Последняя глупость

На протяжении тех двух недель, которые остались до новогодних каникул, я бегала по учителям и просила дать дополнительное задание, чтобы у меня вышли пятёрки в полугодии. Опять же, только ради аттестата. Марк Александрович долбил меня по поводу проекта, потому что другие три человека, которые делали его у математика, уже всё сдали и теперь пишут речь для выступления перед комиссией. Я клятвенно обещала всё сделать на каникулах, аргументируя тем, что сейчас конец полугодия и нужно исправлять оценки. Он, как ни странно, махнул на меня рукой, видимо, понял, что от проекта я никуда не денусь и в любом случае его сделаю. За несколько дней до конца четверти я окончательно раскисла. Настроение менялось с бешеной скоростью, а я каждый вечер плакалась Ренате об усталости и отсутствии сил, прибавляя, что ехать на экскурсию без Ленки не хочу. Не так давно выяснилось, что подруге дали путёвку бесплатно, но так как она уезжает на каникулах, то отдала её мне. Родители поговорили с классным руководителем, в итоге, всё отменили, деньги вернули, и теперь я еду бесплатно. Рената же посчитала это судьбой, ведь я аргументировала свой отказ от поездки большим ударом по бюджету. Сестра всячески пыталась меня подбодрить, ставила на мне эксперименты, точнее, использовала методики из своих учебников по психологии, чтобы «вдохновить» меня, и у неё вроде как получилось. После разговора с Ренатой я снова взялась за учёбу: до конца осталось всего ничего. Огромными стараниями четверть я закончила прекрасно, получила оценки, на которые рассчитывала. И даже Марк Александрович поставил по математике четыре в полугодии, мне даже не пришлось его упрашивать. Хотя он и сказал, что в следующем полугодии поблажек мне делать не будет. После объявления оценок я вздохнула свободно. Наконец, можно отдохнуть и не думать о школе, об экзаменах, пробники я продолжала писать на семьдесят баллов, а репетитор по математике научила решать меня одиннадцатое задание в профиле, так что на время новогодних каникул можно было расслабиться.

***

Выезд был назначен на половину седьмого утра. Мы классом должны были собраться в школе, чтобы нас на автобусе отвезли на вокзал, а потом посадили в поезд. Я была на месте уже в половину шестого, поздоровалась с охранником, который был явно недоволен присутствием школьников, и, познакомившись с сопровождающей, села на скамейку. Как выяснилось позже, Татьяна Ивановна — мама Алины, нашей отличницы, и работает где-то в РАНО, она же и предложила на родительском собрании отправить детей в Тобольск. Я сидела, закинув ногу на ногу, и безразлично смотрела на сопровождающую, которая нервно стучала ногой по полу, потому что автобус должен отправиться через сорок пять минут, а в школе не собралось и половины от всех учеников. Было скучно. Телефон, который я поставила на зарядку на ночь, не зарядился и теперь, почти разряженный, он не представлял никакой ценности для меня. Когда открылась дверь и в холл зашёл Марк Александрович, который, видимо, забыл, что у учителей выходные, я невольно начала пялиться на него. Когда он подошёл к Татьяне Ивановне, поздоровался, а она что-то ему начала объяснять, показывая на наручные часы, я поняла, что он и есть второй сопровождающий. Он ещё раз кивнул и подошёл к скамейке, на которой сидела я. Сев рядом на скамейку, даже не здороваясь, закрыл глаза и, сложив руки на груди, склонил голову к плечу. — А где Алексей Борисович? Разве не он должен был сопровождать нас? — спросила я тихо, когда пришла толпа парней, а сопровождающая начала их отчитывать. — У него проблемы со здоровьем, поэтому… — Как мы куда-то едем, у него всегда проблемы со здоровьем, — перебила