Сердце змеи

июль 1998 г.

      Неделю спустя, когда Миранда, Амелия и Тея сидели за завтраком, раздался деликатный стук в окно. За стеклом обнаружились сразу три совы, которые толпились на подоконнике, и каждая пыталась прорваться вперед, чтобы вручить письмо первой. Из-за стола поднялась Миранда, забрала у одной из птиц «Ежедневный Пророк», заплатив пять кнатов, и отвязала письма у оставшихся двух. Красивый филин принес конверт, на котором адресатом значилась Пантея Фрост, и Миранда, забирая его, увидела, как залилась краской младшая сестра при виде филина на окне. Так, ну все понятно, юные влюбленные решили, что переписку можно вести более открыто. Как, интересно знать, Малфою удалось это организовать, учитывая, что он вроде как под арестом? Или кого-то из друзей-слизеринцев попросил?.. Изо всех сил стараясь скрыть лукавую улыбку, Миранда отдала конверт вскочившей сестре и взглянула на последнее письмо. В тот же миг улыбка пропала с ее лица, а все ее существо пронзило насквозь чувство страха, смешанного с неверием. На плотной гербовой бумаге значился символ банка «Гринготтс», а слова на обороте гласили: «Миранде Реддл».       Одна за другой совы сорвались с подоконника и вскоре скрылись из виду, а Миранда медленно опустилась на стул, не сводя глаз с конверта, который продолжала судорожно сжимать в руках. Слишком свежи были воспоминания, что произошло в прошлый раз, когда она получила письмо на это имя. Но в тот раз это была жаждущая мести Симона Лефевр, а теперь что?       – У вас обеих потрясающе бессмысленные выражения лиц, – как бы между прочим заметила Амелия, и Миранда медленно подняла голову. Тея торопливо отложила конверт от Малфоя в сторону и уткнулась в тарелку с овсянкой, точно ничего вкуснее в жизни не ела, а позабавленная миссис Фрост улыбалась, наблюдая за реакцией дочерей. – От поклонников?       Ответа не последовало, только у Теи покраснели уши. Миранда постаралась последовать ее примеру – опустила глаза в свою чашку с кофе, будто это была самая интересная вещь на свете. Амелия только вздохнула.       – А вы этим летом время зря не теряли…       Настаивать на ответе она, тем не менее, не стала, а Миранда торопливо перевернула конверт, чтобы скрыть имя на нем, и сунула его под хлебницу, чтобы никто не заметил герб Гринготтса. Объясняй потом, зачем ей прислали письмо из банка…       И в этом, конечно, скрывался главный вопрос. Кому может быть известно ее новое имя? В этом времени никому, никому не было известно о ее браке! Был только один человек, который знал, но он мертв вот уже два месяца! Откуда вообще выплыла фамилия Реддл, если Том от всей души ее ненавидел и вот уже несколько десятков лет ей не пользовался?! Откуда взялись эти призраки прошлого, которые зачем-то пытаются до нее дотянуться? Сначала письмо Дамблдора, теперь это! И еще повезло, что именно она пошла за почтой – хороша бы она сейчас была, пытаясь объяснить родным внезапную смену фамилии!       – Вы в Хогвартс-то сегодня собираетесь? – спросила мама иронично, когда после завтрака обе ее дочери с подчеркнуто незаинтересованными лицами взяли со стола свою корреспонденцию и друг за другом направились к лестнице. Обе пробормотали в ответ что-то неопределенное, а на втором этаже молча разошлись по своим комнатам. Очутившись в одиночестве, Миранда заперла дверь и в нерешительности села на кровать. Открыть или не открыть? В прошлый раз она здорово на этом обожглась, а сейчас? Письмо явно официальное, да и кто мог теперь строить против нее козни? Симона давно мертва, Оуэн, скорее всего, тоже.       Решившись, она разломала сургучную печать и уставилась на тяжелый, с водяными знаками, лист бумаги перед собой. Короткое письмо было написано бордовыми чернилами, строчки прыгали у нее перед глазами, и Миранде только со второй попытки удалось его прочитать.       «Уважаемая миссис Реддл,       в связи со смертью Вашего супруга, мистера Т.М. Реддла, и изъявлением его последней воли просим Вас прибыть в банк «Гринготтс» для вступления в права наследования.       Искренне ваш       Бодриг,       клерк банка «Гринготтс» по вопросам наследования».       Ей пришлось перечитать одно-единственное предложение трижды, прежде чем она уяснила для себя его смысл. Правда, намного понятнее оно от этого не стало.       