Сердце змеи

июнь 1998 г.

      Ясным июньским утром Миранда проснулась оттого, что сквозь занавески пробился солнечный луч и упал ей на лицо. Она открыла глаза и некоторое время бездумно смотрела в украшенный лепниной белый потолок своей комнаты. Потом поднялась с кровати и начала одеваться.       Последние два месяца выдались чрезвычайно занятыми и суматошными, хотя в воздухе продолжал витать сладостный привкус победы и свободы. Казалось, сама природа радовалась освобождению магического мира от диктатуры темного волшебника – сначала май, а потом и июнь выдались теплыми, солнечными. Британия приходила в себя, привыкала к мирной жизни. Удивительное было ощущение – теперь можно без опаски перемещаться по всему магическому миру, не нужно было шарахаться от каждой тени, с тревогой оглядываться, делая каждый шаг… Амелия снова вышла на работу в университет, Миранда и Тея начали пользоваться Летучим Порохом, чтобы добраться до Косого переулка или навестить знакомых, свободно встречались с друзьями. Жизнь была замечательна.       Магический мир постепенно оправлялся от ран и увечий. Кингсли Бруствер стал Министром магии и отменил введенные правительством Волдеморта законы. Преследование магглорожденных прекратилось, родственники воссоединились, подчиненные Империусом люди пришли в себя. Волшебники оплакивали погибших и пытались вернуться в привычный ритм жизни. Большинство Пожирателей Смерти были арестованы и находились в Азкабане в ожидании суда; перед Визенгамотом они представали целыми семьями. Некоторым удалось скрыться, сейчас они находились в бегах, и поиском остававшихся на свободе Пожирателей Смерти теперь активно занимался вернувшийся на службу Ричард. В последние недели он толком не появлялся дома.       То же самое можно было сказать и о его дочерях. Миранда с Теей почти все время проводили в Хогвартсе, помогая восстанавливать школу, которая должна была открыть свои двери для юных волшебников в сентябре. Хогвартс серьезно пострадал во время битвы – великаны проломили северную стену, убранство многих коридоров, классов было буквально уничтожено заклинаниями сражавшихся, и на то, чтобы вернуть все в первоначальный вид, требовались силы большого числа волшебников. У Миранды временами даже создавалось впечатление, будто сейчас самый обыкновенный учебный год – поскольку восстановлением Хогвартса занимались как преподаватели, так и почти все одноклассники Миранды. Она теперь очень много времени проводила с ними, чего, кажется, не было за все шесть лет ее обучения. Даже Гарри почти всегда находился в Хогвартсе, помогая всеми силами, хотя героя магической Британии теперь постоянно звали на все публичные мероприятия и встречи – от торжественного приема в Министерстве магии в честь победы до судов Визенгамота, который в эти месяцы занимался исключительно Пожирателями Смерти. Однако Гарри от подобных приглашений старательно уклонялся и большую часть времени проводил либо в Хогвартсе, либо в «Норе», либо на площади Гриммо. Здесь же, в школе, были и Рон с Гермионой, и Джинни, и Невилл, и Полумна, и прочие гриффиндорцы… В общем, народу было много.       Кроме, разве что, слизеринцев. Тея стала одной из немногочисленных представителей Слизерина, кто так же активно участвовал в реконструкции школы. Как несовершеннолетней, ей нельзя было пользоваться магией, но в школе хватало дел, чтобы поработать и своими руками, и Миранда вполне оценила стойкость сестры, которая послушно работала без магии, как маггла. Ее волшебной палочкой в это время пользовалась старшая сестра. Сама Миранда уже знала о возвращении Олливандера к работе и с нетерпением ждала момента, когда наконец-то купит себе новую палочку. У толком не пришедшего в себя после плена и пыток Олливандера сейчас в лавке были настоящие очереди из тех страждущих, кто остался во время войны без волшебной палочки, и Миранда надеялась переждать общий ажиотаж.       