я математика, чуть повысив голос, — а как ему нужно в другой город смотаться, так сразу исцеляется. Марк Александрович тяжело вздохнул, посмотрел на меня и тихо, чтобы никто не услышал, сказал: — И так тошно, ещё и ты на нервы действуешь. — Ну, уж извините, — слабо улыбаясь, отчеканила я, — ничего с собой поделать не могу. Татьяна Ивановна к этому времени отчитала парней, отметила их в списке, рассказала о технике безопасности и попросила всех расписаться в инструктаже. Подъём был ранним, поэтому я клевала носом и всё пропускала мимо ушей. Когда человек в школе стало ровно столько, сколько числится в списке, нас вывели из здания и посадили в автобус, в котором я сразу же уснула. Проснулась, когда меня тряс за плечо одноклассник, который сидел рядом, и говорил, что мы приехали. Когда я открыла глаза и встала, сопровождающая просила выйти из машины и идти, не отставая, за ней. Обычно одноклассники что-то да натворят, но, видимо, они тоже не выспались, поэтому все молчали, глядя себе под ноги. Никто не травил анекдоты, никто не толкался, не дрался, не пытался сбежать от сопровождающих, чтобы покурить. В общем, непривычно тихо было. Когда объявили, на какой путь приходит наш поезд, сопровождающие построили нас как первоклашек, приказали взяться за руки и идти ровным строем. Пробудившиеся одноклассники громко возмущались, что не маленькие и за руки держаться не будут, Татьяна Ивановна просила их не шуметь, а Марк Александрович лично тащил засыпающую на каждом шагу меня за руку, потому что я уже второй раз норовила повернуть не туда. — Потеряешься, я потом виноват буду. — Ну и что? Потеряюсь — поеду домой, слава богу, дорогу знаю, — он закатил глаза, но руку мою не отпустил. И правильно сделал, потому что я несколько раз упала бы, если бы не он. Когда нас оставили стоять на перроне вместе с математиком, Татьяна Ивановна подошла к кондуктору и начала ему что-то говорить, показывая на нас, а Марк Александрович провёл свой инструктаж. — Слушаем меня внимательно, — начал он, чуть повысив голос, — двери в купе не закрывать, к стоп крану не подходить, на остановках без разрешения не выходить, в тамбуре не курить. — Но там ведь можно, — сразу же проснулись парни. Посмотрев на грозного математика, они снова опустили плечи, — а на вокзале хоть можно? — Пока никто не видит — можно, — согласился Марк Александрович, а одноклассники тут же радостно загоготали. Татьяна Ивановна повернулась, помахала математику рукой, а он, снова попросив встать в парах, направил к поезду. Когда проводник проверил билеты, мы разошлись так, как планировали изначально. Мальчики в купе с мальчиками, девочки — с девочками. Татьяна Ивановна осталась со своей дочерью, а Марк Александрович вызвался следить за самыми проказливыми мальчишками. Сильно хотелось спать, но, перед тем как лечь, я пробежалась по парням и поспрашивала портативную зарядку. Никита — мы с ним сидели с пятого по девятый класс вместе, пока к нам в школу не перевелась Ленка — в полудрёме кивнул на рюкзак и отвернулся к стене. Я забрала зарядку и вернулась на своё место, где укрывшись одеялом, сразу и заснула. Разбудили меня ближе к обеду. Одноклассницы проголодались и предложили к ним присоединиться. Я съела лапшу быстрого приготовления, мы вместе попили чай, а потом достала книгу. Спать всё ещё хотелось, но чтобы не сбить режим сна, я решила занять время чтением. Слезла на нижнюю полку, где было хорошее освещение, и до вечера от неё не отрывалась. Спать легла часов в восемь. Ночью проснулась от неприятных ощущений — кололо внизу живота. Я осторожно слезла с полки, взяла свой рюкзак и пошла в туалет, где и выяснилось, что я неудачница. Первый раз в жизни