Какие еще права наследования? Какая еще последняя воля ее супруга?! Лорд Волдеморт был абсолютно уверен, что победит, как он мог явиться в банк и оставить там завещание в духе «В случае моей безвременной кончины свяжитесь с моей женой»?! Подобная сентиментальность абсолютно не в его духе, он только презирал подобного рода чувства!       Вывод один – дело в чем-то другом. Например, в том, что мракоборцам неизвестным образом удалось докопаться, что когда-то давным-давно Том Реддл был женат, и сейчас, когда она явится в банк, ее немедленно арестуют и отправят в Азкабан как подельницу самого опасного темного мага всех времен. И будут они с Малфоем сидеть в соседних камерах, по очереди отправляя письма Тее… Подобный сценарий куда более вероятен, чем внезапное решение Волдеморта уже после смерти позаботиться о несчастной молодой вдове.       Миранда в задумчивости прошлась по комнате. Вряд ли это ловушка. К чему такие сложности? Если мракоборцам стало известно ее имя, они не стали бы так усложнять себе жизнь с этим фальшивым письмом. Добраться до Миранды сейчас легко, даже фантазию проявлять не нужно.       В дверь нетерпеливо застучали. Миранда быстро подхватила с покрывала письмо и конверт, бросила их в ящик стола и только после этого открыла. На пороге нетерпеливо переминалась с ноги на ногу Тея. Судя по ее приподнятому расположению духа, Драко ей написал что-то приятное и даже смог слегка развеселить – Тея на время отвлеклась от мыслей о скором суде над всем семейством Малфоев.       – Ты идешь? – бодро поинтересовалась она и закатила глаза, разглядев на Миранде домашние джинсы и футболку. – Мерлин, ты даже не собиралась! Долго тебя еще ждать?       – Я… Знаешь, не жди меня, – внезапно решилась Миранда. – Я бы хотела сегодня отдохнуть. За последнюю неделю мне уже два человека сказали, насколько плохо я выгляжу. Так что устрою себе выходной, хорошо?       Младшая сестра недоверчиво прищурилась, рассматривая горевшие лихорадочным румянцем щеки Миранды.       – Ну… ладно, – наконец произнесла она, и Миранде невооруженным взглядом было видно, что Тея ей не поверила ни на йоту. – Конечно, ты столько работала, что заслужила день отдыха. Я скажу твоим гриффиндорцам, что тебя сегодня не будет.       – Спасибо!       Тея ушла, а Миранда чуть помедлила, восстанавливая дыхание, а затем решительно направилась к шкафу. Будь что будет.       Переодевшись в летнюю светло-зеленую мантию, она взяла с собой сумочку, на которой несколько месяцев назад тренировала Чары незримого расширения, убрала в карман письмо и спустилась на первый этаж. Мама уже уехала, и Миранда, взяв щепотку Летучего пороха, шагнула в камин и отчетливо произнесла:       – Косой Переулок!       Изумрудное холодное пламя перенесло ее в магазин «Флориш и Блоттс». До учебного года еще было далеко, и народу в книжной лавке, да и на улице было не очень много. Сжимая в пальцах сумочку, Миранда быстрым шагом вышла на залитую солнцем мостовую и направилась к белоснежному зданию банка, возвышавшемуся над маленькими магазинчиками. По дороге ей повстречалось несколько знакомых лиц, и со всеми она приветливо здоровалась, обмирая внутри каждый раз, когда кто-то звал ее по имени. Ей казалось, что абсолютно все догадываются, зачем она идет в банк, и потом все до одного смогут рассказать мракоборцам, что встретили Миранду Фрост рядом с Гринготтсом в тот самый день, когда оттуда забрали наследие Волдеморта.       Пройдя через двойные двери, она очутилась в прохладном мраморном вестибюле и нерешительно направилась к стойке, за которой сидели гоблины. Каблуки ее туфель, казалось, оглушительно цокали об пол, и она нервно озиралась по сторонам, в любой момент ожидая, что вот-вот на нее выскочит отряд мракоборцев. Мерлин, нужно было взять с собой ключ от их семейного сейфа! Как только что-то пойдет не так, можно было бы достать его, помахать в воздухе и заявить, что они все неправильно ее поняли…       – Миранда, привет!       Она подскочила как ужаленная, в панике едва не навернулась на блестящем полу и завертела головой по сторонам. Обнаружила неподалеку Симуса Финнигана в компании с матерью, которые следовали за гоблином к дверям в конце зала – там начинался спуск к сейфам. Симус, который выглядел несравнимо лучше с тех пор, как его перестали мучить Кэрроу, весело помахал ей, Миранда махнула рукой в ответ, старательно сохраняя на лице фальшивую улыбку.       – Чем могу помочь? – проскрипел голос слева от нее, и Миранда повернула голову. Гоблин за стойкой оторвался от гроссбуха и весов с мерцающими драгоценными камнями и теперь с неодобрением взирал на нее – ходят тут всякие, отвлекают от работы, только время отнимают.       – Вот, – она вытащила письмо из мантии. – Оно подписано вашим коллегой, Бодригом.       На упоминании имени гоблин поскучнел окончательно.       – Примите мои соболезнования, – произнес он совершенно равнодушно. Миранда машинально кивнула. – Я провожу вас.       Он выбрался из-за стойки, и теперь высокая Миранда возвышалась над ним, как Александрийский маяк над островом Фарос. Гоблин засеменил к двери слева от стойки – не к той, где находилось хранилище.       Убранство за ней оказалось таким же, как в основном зале – те же мрамор и дерево. В широком коридоре тянулся ряд одинаковых дверей – должно быть, кабинеты и служебные помещения. Гоблин довел Миранду до предпоследней и, не попрощавшись, ушел. Миранда осторожно постучала.       В просторном кабинете внезапно оказалось душно и очень тесно: из мебели были только письменный стол, два стула, а остальное пространство занимали шкафы, сверху донизу набитые свитками пергамента. Этими же свитками был завален стол, за которым едва можно было разглядеть самого гоблина Бодрига. Через окно падал солнечный свет, в котором кружились пылинки. При появлении Миранды пожилой гоблин за столом – такой же черноглазый, с неестественно длинными руками – кивнул ей в знак приветствия и указал на стул для посетителей. Миранда послушно села и протянула ему конверт. Гоблин надел очки и бегло проглядел письмо глазами. Миранда в это время незаметно рассматривала клерка – в контрасте с белой рубашкой его желтоватая кожа приобрела какой-то болезненный цвет.       – Соболезную вашей утрате, миссис Реддл, – наконец проговорил гоблин Бодриг, откладывая письмо. Эти слова ему удалось произнести с большим участием, чем его коллеге. Наверное, у него просто входит в обязанности актерское мастерство, если он выполняет обязанности нотариуса. – Приносим свои извинения за столь долгую задержку. Однако в связи с последними событиями Министерство проверяет все предметы и артефакты, покидающие банк – как из ячеек, так и в составе наследства. Усиленные меры безопасности…       – Но разве делами наследства не занимается именно Министерство?       – Обычно – да, – Бодриг презрительно скривился, демонстрируя все свое отношение к магическому правительству, которое постоянно лезло в дела гоблинов. – Но в свете событий двухмесячной давности дел, связанных с наследованием имущества, стало очень много, и немалая часть имеет отношение к преступной группировке, носящей название «Пожиратели Смерти». В битве за Хогвартс погибло много волшебников с обеих сторон, почти у всех остались наследники. Среди Пожирателей Смерти были преимущественно чистокровные волшебники из очень древних богатых родов, и большая часть их сокровищ находится именно в Гринготтсе. Мракоборцы проверяют их сейфы на наличие темной магии и запрещенных артефактов, прежде чем передать во владение наследников. И Министерство сейчас куда больше занято делами Пожирателей Смерти, предоставив нам, гоблинам, разбираться с завещаниями прочих волшебников.       – Простите, а… – Миранда вздохнула и задала мучивший ее с момента получения письма вопрос. – Вы уверены, что здесь нет никакой ошибки? То, что откуда-то взялось завещание мистера Реддла, то, что он оставил что-то мне…       – Никакой ошибки, – категорично заявил гоблин, кажется, даже слегка обидевшись. – Вы хотите сказать, что вы не миссис Реддл?       – Я миссис Реддл, – с какой-то обреченностью призналась Миранда.       – Вот именно. В списках Пожирателей Смерти, – Бодриг придвинул к себе свиток пергамента, лежавший в углу стола, и развернул, не забыв нацепить на нос очки, – фамилия вашего супруга не значится! Значит, никакой ошибки, и завещанием вашего супруга занимаемся именно мы!       – Конечно, – пробормотала Миранда, все еще не придя в себя от последнего заявления. Хах, с технической точки зрения гоблин сказал чистую правду – сам Волдеморт действительно не являлся Пожирателем Смерти. Так вот почему он решил воспользоваться старой фамилией? Чтобы избежать пристального внимания мракоборцев в случае, если что-то пойдет не так, и победить ему все же не удастся? Выходит, он все-таки рассматривал подобную возможность?..       – Если других вопросов у вас нет…       – Простите, есть, – заявила Миранда торопливо. На грубом лице гоблина отразилась покорность судьбе – тупость клиентки его явно начинала раздражать. – Вы не помните, когда именно мой… муж составил это завещание? Он ведь, наверное, должен был прийти сюда?       