За это время Тея заново перезнакомилась с одноклассниками Миранды и неожиданно начала с ними общаться. Немного странно было наблюдать со стороны за дружеским общением гриффиндорцев и слизеринки, но ребята явно оценили желание Теи помочь и отнеслись к ней без предубеждения. Теперь Тея помогала Невиллу очистить теплицы от битого стекла, разбирала завалы в вестибюле вместе с Роном, Гермионой и Эрни Макмилланом, собирала рассыпавшиеся на части рыцарские доспехи с Парвати и Лавандой. Даже Гарри довольно быстро запомнил ее и теперь регулярно здоровался при встрече.       Миранду не удивлял внезапный трудовой энтузиазм младшей сестры. Она знала, что под ним скрывается: Тея так активно помогала, с такой готовностью бралась за новые поручения для того, чтобы все время быть чем-то занятой. Сестра явно не хотела оставаться предоставленной самой себе, своим тревожным, давящим мыслям, и этим изнурительным трудом занимала себя, чтобы только не думать ни о чем другом. И Миранда знала, что именно стало тому причиной: Драко Малфой. Семья Малфоев находилась под стражей в ожидании суда, и Тею без конца грызла тревога за этого слизеринца. Миранда временами старалась ее успокоить, убеждала, что наказание Малфоям, скорее всего, смягчат, ведь именно благодаря Нарциссе Малфой, солгавшей в лицо Волдеморту, удалось в ту ночь победить, но намного легче от этих слов Тее не становилось. Все равно неизвестность, все равно никто не может сказать заранее, чем все кончится…       Облачившись в удобную одежду, в которой можно было вернуться к строительным работам, Миранда на миг остановилась перед зеркалом. В нем отражалась бледная девушка с темными синяками под запавшими глазами и каким-то безразличным, неживым взглядом – за эти недели Миранда похудела и подурнела и напоминала больше тень самой себя. Пальцами с обломанными ногтями она чуть оттянула ворот и взглянула на платиновое кольцо с изумрудом, висевшее на изящной цепочке. Потом перевела взгляд на свое отражение – на чистую правую ключицу, на которой вот уже два месяца ничего не было. Лишь под определенным углом, при ярком освещении можно было разглядеть чуть заметные бледные линии – но угадать в них рисунок змеи было почти невозможно. Он пропал в то самое утро, когда погиб Том.       На несколько секунд она зажмурилась, а затем открыла глаза и вздернула подбородок. Миг слабости прошел, теперь можно выйти из комнаты, поздороваться с мамой и Теей, позавтракать и отправиться в Хогвартс, где она пробудет до середины дня, а потом в больницу Святого Мунго, где до позднего вечера она будет помогать целителям ухаживать за ранеными. Целый день она будет на глазах других людей, и никто – никто! – не должен заподозрить, как ей плохо на самом деле. Они могут считать, что она переживает из-за гибели Фреда, Тонкс, Люпина, еще пяти десятков человек, погибших в битве за Хогвартс – но никто не должен знать, из-за чего она страдает на самом деле! Она справится. Ей хватит сил.       Миранда понимала, что то, с каким энтузиазмом она сама взялась участвовать в восстановлении Хогвартса, а потом дополнительно нагрузила себя волонтерской работой в больнице, не было благородством. Дело было не только в желании помочь; нет, она, как и Тея, пыталась за всеми этими делами убежать от самой себя. Отвлечься, забыться, не думать ни о чем… Работать до потери сознания, до разноцветных кругов перед глазами, чтобы вернуться домой за полночь, без сил завалиться в постель и уснуть без сновидений. И больше никаких тяжких раздумий, не дающих заснуть полночи, никаких счастливых воспоминаний, которые однажды попросту задушат ее своей невыносимостью! В эти полтора месяца Миранда не плакала, слез попросту не было. Казалось, что-то