против магглорожденных. Я уничтожил его, чтобы оно случайно не попалось на глаза Гарри. Так или иначе, сейчас она пылает ненавистью к магическому миру и всем магам, когда-либо встречавшимся на ее пути. И мстит самыми изощренными способами. Вот почему я так страшусь за Гарри. Последний месяц беременности – обычно самый сложный во всех смыслах. В этот период поддержка партнера необходима, как воздух. Только представьте себе – ты постоянно ощущаешь физический дискомфорт. Боли в спине, бессонница, одышка, изжога становятся твоими неизменными спутниками. Настроение меняется с непостижимой скоростью: страх перед надвигающимися родами постепенно превращает тебя в неврастеника. И в довершение всего – полный запрет на магию, а для любого волшебника это, согласитесь, чрезвычайно трудное испытание. – Бр-р-р, – передернул плечами Чарли, – весьма мрачная картинка. Теперь я даже рад, что не поддался на уговоры Ника и отказался от мечты иметь собственного ребенка. Не представляю, как Гарри решился на подобное дважды! – В первый раз он сделал это ради всего человечества, – после непродолжительной паузы произнес Снейп, – а второй... ради нашей семьи. Извините, Чарли, последите минуту за Алексом! Он рывком поднялся с замшелого валуна у входа в пещеру, окруженного Согревающими чарами, подошел к краю отвесного обрыва и крепко зажмурился, сжав кулаки и до боли закусив губу. В груди стало тесно, сердце, точно обезумевшее, билось о ребра. Ненависть и презрение к самому себе давили на его плечи, словно каменная плита. На секунду ему захотелось броситься вниз с этой головокружительной высоты, лишь бы не чувствовать этой бесконечной вины за свое предательство. Единственным желанием Северуса было немедленно увидеть Гарри – живого и свободного, но вместе с тем его терзал неведомый ему доселе страх. Он не представлял, как сможет смотреть Гарри в глаза после всего, что произошло в лесу, не представлял, как вымолит прощение за месяцы ада, которые пришлось пережить Поттеру, за немоту Алекса, за то, что вообще создал это мордредово зелье! Насколько легче было бы просто сделать один шаг вперед и через несколько мгновений больше ничего и никогда ни ощущать! Внезапно в мозгу Северуса яркой вспышкой возникла картина: они с Гарри – в родильной палате. Лицо у Гарри измученное, но невообразимо счастливое, а на руках у него посапывает только что появившийся на свет Алекс. – Теперь мы стали настоящей семьей, понимаешь? – говорит Гарри хриплым голосом. И Северус молча кивает, не в силах произнести ни единого слова от охвативших все его существо любви и нежности к двум самым дорогим для него людям. Северус судорожно вздохнул и отступил от края пропасти. Он был нужен Гарри и Алексу и не имел ни малейшего права на слабость. А с обуревавшими его чувствами он мог разобраться и позже, когда весь этот кошмар останется позади. *** Утром в понедельник Северус проснулся с тяжелой головой. Накануне вечером, уложив Алекса спать, он допоздна засиделся с Чарли и его супругом. Обожавший готовить Ник решил на прощание порадовать гостя своим фирменным шашлыком из баранины, с которым так хорошо шло местное красное вино. За вкусной едой, отменным вином и дружеской беседой время пролетело незаметно, и когда Северус поднялся в гостевую комнату, было уже далеко за полночь. Погасив огонек на кончике волшебной палочки, Северус осторожно отлевитировал кресло поближе к окну и опустился в него, плотнее закутавшись в теплый плед. Несмотря на выпитое вино и сытный ужин, ему отчего-то расхотелось спать. Северус вдруг вспомнил холодный рождественский вечер, когда они с Гарри, не сговариваясь, сделали друг другу предложение руки и сердца. К тому времени они встречались уже больше года. Их неожиданный для многих роман начался осенью тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Полностью оправданный (благодаря усилиям того же Поттера) Северус медленно поправлялся после трехмесячной комы. Тогда их отношения никак нельзя было назвать романтическими. Скорее, вынужденными. Вместо того чтобы бегать на свидания и строить свою личную жизнь, наконец-то свободную от всяких обязательств, Поттер неизвестно по какой причине ежедневно торчал в палате Снейпа. И если бы он просто тихо сидел в кресле, делая вид, что его вовсе не существует! Нет! Наглый мальчишка решил во что бы то ни стало помочь своему бывшему профессору встать на ноги. Можно подумать, что его об этом