пожалела, что не слежу за циклом. Я сразу же полезла в рюкзак, в котором необходимых средств гигиены не оказалось. Порыскав по кармашкам, все же нашла одну прокладку, что уже порадовало. Выйдя из туалета, я сразу же побежала к купе проводников, на двери которого висело расписание остановок. Проведя все расчёты, выяснила, что выйти можно будет через десять минут, поэтому, заскочив в своё купе, я взяла деньги, оставила рюкзак на своей полке, забрала куртку и стала ждать остановки. Когда проводник вышел из купе и открыл дверь, я мигом выбежала на перрон. Магазин обнаружился неподалёку, огромная вывеска, говорящая о том, что магазин круглосуточный, ярко светила в глаза, так что не заметить было трудно. Когда я зашла, сразу наткнулась на недлинную очередь, поэтому, сложив ручки, стала покорно ждать. Спустя несколько минут в кармане куртки запиликал телефон, я даже не сразу сообразила, что музыка играет у меня. Женщина, которая стояла за мной, осторожно коснувшись локтя, сказала: — Девушка, у вас телефон звонит, — я спохватилась и, бросив ей тихое «спасибо», ответила на вызов. — Ты где шатаешься? — взревел знакомый голос. — Доброе утро, Марк Александрович. Как вам спалось? — Я спросил… — В магазине я, — два человека уже закупились и ушли, — знаете, такие на вокзалах стоят, там обычно всё в три раза дороже. — Бегом возвращайся. — Хорошо, хорошо, — затараторила я, когда увидела, что мужчина, стоящий передо мной, сунул в карман пачку сигарет и мелочь и теперь собирается уходить, — уже моя очередь почти подошла, скоро приду, — и прежде чем он успел возмутиться, сбросила вызов. Я купила две пачки — одну засунула в карман куртки, а ту, что чуть больше, пришлось нести в руках, — и вышла из магазина. Когда я подошла ближе, увидела Марка Александровича, он стоял около двери в вагон в очках. Я даже засомневалась, он ли это, но когда подошла ближе, а этот самый человек зло на меня посмотрел, сомнений у меня не осталось. — Разве я не говорил, что без разрешения выходить нельзя? — прошипел он, осматривая меня и заглядывая мне в глаза, — что ж такого важного тебе потребовалось купить, что ты... — он посмотрел мою руку, которую я как бы невзначай завела за спину, и увидел, что я в ней сжимаю. Я, оторвав взгляд от его глаз, а именно очков, которые видеть было непривычно, мысленно выругалась, нужно было хотя бы пакетик попросить. — Вы же взрослый человек, прекрасно понимаете физиология, все дела, — начала я вяло оправдываться. — Могла бы предупредить. — Я должна была прийти посреди ночи к вам в купе, чтобы сказать, что у меня начались месячные? — ответа я дожидаться не стала, как танк ворвалась в вагон и пошла в туалет, по пути оставив куртку в купе. Когда я проснулась, было тихо. Девочки спали, а за окном мелькал заснеженный лес. Я решила никого не будить, достала книгу и вскоре полностью погрузилась в мир магии. Но только до тех пор, пока к нам не заявилась Татьяна Ивановна. Она всех разбудила, сказала, что долго спать вредно и ушла, и снова повторился вчерашний день: завтрак, чтение, обед, чтение, — только ближе к пяти часам в наше купе завалились парни с картами. Теперь стало невыносимо шумно. Я вставила наушники в уши и включила музыку, чтобы не слышать их вопли, но вскоре от громких звуков разболелась голова. — А вы можете вести себя тише? — спросила я, свесившись с полки. — Если мы тебе мешаем, иди в другое купе, — беззлобно попросил одноклассник. — Да, — вторил ему Никита, — можешь пока занять моё место, — он назвал номер купе и место, а я, кивнув, сползла вниз, чтобы, наконец, оказаться в тишине. Когда я зашла в купе, то сразу же увидела учителя, который чуть ли не вскочил на месте, что-то пряча