огромное засело в ее груди и грозило утопить ее, перекрыть доступ к кислороду, лишить возможности дышать…       Удивительно, почему ее так накрыло этой тоской именно сейчас. Она вернулась из прошлого почти год назад. Вот уже почти год, как она видела того, своего Тома в последний раз, вся та жизнь давно осталась позади, и у нее вроде бы было время смириться с этим! Но почему-то только сейчас она начала ощущать настоящую тоску, которая глодала ее, не давая покоя ни днем, ни ночью. Весь прошлый год, пока в Британии царила диктатура Волдеморта, ее семья, да и сама Миранда находились в подвешенном состоянии, и у нее просто не было времени в полной мере осмыслить и принять, что произошло. А сейчас, когда вернулась привычная, спокойная и мирная жизнь, на Миранду в полной мере свалилось осознание случившегося. Ей предлагалось вернуться к обычной беззаботной жизни, которой Миранда жила почти всегда – вот только сделать это было невозможно, поскольку она сама больше никогда не станет такой, как прежде!       Впрочем, едва ли она была такой единственной. Все ее ровесники проходили сейчас примерно через то же самое, многие из них потеряли своих близких. Вот только едва ли многие из них оплакивали лорда Волдеморта…       Том не вернется. Никогда. Надо принять это и жить дальше.       Но, Мерлин свидетель, это было проще сказать.       На первом этаже в столовой она улыбнулась Амелии и Тее и села на свое место. Лени немедленно подал ей тарелку с тостами и апельсиновый джем. Стул Ричарда пустовал.       – От папы нет новостей?       – Он прислал мне Патронуса вчера вечером, – отозвалась Амелия, с грустью взглянув на пустое место во главе стола. – Папа сейчас в Уэльсе, туда уходят следы Яксли и этого… как его… Рабастана Лестрейнджа. Пока он не знает, когда сможет вернуться. Но с ним все в порядке, он настроен очень оптимистично.       Миранда кивнула и вернулась к завтраку. Умом она понимала, что за Ричарда можно не беспокоиться – за свою жизнь он отыскал стольких опасных преступников, что горстка Пожирателей Смерти точно не станет для него угрозой, но все равно хотелось, чтобы это все уже закончилось, отец вернулся к ним, и жизнь возвратится в привычное русло.       После еды сестры попрощались с матерью и через камин очутились в Хогвартсе, в бывшем кабинете Минервы Макгонагалл. Буквально неделю назад вышел приказ Министерства магии, в котором Макгонагалл назначили новым директором Хогвартса, и профессор теперь наверняка будет обживать другой кабинет – где раньше распоряжались Снейп, Дамблдор, а до них и директор Диппет. Стряхнув с себя пепел, сестры вышли в коридор и почти сразу же столкнулись с низеньким профессором Флитвиком, который спешил куда-то наверх в компании Энтони Голдстейна и Сьюзен Боунс.       – А, обе мисс Фрост, хорошо, что вы здесь, – пропищал он. – Мисс Фрост, которая младшая, вы продолжаете помогать профессору Слизнорту в Большом зале, верно?       – Да, сэр.       – Очень хорошо. А вы, старшая мисс Фрост, можете заняться окнами в классах и коридоре на третьем этаже? В них не осталось ни рам, ни стекол. Этим вызвалась заняться мисс Грейнджер, но там столько работы, что она в одиночку будет их восстанавливать месяц. Поможете ей?       – Хорошо, профессор, – Миранда обменялась улыбками с Энтони и Сьюзен, махнула на прощание рукой Тее и отправилась на третий этаж.       Гермиона была там и уже вовсю занималась трансфигурацией и чарами – из специально принесенных накануне Хагридом свежевыпиленных досок она трансфигурировала новые рамы. Миранда поспешила присоединиться и теперь аккуратно левитировала рамы на положенные им места. Между делом она успела заметить, как счастливо светилась Гермиона.       – Вчера мои родители вернулись в Англию, представляешь! – не в силах более терпеть, радостно поделилась она. – Я так по ним соскучилась, так была счастлива их видеть!       