просили! Настойчивое желание Гарри ухаживать за ним до крайности бесило Снейпа, ненавидевшего демонстрировать посторонним собственную слабость. За долгие месяцы мучительной реабилитации Гарри пришлось выслушать о себе много нелицеприятного. Слабость, боль и беспомощность превращали и без того раздражительного Снейпа в совершенно невыносимого типа. Кто-то другой давно бы сдался, послал бы Снейпа к Мордреду и больше никогда не переступал порог его палаты. Но о гриффиндорском упрямстве действительно не зря слагали легенды! Гарри не обращал внимания на язвительные замечания, пропускал мимо ушей колкости и продолжал с завидным упорством таскаться в больницу, предлагая любую посильную помощь. Уставший от трудного пациента персонал Святого Мунго мало-помалу с превеликим удовольствием переложил на него кое-какие обязанности по уходу за Снейпом. В сентябре тысяча девятьсот девяносто восьмого года Гарри поступил в Академию авроров и теперь мог навещать Северуса лишь по вечерам, частенько засыпая в кресле от усталости. Именно тогда Снейп внезапно обнаружил, что в отсутствие Поттера на него накатывали тоска и апатия, которые проходили, стоило только Гарри открыть дверь палаты. Разумеется, Снейп и под пытками не признался бы никому (а тем более самому Поттеру) в странных, пугающих, незнакомых ему доселе чувствах, постепенно зарождавшихся в потаенных глубинах его сердца. Однажды Северус проснулся среди ночи и совершенно точно понял: он влюблен в Поттера. Снейпа охватило смятение: Гарри, приходивший к нему ежедневно вот уже четвертый месяц, ни разу не обмолвился о своих мотивах. И, скорее всего, им двигала не влюбленность. Порядочность. Чувство долга, которое Дамблдор взрастил в своем Избранном. Наконец, попытка примириться после стольких лет взаимной ненависти. Снейп запрещал себе думать о том, что это могло быть чем-то иным. Да и с чего бы совсем еще юному мальчишке, вчерашнему студенту, влюбляться в человека, старше его на двадцать лет, к тому же обладавшего непривлекательной внешностью и скверным характером? Не находя ответов на мучившие его вопросы, Снейп опять замкнулся в себе. Теперь он мечтал лишь об одном: побыстрее выписаться из больницы, получить обратно свою волшебную палочку и исчезнуть, навсегда растворившись в маггловском мире. Возможно, если бы не настырность Поттера, так бы в итоге и случилось, но тем же вечером, вместо того чтобы в изнеможении плюхнуться в свое излюбленное кресло, тот встал у двери, скрестил на груди руки в весьма знакомом Северусу жесте и, глядя ему прямо в глаза, спросил: – Признайтесь честно, я вам надоел? – С чего бы это? – буркнул застигнутый врасплох Снейп. – Вы выглядите так, точно вам противно на меня смотреть. Снова. Мне казалось, что вы уже привыкли к моему присутствию. – А разве вам непременно требуется мое разрешение? – намного резче, чем хотелось бы, произнес Снейп. – Разве вы хоть раз поинтересовались: нужна ли мне помощь? Щеки Гарри стали пунцовыми. В обращенном на Снейпа взгляде плескались отчаяние и боль. – Я думал... – чуть слышно пробормотал он. – Не важно... Я ошибся, простите меня... – Гарри тяжело вздохнул и повернулся, чтобы покинуть палату. – Стойте, Поттер! – неожиданно для себя воскликнул Северус. – Скажите честно, почему вы столько месяцев таскаетесь сюда? Зачем, Мордред вас подери, вы тратите на меня время, вместо того чтобы встречаться с девушками, сидеть в пабе с вашими оболтусами друзьями, жить нормальной жизнью, о которой вы наверняка так мечтали? – Откуда вы знаете, что я мечтал именно о ТАКОЙ жизни? – огрызнулся, не поворачиваясь к нему лицом, Поттер. – Откуда вам знать, о чем или о ком я вообще мечтаю?! – Ну не обо мне же! – против воли вырвалось у Северуса. – А если о вас? – Поттер подошел к постели и теперь снова смотрел прямо в глаза Снейпу. – И не только думаю... – Поттер… – Северусу стало трудно дышать. То, что происходило сейчас, не укладывалось ни в какие рамки здравого смысла. – Гарри... Не надо говорить того, о чем вы сами потом горько пожалеете... – Почему? – еле слышно спросил Гарри. – Потому что вы чувствуете по отношению ко мне то же самое? И боитесь признаться в этом? За краткий миг в голове Северуса пронесся целый вихрь мыслей. О жизни и смерти. О предательстве и преданности. О ненависти и любви. О том, что, как ни странно в это поверить, он тоже достоин счастья. А потом его губы разомкнулись и тихо шепнули: – Да...