и закрывая руками на столике. Когда он, прищурившись, увидел, что зашла всего лишь я, то выдохнул и, попросив закрыть дверь, вернулся к своему занятию — к надеванию линз. Я молча села на указанное Никитой место, и учитель не выдержал: — Чего пришла? — К нам ввалились пацаны, и теперь там шумно, — теперь я уже легла, укрывшись одеялом, — а вы почему очки не носите? Я всё же не могла пропустить такое зрелище: он, с той же недовольной миной, смотрел в небольшое зеркальце, опустив нижнее веко, и указательным пальцем вставлял линзу. — Потому что мне так удобнее… — он откинул голову назад, проморгался и вытащил пинцетом из контейнера другую линзу. Я сначала хотела спросить, почему он не пошёл в туалет, там ведь есть зеркало, но, вспомнив, как там трясёт, поняла, что вышел бы он оттуда без глаза. — М-м-м, комплексуете, да? Но мой вопрос оставили без ответа. Учитель заскрипел зубами и принялся вставлять другую линзу. На этом наш разговор закончился. Я снова достала книгу и, уже не обращая внимания на учителя, продолжила читать. Вскоре голова у меня заболела ещё сильнее, поэтому, отложив книжку, я, закуталась в одеяло, поджала ноги и отвернулась к стене, что не ускользнуло от математика. — Холодно? — спросил он, оторвавшись от чтения своей книги, а я, продолжая лежать, кивнула. Он каким-то образом это заметил и, встав, стащил с верхней полки ещё одно одеяло, которое и кинул мне, а потом неожиданно подошёл ко мне и прикоснулся ледяной ладонью ко лбу. — Голова болит? — Немного, — немного погодя созналась я, — но у меня бывает так, во время… температура, короче, поднимается. Ну… вы поняли. — Тебе родители что дают от головной боли? — я начала перечислять все таблетки, которые мне обычно давала мама. Математик полез в рюкзак, достал пластинку и положил на столик, на него же поставил бутылку с водой. — Спасибо, — пробормотала я и кое-как вылезла из вороха одеял, чуть не свалившись на пол, всё же выпила таблетку, умудрившись подавиться водой. Марк Александрович смотрел на меня с улыбкой, явно думая, какая я бестолочь. Проснулась я уже ночью. Встала, посмотрела на спящего учителя, на верхние полки, где ворочались пацаны, и осторожно приоткрыв дверь, вышла из купе. Зайдя к себе, я обнаружила Никиту, который по-хозяйски обосновался на моей полочке, перевела взгляд на рюкзак, который он перевесил на крючок и аккуратно, чтобы никого не разбудить, забрала его. Вот так вот, теперь и оставляй вещи на видных местах, кто-нибудь украдёт, а никто и не проснётся. Когда я вышла из туалета и уже направилась обратно, из купе пулей вылетел математик, и снова в очках. Я сразу же проинформировала его: — Вы зря вышли, остановка семь минут, никого не выпускают, — он выдохнул, прошептал: — Хорошо, — и как-то сразу расслабился, перестал хмуриться. Отойдя от двери в купе, пропустил меня, а потом зашёл сам и лёг на место. Сразу же посмотрел на экран телефона, потом убрал его и, устроившись, перестал ворочаться. — Почему я сплю здесь? — спросила его еле слышно, в ответ он сонно пробурчал: — Я не хотел тебя будить, — небольшая заминка, и математик продолжил: — а Никита благоразумно согласился уступить место, когда узнал, что тебе плохо… Когда прошло десять минут, он позвал меня, вырывая из дрёмы. Я не откликалась, пусть думает, что сплю. Нечего с врагом разговаривать, а то что-то он слишком хорошим в последнее время кажется. Сбоку что-то зашуршало. Марк Александрович встал с места, подошёл ко мне, а моё сердце начало биться чаще. В бестолковой голове пронеслась мысль, что он меня придушить хочет, но в следующую секунду лба коснулась чужая ладонь, проверяя температуру, а сам математик, успокоившись, быстро вернулся на место.