Миранде уже было известно, что год назад Гермиона стерла им память и отправила в Австралию, чтобы Пожиратели Смерти не добрались до них.       – Поздравляю! А почему так долго?       – Ну, память я им вернула уже давно, но нужно было время, чтобы продать дом, разобраться с работой, переехать… И вот вчера все наконец-то закончилось. И они… Знаешь, кажется, они даже больше не злятся на меня за то, что я заставила их забыть о себе…       – Ты пыталась их спасти! – возмутилась Миранда, старательно изображая участие и заинтересованность. – С чего бы им злиться на тебя? Они могли рассердиться, но и только!       Гермиона с благодарностью взглянула на нее.       – Спасибо. Правда, здорово, что осенью можно будет снова вернуться в Хогвартс? Ты ведь поедешь на учебу? ЖАБА мы так и не сдали, и вчера я разговаривала с профессором Макгонагалл. Она считает, что все курсы будут заново проходить программу прошлого года. Пока здесь царили Кэрроу, учебы все равно почти не было.       – Я… не знаю, – промямлила Миранда, которой вовсе не улыбалось по второму кругу проходить седьмой курс и заново сдавать все экзамены. – Пока не определилась…       – Но ведь ты хочешь стать целителем! Конечно, ты должна сдать все положенные ЖАБА!       – А что собираются делать ребята? – перевела Миранда поскорее тему. – Гарри, Рон, Невилл?       – Гарри точно останется учиться, он сам так вчера сказал. Правда, мне кажется, он сделал это еще и для того, чтобы за год отдохнуть от всеобщего внимания. В школе, конечно, он все равно будет главной знаменитостью, но, по крайней мере, быть ею в Хогвартсе он привык. А Рон сомневается, – тут на губах Гермионы появилась очень нежная улыбка, адресованная, по всей видимости, именно Уизли. – То есть мы все равно его убедим, но он не очень хотел оставаться на седьмой курс. И Невилл останется, и все остальные. Не знаю, возможно, слизеринцы не захотят, хотя результаты ЖАБА при устройстве на работу нужны всем…       Ее прервал посторонний шум – неподалеку раздались приближающиеся шаги, и на лестнице показались еще три человека – молодая темноволосая женщина, которая с деловитым видом оглядывалась по сторонам и командирским голосом отдавала распоряжения, а за ней по пятам следовали Терри Бут, который кивал каждому ее слову, и Рон Уизли. Рон, кажется, едва завидев Гермиону, сразу позабыл обо всем вокруг.       – В западные коридоры можете ходить совершенно свободно, там ничего серьезного. Галерею на втором этаже я проверю, на первый взгляд – ничего особенного, просто остатки темной магии, их я ликвидирую. А вот что делать с тем, что вы называете Выручай-комнатой, представляю себе с трудом. Боюсь, повреждения, нанесенные Адским огнем, убрать ничем не получится… Скорее, Хогвартс сам с помощью своей древней магии вернет ее в изначальный вид…       Ребекка Паркинсон, которую Миранда узнала с первого взгляда, бросила на них с Гермионой рассеянный взгляд, а потом посмотрела пристально и приветственно кивнула Миранде. Та, все еще чувствуя удивление от встречи, чуть наклонила голову в ответ.       – Мисс Фрост, рада вас видеть в добром здравии, – Ребекка улыбнулась дружелюбно, ничем не напоминая ту усталую волшебницу в потрепанной мантии, находившуюся в бегах. Сейчас она была нарядно одета – даже слегка неуместно для места, где полным ходом шли строительные работы – гладкие темные волосы уложены в блестящий узел на затылке, кожу покрывал легкий загар. – А вы, должно быть, Гермиона Грейнджер? Приятно с вами познакомиться, нам еще не доводилось встречаться, – и она крепко пожала Гермионе ладонь узкой изящной рукой, на которой переливались и поблескивали два серебряных браслета. – Меня зовут Ребекка Паркинсон. Министерство отправило меня проверить, насколько сильно Хогвартс пострадал непосредственно от темной магии, и можно ли эти повреждения восстановить в ближайшее время.       