Впервые за весь разговор Бодриг казался недоумевающим. Он нахмурился, явно силясь что-то вспомнить, и устало коснулся длинными пальцами переносицы, точно у него внезапно разболелась голова.       Стерли память, быстро подумала Миранда. Заклинание «Обливиэйт».       – У меня указано, что завещание было составлено пятого ноября прошлого года, – наконец неприязненно сообщил гоблин, развернув очередной пергамент. Как он ориентировался в этом море из свитков на своем столе, Миранда представляла с трудом. – Вы хотите еще что-то узнать?       – Нет, благодарю.       Пока гоблин доставал очередной свиток и писал что-то там растрепанным орлиным пером, Миранда быстро думала. Пятое ноября – это спустя всего несколько дней после той памятной встречи у реки в Ноттингеме. Том позволил ей уйти, а потом отправился в Гринготтс, оставил какие-то распоряжения на ее счет, стер гоблинам память о своем визите и вернулся к завоеванию мира. Так, что ли?!.       – Вашу руку, пожалуйста, – проскрипел гоблин, и Миранда послушно протянула ладонь. В следующий миг она зашипела от боли – без предупреждения Бодриг резанул по ней ножом, и алые капли потекли прямо на пергамент, на котором он до этого писал. Миранда присмотрелась – кровь сразу впитывалась в пергамент без следа, а затем внизу страницы проступили сами собой слова «Миранда Элинор Реддл (Фрост)».       – Стандартная процедура, – гоблин неприятно усмехнулся, заметив выражение лица посетительницы. – Чтобы убедиться, что вы не самозванка.       – Безопасность превыше всего, – она криво усмехнулась, с какой-то мстительностью подумав, как достанется этому нотариусу, если вскроется, что он передал кому-то вещи Волдеморта без пристальной проверки, а также без ведома мракоборцев, Министерства и всех на свете.       Гоблин поднялся со стула и скрылся за дверью, а затем возвратился, таща в руках простой деревянный ларец с откидной крышкой. Ларец был небольшой, без каких-либо украшений и отличительных знаков, но Миранда вся подобралась и села прямее при одном только взгляде на него. Ей даже показалось, что в душном, жарком кабинете повеяло холодом, хотя, конечно, это было лишь ее воображением.       – Вот, – гоблин не без труда установил ларец на стол. – Это то, что ваш супруг распорядился вам передать.       – Я могу забрать его? – уточнила она внезапно тонким и ломким голосом. До этого момента у нее сохранялась слабая надежда, что это все лишь странная шутка, но при виде вполне материального сундучка она моментально рассеялась. Значит, фамилию Реддл никто из гоблинов не знал, и потому она до сих пор не вызывает у них никаких подозрений. Да, Гарри в том финальном противостоянии называл Волдеморта по имени, но, видимо, до банка эта информация не докатилась.       – Конечно, – Бодриг посмотрел на нее как на полоумную.       – А вы… вы открывали его? – наконец уточнила она тихо.       – Нет. Но ларец прошел стандартную проверку, – скучным голосом поведал гоблин. Интерес к Миранде он уже утратил и вновь склонился над своими бумагами. – Никакой темной магии в нем не содержится, ничего, опасного для жизни.       Не найдясь, что еще сказать, а также не желая вызывать ненужных подозрений, Миранда поднялась и взяла сундучок в руки. Он весил совсем немного и был заперт; дотронувшись до деревянной крышки, она не ощутила ничего необычного – ни холода, ни магических вибраций, ничего драматичного. Не теряя больше времени, Миранда убрала его в сумку – спасибо Незримому Расширению! – попрощалась и вышла.       Быстрым шагом она вернулась обратно в главный зал, пересекла его и вышла на залитую солнцем улицу. Сумка оттягивала ей руки, хотя почти ничего не весила, и Миранда, с трудом удерживаясь, чтобы не перейти на бег, добралась до «Дырявого котла», откуда через камин перенеслась обратно в поместье.       Дома было пусто, только портреты предков переговаривались между собой, а Лени встретил ее в прихожей и сразу спросил, не желает ли молодая мисс чаю. От чая Миранда отказалась и, велев Лени не беспокоить ее ближайший час, взлетела по лестнице наверх, в свою комнату. Она повернула ключ в замке, для надежности еще подергала ручку двери, чтобы убедиться, что она точно заперта, и только после этого выдохнула. Так, в ее комнате картин нет, значит, никакие назойливые портреты сюда не заберутся…       Сердце колотилось, как ненормальное, руки ощутимо дрожали, и деревянный ларец она смогла выловить из бездонной сумки лишь с третьей попытки. Она аккуратно утвердила его на полу перед окном, чтобы на него падал свет, и застыла на какое-то время, не решаясь сделать финальный шаг и открыть его. Что бы ни было там внутри, оно наверняка изменит ее жизнь. Ларец ей оставил не Том, а лорд Волдеморт – а он не стал бы размениваться на дешевую сентиментальность. Он хочет, чтобы она что-то сделала, и именно поэтому он позволил ей тогда, осенью, сбежать. Он оставил ей жизнь и свободу для какой-то определенной цели – причем это был явно какой-то запасной план, раз Миранда должна его выполнить лишь в случае смерти Волдеморта. Он не верил в свое поражение, не верил в свою смерть – не зря же он создал такое количество крестражей! – и тем не менее решил на всякий случай перестраховаться и что-то ей поручил. Но что? Отомстить за него? И почему он так уверен, что она выполнит его волю?       Он специально использовал свое старое имя – чтобы этот ларец во что бы то ни стало попал в руки Миранды, а не достался мракоборцам...       Ларец запирался даже не заклинанием, а обычной задвижкой, и Миранда, собравшись с духом, открыла крышку. Тут же она подалась назад на случай, если оттуда сейчас выпрыгнет что-нибудь опасное и непредсказуемое, но ничего драматичного не произошло. В ларце лежали две книги в потертых обложках и стояла маленькая шкатулка. А поверх всего этого…       Миранда не поверила своим глазам, доставая свою родную волшебную палочку из жасмина с сердцевиной из сердца дракона. Ту самую, которая осталась у Волдеморта тогда! Пальцы тотчас ощутили привычное тепло, Миранда восторженно взмахнула рукой, и из кончика палочки посыпались золотистые искры. Она снова сможет нормально колдовать, и не новой непонятной палочкой, а своей собственной, которая была у нее всегда! Том решил вернуть ее ей! Она с любовью дотронулась до древка, а затем направила палочку на левую ладонь:       – Вулнера Санентур!       Оставленная гоблином резаная рана затянулась, будто ее не было. Миранда радостно улыбнулась и снова вернулась к ларцу.       На свет появились книги. В одной из них Миранда узнала «Тайны наитемнейшего искусства», в которой она когда-то вычитала про крестражи, другая была ей незнакома. Но, едва пролистав ее, Миранда сразу поняла, что она относилась к той же категории, что «Тайны» и «Волхование всех презлейшее» – еще одна книга, посвященная самой отвратительной темной магии, которую она даже в библиотеке Фростов никогда не видела. Никаких пометок на полях там не содержалось, и на что именно ей предлагалось обратить внимание, Миранда пока не поняла. Отложив книги, она взяла маленькую шкатулку и открыла.       В первое мгновение она даже не поняла, что именно видит, а затем ощутила, как ей внезапно стало трудно дышать, горло стиснуло, а глаза начало жечь. Не сдержав судорожного всхлипывания, она вцепилась зубами в тыльную сторону кисти, стараясь отогнать рыдания; шкатулка выпала из руки и опрокинулась набок. На пушистый ковер один за другим высыпались несколько предметов – и видеть каждый из них было так больно, точно ее резали на части.       Застежка для мантии из потемневшего от времени серебра в виде змейки. Выцветшая фотография с обтрепавшимися краями и датой «14 января 1945» – на фотографии кружилась в танце пара. Темноволосый молодой человек не отрывал взгляда от своей партнерши – девушки с длинными пепельного цвета волосами, которые резко контрастировали с почти черным цветом платья. В ворсе ковра что-то сверкнуло, и Миранда трясущимися пальцами подняла простой золотой ободок безо всяких украшений – обручальное кольцо Тома, которое она когда-то надела ему на палец.       Слезы все-таки брызнули из глаз, как она ни пыталась их сдерживать, а на ладони отчетливо отпечатались следы ее зубов. Миранда обессиленно повалилась на ковер; все, что она копила в себе столько месяцев, наконец-то вырвалось наружу. Это был даже не плач, у нее из горла вырывался какой-то глухой вой. И, наверное, только через полчаса она обрела способность жить дальше. После слез глаза горели, нос распух и не дышал. Миранда аккуратно собрала вещи Тома в шкатулку и снова вернулась к книгам. Когда она пролистывала их во второй раз, из одной из них вылетела полоска пергамента. На ней хорошо знакомым почерком было выведено всего три слова, и Миранде показалось, что она даже слышит этот высокий холодный голос, отдающий ей приказ, который нельзя не выполнить.       «Не разочаруй меня».