На лице Гермионы отразилось слабое удивление, когда она услышала фамилию Ребекки. Спокойное отношение той к магглорожденным явно казалось чем-то странным.       – Давно вы вернулись, мисс Паркинсон? – поинтересовалась Миранда, подумав, что изгнание Ребекки явно было не таким уж полным тягот и лишений. Едва ли она смогла обрести настолько цветущий вид за неполные два месяца.       – Не очень, три недели назад. Я добралась до друзей в Бордо, они приняли меня и дали кров на все это время. Я слышала, что произошло с моей дальней кузиной, Нимфадорой. Мне очень жаль, что так случилось…       Миранда чуть кивнула, чувствуя ком в груди. Смерть Тонкс все еще стояла у нее перед глазами.       – Сейчас я живу у Андромеды, стараюсь помогать ей. Малыш Тедди так быстро растет, – Ребекка чуть улыбнулась. – И вот вернулась к работе в Министерство. Полагаю, ваш отец, мисс Фрост, тоже?       – Да, он сейчас занимается поиском тех Пожирателей Смерти, кто сбежал.       – Ну а вы? – вдруг спросила Ребекка, вглядываясь в ее лицо. Рон и Гермиона отошли в сторону и теперь о чем-то тихо ворковали, Терри скучал в стороне, и Миранда недоуменно спросила:       – О чем вы?       – Вы неважно выглядите, – заявила Ребекка напрямик, безо всякого стеснения окидывая Миранду изучающим взглядом с головы до ног. – Что с вами произошло? Вы попали в плен, где вас пытали и морили голодом?       – Нет, не… Не совсем.       Ребекка чуть помедлила, явно ожидая продолжения, однако не дождалась.       – Вам бы отдохнуть, – наконец посоветовала она негромко. Миранде почудилось в ее голосе сочувствие. Насколько же она на самом деле страшно выглядит, что уже окружающие начали говорить об этом вслух?.. – Набраться сил перед учебным годом. Вы потеряли кого-то из близких?       Ее неожиданная проницательность застала Миранду врасплох, но в ответ она лишь пожала плечами.       – Мы все кого-то потеряли.       – Ну да, ну да, – Ребекка недоверчиво покачала головой. – Впрочем, как знаете. Но отдых вам действительно необходим – вы же скоро на человека перестанете быть похожи. Нужно жить дальше, Миранда, не зацикливаясь на боли от потери…       Вероятно, в другой ситуации Миранда посоветовала бы собеседнице не лезть не в свое дело, но сейчас ей было совершенно все равно, и Ребекка, вероятно, это поняла и не стала развивать тему. Подхватив Терри и Рона, который уходить явно не хотел, она отправилась с ними на четвертый этаж, инспектировать замок дальше. Гермиона посмотрела на Миранду с легким удивлением.       – Твоя знакомая?       – Встречались один раз в прошлом году, – Миранда снова направила палочку на оконную раму. – Познакомились у Андромеды Тонкс той осенью. Она дальняя родственница Панси и довольно хорошо разбирается в Темных Искусствах и защите от них. Волдеморт хотел ее завербовать, но она отказалась и была вынуждена пуститься в бега. Видимо, она действительно хороший специалист, раз ее прислали к нам.       – Ну-ну, – промолвила Гермиона неопределенно. – Посмотрим…       Они успели поставить еще несколько окон, когда в коридоре опять показалось новое лицо – на этот раз профессор Макгонагалл собственной персоной. Ее раны, полученные в мае, уже зажили, и выглядела Минерва более чем сносно. Миранда была рада, что должность директора досталась именно ей – она едва ли могла назвать другого человека, кто справился бы лучше.       – Мисс Фрост, можно вас ненадолго? – Макгонагалл смотрела на Миранду с вниманием, которое ей самой показалось каким-то странным. Она обменялась удивленными взглядами с Гермионой и кивнула.       – Конечно, профессор.       Вместе с Макгонагалл они свернули за угол и вошли в один из классов, где профессор достала из кармана изумрудно-зеленой мантии запечатанный конверт и протянула его Миранде.       – Мисс Фрост, оно адресовано вам. Сейчас я… навожу порядок в кабинете профессора Дам… профессора Снейпа и нашла там этот конверт. По всей видимости, профессору Снейпу было о нем известно, однако по своим причинам он не передал его вам – вероятно, полагал, что письмо могут перехватить. Письмо от профессора Дамблдора.       Миранда вся встрепенулась и торопливо протянула руку, принимая у Макгонагалл конверт. Сердце забилось быстрее, от напряжения в голове что-то начало размеренно долбить ее в висок.       – Вы не кажетесь удивленной, – заметила Минерва, отдавая ей письмо. Сама профессор выглядела недоумевающей – внезапная переписка Дамблдора и Миранды явно казалась ей странной. Миранда могла понять ее чувства и даже разделить их, если бы… Если бы она не знала точно, о чем мог бы ей сообщить бывший директор в этом письме.       – Нет, профессор, – согласилась Миранда спокойно.       Макгонагалл еще несколько секунд всматривалась в ее лицо, а затем кивнула.       – Вам бы отдохнуть, Миранда, – вдруг сказала она более человечным, мягким голосом. – Вы кажетесь очень уставшей…       – Спасибо, профессор, – она кивнула, старательно пряча раздражение. Да что ж такое! Второй раз за пятнадцать минут она слышит, насколько плохо выглядит! – Возможно, позже.       Новый директор Хогвартса поспешила по своим делам, а Миранда прислонилась к стене в пустом душном классе и взялась внезапно холодной рукой за лоб. На конверте не было ничего, кроме имени адресата – «Миранде Фрост», написанного убористым почерком с завитушками. Миранда чуть помедлила, не решаясь надорвать конверт. Может, не стоит? Вон, только что Ребекка посоветовала отпустить прошлое, смириться с потерями и жить дальше. Может, так и нужно? Закрыть для себя ту страницу навсегда, и Мерлин с тем, что написал Дамблдор…       Не тратя больше времени на бессмысленные колебания – какой в них смысл, если она уже знает, как поступит? – Миранда быстро распечатала послание и достала сложенный вчетверо лист бумаги. Письмо было датировано апрелем 1997 года – то есть конец шестого курса, незадолго до смерти Дамблдора.       «Мисс Фрост,       Я пишу вам это письмо в надежде, что ваше обратное путешествие прошло удачно, и вы смогли вернуться к вашей привычной жизни в конце двадцатого века. Некоторое время назад я начал подозревать, что ученица шестого курса Гриффиндора в 1997 году Миранда Фрост и ученица седьмого курса Гриффиндора в 1945 году Миранда Соммерс – это один и тот же человек. Я был весьма заинтригован, как подобное путешествие во времени оказалось возможным, поскольку не слышал раньше ни о чем подобном, и сожалею, что у меня не остается времени на то, чтобы раскрыть эту загадку. Но если вам удалось сделать это самостоятельно, я очень рад. Разумеется, теперь я понимаю, почему при нашей первой встрече в 1944 году в больнице Святого Мунго вы были вынуждены солгать о том, что с вами произошло – вероятно, на вашем месте я бы поступил точно так же. Мне неизвестно доподлинно, удастся ли вам вернуться домой в свое родное время или же вы останетесь в 1945 году, но на всякий случай пишу это письмо – и в любом случае я желаю вам счастья.       Единственное, что не дает мне покоя, – это ваши слова, произнесенные в моем кабинете сразу после Рождества, касающиеся Тома Реддла. Если вы перенеслись в 1944 год из 1997 года, то вам должно было быть известно о том, какая судьба ожидает этого волшебника в будущем. Однако вы весьма храбро бросились на его защиту – это не удивило меня тогда, однако удивляет сейчас. Получается, вы оказались способны увидеть в Томе добро, вы верили, что он достоин второго шанса. От всей души надеюсь, что вы не ошибаетесь.       Искренне ваш       Альбус Дамблдор».